Глава 10. Переживание утраты

...Жизнь — это череда не только приобретений, но и потерь.

Г. Уайтед

Вопросы, рассматриваемые в главе:

Переживания

Категории жизни и смерти Этапы «нормального» горевания Патологическое горевание Психологическая помощь горюющему Переживания детей

Потери. Как часто мы что-то утрачиваем в жизни? Рас­стаемся с друзьями, теряем вещи, отказываемся от воз­можностей, делаем выбор в пользу одной возможности, при этом теряя другие? Каков удельный вес приобретений и потерь в нашей жизни?

Парадокс жизни заключается в том, что каждый раз, приобретая что-то, мы одновременно, осознавая это или нет, что-то теряем. Развитие — единый процесс созидания и разрушения. Каждый год природа являет нам естествен­ность этого процесса и его постоянную цикличность (от осени к весне, от умирания к возрождению и наобо­рот). С момента рождения мы развиваемся, расставаясь (Баканова, 2001).

Новорожденный физически отделяется от матери, что­бы начать жить и развиваться самостоятельно. На протя­жении развития ребенка мать ощущает постепенную утрату полной его зависимости от себя. Молодой человек покидает родительскую семью, чтобы создать свою.

Приобретениями и потерями заполнены все стороны нашей жизни. Порой такие «замены» кажутся неравно­ценными.

Мы теряем работу, приобретая возможность реализо­вать свои возможности в другой области. Мы расстаемся с друзьями, приобретая новый опыт идти по жизни без их помощи и поддержки.

Можно потерять записную книжку, близкого человека, семью, деньги, время, доверие, веру в справедливость, в светлое будущее.

Потери могут быть большими и маленькими, личными и глобальными, изменяющими жизнь и почти незаметны­ми. Единственное, что их объединяет, — это то, как мы их переживаем.

Переживания. Порядок естественного проживания чувств, тот эмоциональный путь, по которому проходит человек от момента потери до полного восстановления, един для разных ситуаций. Обычно при его описании ис­пользуется замечательное русское слово — «пережить».

Переживание — великий дар, данный человеку. Мы переживаем или прживаем все события в нашей жиз­ни. Радостные, грустные, счастливые и трагические. Пе­реживаем, чувствуем — значит живем. Пережить — значит пройти, преодолеть сложный участок жизни и... снова жить. Приставка пере- отражает конечность этого участка, связывает периоды жизни «до» и «после» собы­тия, подразумевая сложность периода, который заклю­чен «между» ними.

Защиты от переживаний. Инстинктивно люди избегают боли, как физической, так и душевной. Каждая потеря несет свою маленькую или большую боль расставания, и на протяжении жизни человек вырабатывает защиты, что­бы с ней справляться.

Можно сказать: «Он был вовсе и не друг, раз мог так поступить», «Все люди злые и неблагодарные, не хотят понимать меня», тем самым защитить себя от естествен­ного процесса переживания утраты, например, теплых от­ношений, своеобразной прививки от более глубоких переживаний.

Когда мы оказываемся лицом к лицу перед смертью близкого человека, все наши защиты, обманные конст­рукции складываются как карточный домик, не оставляя малейшего шанса зацепиться за них и спастись от пере­живаний утраты.

Проблема переживания смерти близкого человека свя­зана с категориями жизни и смерти и отношения к ним.

Категории жизни и смерти. Жизнь и смерть — вечные вопросы и категории, которые всегда интересовали людей, которым люди пытаются найти объяснение и по сей день.

Двое близнецов перед рождением в утробе матери. «А что там будет, не знаешь?» — спрашивает один другого. — «Не знаю, еще никто не возвращался».

Отношение людей к смерти менялось на протяжении хода всей истории человечества. Эти отношения строились от понимания смерти как естественного продолжения и завершения жизни до полного их разрыва в сознании че­ловека, разведения их как двух различных сущностей, их взаимоотрицания.

Смерть завораживает своей неизбежностью и в то же время своей бесконечной непознаваемостью. Естествен­ной реакцией на незнакомое является страх. Люди боятся не только говорить о смерти, но и думать о ней. Отрицание смерти создает иллюзию ее отдаления, отсрочки. Однако, пытаясь обмануть себя, человек затрачивает огромное ко­личество жизненной энергии на защиту от этой мысли.

Осознание собственной смертности способно карди­нально перевернуть привычную жизнь. Способно вызвать ужас, тоску, депрессию от осознания конечности или на­полнить жизнь смыслом, новыми яркими красками, ощу­щением полноты и радости бытия.

Таким образом, страх смерти через страх изменений напрямую связан с отношением человека к собственной жизни.

Если жизнь и смерть рассматривать не как противопо­ложные понятия, а как разные стороны (или, скорее все­го, состояния) одного и того же процесса, то страх смерти в действительности — это все тот же страх изменений, ко­торый сопровождает человека на протяжении всего жиз­ненного пути. Просто в данном случае человека пугает самое большое и самое важное изменение в его жизни — смерть.

По мнению С. Грофа, одним из наиболее распространен­ных способов защиты себя от болезненных переживаний является «механистический» подход к существованию. Проживающие жизнь подобным образом испытывают непреходящее глубокое чувство недовольства собой и си­туацией, в которой находятся, в результате чего основная часть их размышлений направлена на прошлое и будущее и отсутствует в «здесь и сейчас». Вне зависимости от успе­хов и достижений, испытываемая ими горечь и ощущение неисполнения желаемого остаются и требуют разработки новых честолюбивых планов и целей. Подобный цикл ни­когда не завершается и лишь закрепляет неудовлетворе­ние, ибо люди, попадающие в эту категорию, неверно понимают природу своих потребностей и концентрируют­ся на внешних заменителях.

А. Ксендзюк считает, что страх смерти есть один из важ­нейших детерминантов человеческого поведения. Он рас­сматривает трансформацию страха смерти в социальные формы деятельности: влечение к чувственным удоволь­ствиям и впечатлениям; страх потери времени; страсть к деятельности (трудоголизм); волю к славе и борьбу за ли­дерство и власть; влечение к сексуальному пресыщению.

Основатель экзистенциальной психотерапии В. Франкл в своих произведениях достаточно подробно освещал воп­росы значения осознания смертности для поиска смысла человеческой жизни: «...Конечность должна являться тем, что придает человеческому существованию смысл, а не тем, что лишает его этого смысла. Перед лицом смерти, как абсолютного и неизбежного конца, ожидающего нас в будущем, и как предела наших возможностей, мы обяза­ны максимально использовать отведенное нам время жиз­ни, мы не имеем права упускать ни одной из возможностей, сумма которых в результате сделает нашу жизнь действи­тельно полной смысла».

Психотерапевт, много лет проработавшая с онкологи­ческими больными, Дж. Рейнуотер пишет: «Я пришла к убеждению, что для каждого из нас чрезвычайно важно осознать факт неизбежности собственной смерти, ибо наше отношение к смерти определяет наше отношение к жиз­ни... Мы должны быть благодарны тому, что существует смерть. Именно она заставляет нас искать смысл жизни».

Независимо от идеологических, религиозных воззре­ний, сформированного или несформированного отноше­ния к этой теме, столкновения с «маленькими и большими смертями» происходят на протяжении всей нашей жиз­ни, если понимать смерть как окончание одних и наступ­ление других этапов жизненного пути (детства, юности, молодости, зрелости), отмирание старых способов реаги­рования и приобретение других, разочарование в старых отношениях, появление новых значимых людей в жизни.

Из-за потребности человека в структуре и постоянстве, из-за нежелания принимать мир таким, каков он есть, из-за стремления видеть его лишь привычным, понятным и предсказуемым, прямое столкновение со смертью (например, в ситуации угрозы гибели, неизлечимой бо­лезни, участия в боевых действиях, смерти близкого че­ловека) способно совершить переворот в сознании человека.

Вероятно, на каком-то высоком духовном уровне раз­вития личности возможна ситуация принятия известия о смерти с глубоким смирением, спокойно, без внутренних душевных метаний и терзаний, с полной уверенностью в правильности и справедливости происходящего (здесь может идти речь о предельной свернутости нижеописан­ных этапов горевания).

На практике, как бы человек ни готовил себя к этой ситуации, это всегда большое испытание. Оно становит­ся еще большим, когда ситуация внезапна (скоропо­стижная смерть), противоречит законам природы (преждевременная смерть, гибель детей). В этих случаях путь переживания проходит через страдание и душевную боль, которая буквально «выжигает» человека изнутри («горе» — от слова «горит»). Но это единственный путь к исцелению.

И несмотря на то, что выделяются общие закономерно­сти переживания, каждый человек — это особый случай, беспрерывный процесс изменений, наполненных жизнью, страданием и поиском. Ясно одно — человек, прошедший все приведенные ниже стадии, выходит на новый уровень осмысления жизни, мироощущения и миропонимания.

Психология горя. Реакции горя — это нормальная ре­акция человека на любую значимую потерю. Самыми большими потерями объективно и субъективно для лич­ности являются те, которые связаны с осознанием соб­ственной смертности и смертью близкого человека.

Процесс горевания в литературных источниках (Василюк, 2002) часто называют работой горя. Это и есть, по сути, большая внутренняя работа, огромный душевный труд по переработке трагических событий. Итак, горевание — это естественный процесс, необходимый для того, чтобы отпустить потерю или оплакать смерть. Условно вы­деляют «нормальное» горевание и «патологическое».

Этапы «нормального» горевания. Для «нормального» го­ревания характерно развитие переживаний по нескольким стадиям с комплексом симптомов и реакций, характерных для каждой. В главе 8 мы схематично обозначили этапы го­ревания. Остановимся в этом разделе на них подробнее.

Картина острого горя схожа у разных людей. При нор­мальном течении горевания характерны периодические приступы физического страдания, спазмы в горле, при­падки удушья с учащенным дыханием, постоянная по­требность вздохнуть, чувство пустоты в животе, потеря мышечной силы и интенсивное субъективное страдание, описываемое как напряжение или душевная боль, погло­щение образом умершего. Длится стадия острого горя око­ло 4-х месяцев, условно включая в себя 4 из описанных ниже стадии.

Продолжительность каждой стадии описать довольно сложно, в связи с их возможной взаимообратимостью на протяжении всей работы горя.

1. Стадия шока. Трагическое известие вызывает ужас, эмоциональный ступор, отстраненность от всего происходящего или, наоборот, внутренний взрыв. Мир может казаться нереальным: время в восприятии горюющего может ускоряться или останавливаться, пространство — сужаться.

В сознании человека появляется ощущение нереально­сти происходящего, душевное онемение, бесчувствен­ность, оглушенность. Притупляется восприятие внешней реальности, и тогда в последующем нередко возникают пробелы в воспоминаниях об этом периоде.

Наиболее выражены следующие черты: постоянные вздохи, жалобы на потерю силы и истощение, отсутствие аппетита; могут наблюдаться некоторые изменения созна­ния — легкое чувство нереальности, ощущение увеличе­ния эмоциональной дистанции с другими («как они могут улыбаться, разговаривать, ходить в магазины, когда суще­ствует смерть и она так близко»).

Обычно комплекс шоковых реакций истолковывается как защитное отрицание факта или значения смерти, пре­дохраняющее горюющего от столкновения с утратой сра­зу во всем объеме.

2. Стадия отрицания (поиска) характеризуется неверием в реальность потери. Человек убеждает себя и других в том, что «все еще изменится к лучшему», что «врачи ошиблись», что «он скоро вернется» и т.д. Здесь характерно не отрицание самого факта потери, но отрицание факта постоянства потери (Василюк, 2002).

В это время человеку бывает трудно удержать свое вни­мание во внешнем мире, реальность воспринимается как бы через прозрачную пелену, сквозь которую сплошь и ря­дом пробиваются ощущения присутствия умершего: лицо в толпе, похожее на родного человека, звонок в дверь — мелькнет мысль: это он. Такие видения вполне естествен­ны, но пугают, принимаются за признаки надвигающего­ся безумия.

Сознание не допускает мысли о чьей-то смерти, оно сто­ронится боли, которая грозит разрушением, и не хочет ве­рить в то, что собственная жизнь теперь тоже должна измениться. В этот период жизнь напоминает дурной сон, и человек отчаянно пытается «проснуться», чтобы убедить­ся в том, что все осталось как прежде.

Отрицание — это естественный защитный механизм, поддерживающий иллюзию о том, что мир будет менять­ся, следуя за нашими «да» и «нет», а еще лучше — оста­ваться неизменным. Но постепенно сознание начинает принимать реальность потери и ее боль — как будто до того пустое внутреннее пространство начинает заполняться эмоциями.

3. Стадия агрессии, которая выражается в форме него­дования, агрессивности и враждебности по отношению к окружающим, обвинении в смерти близкого человека себя, родных или знакомых, лечившего врача, и др.

Находясь на этой стадии столкновения со смертью, че­ловек может угрожать «виновным» или, наоборот, занимать­ся самобичеванием, чувствуя свою вину в произошедшем.

Человек, которого постигла утрата, пытается отыскать в событиях, предшествовавших смерти, доказательства, что он не сделал для умершего всего, что мог (не вовре­мя дал лекарство, отпустил одного, не был рядом и т.д.). Он обвиняет себя в невнимательности и преувеличива­ет значение своих малейших оплошностей. Чувство вины может отягощаться ситуацией конфликта перед гибелью.

Картину переживаний существенно дополняют реак­ции клинического спектра. Вот некоторые из возможных переживаний данного периода:

• Изменения сна.

• Панический страх.

• Изменения аппетита, сопровождающиеся значи­тельной потерей или приобретением веса.

• Периоды необъяснимого плача.

• Усталость и общая слабость.

• Мышечный тремор.

• Резкие смены настроения.

• Неспособность сосредоточиться и/или вспомнить.

• Изменения сексуальной потребности/активности.

• Недостаточная мотивация.

• Физические симптомы страдания.

• Повышенная необходимость говорить об умершем.

• Сильное желание уединиться.

Спектр переживаемых в это время эмоций также дос­таточно широк; человек остро переживает утрату и плохо контролирует себя. Однако какими непереносимыми ни были бы чувства вины, ощущения несправедливости и не­возможности дальнейшего существования, все это — ес­тественный процесс переживания утраты. Когда злость находит свой выход и интенсивность эмоций снижается, наступает следующая стадия.

4. Стадия депрессии (страдания, дезорганизации) — тос­ки, одиночества, ухода в себя и глубокого погружения в правду потери.

Именно на эту стадию приходится большая часть рабо­ты горя, потому что человек, столкнувшийся со смертью, имеет возможность сквозь депрессию и боль искать смысл произошедшего, переосмысливать ценность собственной жизни, постепенно отпускать отношения с умершим, про­щать его и себя.

Это период наибольших страданий, острой душевной боли. Появляется множество тяжелых, иногда странных и пугающих чувств и мыслей. Это ощущения пустоты и бес­смысленности, отчаяние, чувство брошенности, одиноче­ства, злость, вина, страх и тревога, беспомощность. Типичны необыкновенная поглощенность образом умершего и его идеализация — подчеркивание необычайных достоинств, избегание воспоминаний о плохих чертах и поступках.

Память как нарочно прячет все неприятные моменты отношений, воспроизводя лишь самые замечательные, иде­ализируя ушедшего, усиливая этим болезненные пережи­вания. Часто люди вдруг начинают понимать, как на самом деле они были счастливы и насколько не ценили этого.

Горе накладывает отпечаток и на отношения с окружа­ющими. Здесь может наблюдаться утрата теплоты, раздра­жительность, желание уединиться.

Изменяется повседневная деятельность. Человеку труд­но бывает сконцентрироваться на том, что он делает, труд­но довести дело до конца, а сложно организованная деятельность может на какое-то время стать и вовсе недо­ступной. Порой возникает бессознательное отождествле­ние с умершим, проявляющееся в невольном подражании его походке, жестам, мимике.

В фазе острого горя скорбящий обнаруживает, что ты­сячи и тысячи мелочей связаны в его жизни с умершим («он купил эту книгу», «ему нравился этот вид из окна», «мы вместе смотрели этот фильм») и каждая из них увле­кает его сознание в «там-и-тогда», в глубину потока ми­нувшего, и ему приходится пройти через боль, чтобы вернуться на поверхность (Василюк, 2002).

Это чрезвычайно важный момент в продуктивном пе­реживании горя. Наше восприятие другого человека, в осо­бенности близкого, с которым нас соединяли многие жизненные связи, его образ, пропитано незавершенными совместными делами, нереализованными замыслами, не­прощенными обидами, невыполненными обещаниями. В работе с этими связующими ниточками и заложен смысл работы горя по перестройке отношения к умершему.

Как это ни парадоксально, боль вызывается самим го­рюющим: феноменологически в приступе острого горя не умерший уходит от нас, а мы сами уходим от него, отрыва­емся от него или отталкиваем его от себя. И вот этот, свои­ми руками производимый отрыв, этот собственный уход, это изгнание любимого: «Уходи, я хочу избавиться от тебя...» и наблюдение за тем, как его образ действительно отдаляется, претворяется и исчезает, и вызывают, собствен­но, душевную боль. Боль острого горя — это боль не толь­ко распада, разрушения и отмирания, но и боль рождения нового. Бывшее раздвоенным бытие соединяется здесь памятью, восстанавливается связь времен, и постепенно исчезает боль (Василюк, 2002).

Предыдущие стадии были связаны с сопротивлением смерти, а сопутствующие им эмоции носили, в основном, разрушительный характер.

5. Стадия принятия произошедшего. В литературных ис­точниках (см. Дж. Тейтельбаум, Ф. Василюк) эту стадию подразделяют на две:

5.1. Стадия остаточных толчков и реорганизации.

На этой фазе жизнь входит в свою колею, восстанавли­ваются сон, аппетит, профессиональная деятельность, умерший перестает быть главным средоточением жизни.

Переживание горя теперь протекает в виде сначала ча­стых, а потом все более редких отдельных толчков, какие бывают после основного землетрясения. Такие остаточные приступы горя могут быть столь же острыми, как и в пре­дыдущей фазе, а на фоне нормального существования субъективно восприниматься как еще более острые. По­водом для них чаще всего служат какие-то даты, традици­онные события («Новый год впервые без него», «весна впервые без него», «день рождения») или события повсед­невной жизни («обидели, некому пожаловаться», «на его имя пришло письмо»).

Эта стадия, как правило, длится в течение года: за это время происходят практически все обычные жизненные события и в дальнейшем начинают повторяться. Годовщи­на смерти является последней датой в этом ряду. Может быть, именно поэтому большинство культур и религий от­водят на траур один год.

За этот период утрата постепенно входит в жизнь. Че­ловеку приходится решать множество новых задач, связан­ных с материальными и социальными изменениями, и эти практические задачи переплетаются с самим переживани­ем. Он очень часто сверяет свои поступки с нравственны­ми нормами умершего, с его ожиданиями, с тем, «что бы он сказал». Но постепенно появляется все больше воспо­минаний, освобожденных от боли, чувства вины, обиды, оставленности.

5.2. Стадия «завершения». Описываемое нами нормаль­ное переживание горя приблизительно через год вступает в свою последнюю фазу. Здесь горюющему приходится порой преодолевать некоторые культурные барьеры, за­трудняющие акт завершения (например, представление о том, что длительность скорби является мерой любви к умершему).

Смысл и задача работы горя в этой фазе состоит в том, чтобы образ умершего занял свое постоянное место в се­мейной истории, семейной и личной памяти горюющего, как светлый образ, вызывающий лишь светлую грусть.

Продолжительность реакции горя, очевидно, опреде­ляется тем, насколько успешно человек осуществляет работу горя, то есть выходит из состояния крайней зави­симости от умершего, вновь приспосабливается к окружа­ющему, в котором потерянного лица больше нет, и формирует новые отношения.

Большое значение для протекания реакции горя имеет интенсивность общения с умершим перед смертью.

Причем такое общение не обязательно должно основы­ваться на привязанности. Смерть человека, который вы­зывал сильную враждебность, особенно враждебность, не находившую себе выхода вследствие его положения или требований лояльности, может вызывать сильную реакцию горя, в которой враждебные импульсы наиболее заметны.

Нередко, если умирает человек, игравший ключевую роль в некоторой социальной системе (в семье мужчина выполнял роли отца, кормильца, мужа, друга, защитника и др.), его смерть ведет к дезинтеграции этой системы и к резким изменениям в жизни и социальном положении ее членов. В этих случаях приспособление представляет со­бой очень трудную задачу.

Одним из самых больших препятствий при нормальной работе горя является часто неосознанное стремление го­рюющих избежать сильного страдания, связанного с пе­реживанием горя, и уклониться от выражения эмоций, с ним связанных. В этих случаях происходит «застревание» на каком-либо из этапов и возможно появление болезнен­ных реакций горя.

Болезненные реакции горя. Болезненные реакции горя являются искажениями процесса «нормального» горевания.

Отсрочка реакции. Если тяжелая утрата застает челове­ка во время решения каких-то очень важных проблем или если это необходимо для моральной поддержки других, он может почти или совсем не обнаружить своего горя в тече­ние недели и даже значительно дольше.

В крайних случаях эта отсрочка может длиться годы, о чем свидетельствуют случаи, когда людей, недавно пе­ренесших тяжелую утрату, охватывает горе о людях, умер­ших много лет назад.

Искаженные реакции. Могут проявляться как поверхно­стные проявления неразрешившейся реакции горя. Выде­ляются следующие виды таких реакций:

1. Повышенная активность без чувства утраты, а ско­рее с ощущением хорошего самочувствия и вкуса к жизни (человек себя ведет так, как будто ничего не произошло), может проявляться в склонности к занятиям, близким к тому, чем в свое время занимался умерший.

1. Появление у горюющего симптомов последнего за­болевания умершего.

2. Психосоматические состояния, к которым относят­ся в первую очередь язвенные колиты, ревматические ар­триты и астма.

3. Социальная изоляция, патологическое избегание общения с друзьями и родственниками.

4. Яростная враждебность против определенных лиц (врача); при резком выражении своих чувств, почти ни­когда не предпринимается никаких действий против об­виняемых.

5. Скрытая враждебность. Чувства становятся как бы «одеревеневшими», а поведение — формальным.

Из дневника: «...Я выполняю все мои социальные функ­ции, но это похоже

на игру: реально это меня не затрагивает.

Я не способна испытать никакого теплого чувства. Если бы у меня и были какие-нибудь чувства, то это была бы злость на всех».

7. Утрата форм социальной активности. Человек не может решиться на какую-нибудь деятельность. Отсут­ствуют решительность и инициатива. Делаются только обычные повседневные дела, причем выполняются шаб­лонно и буквально по шагам, каждый из которых требует от человека больших усилий и лишен для него какого бы то ни было интереса.

7. Социальная активность в ущерб собственному эко­номическому и социальному положению. Такие люди с неуместной щедростью раздаривают свое имущество, лег­ко пускаются в финансовые авантюры и оказываются в результате без семьи, друзей, социального статуса или де­нег. Это растянутое самонаказание не связано с осознан­ным чувством вины.

7. Ажитированная депрессия с напряжением, возбуж­дением, бессонницей, с чувством малоценности, жестки­ми самообвинениями и явной потребностью в наказании. Люди в этом состоянии могут совершать попытки само­убийства.

Вышеописанные болезненные реакции являются край­ним выражением или искажением нормальных реакций.

Перетекая друг в друга по нарастающей, эти искажен­ные реакции существенно затягивают и отягощают горевание и последующее «выздоровление» горюющего. При адекватном и своевременном вмешательстве они поддают­ся коррекции и могут трансформироваться в нормальные реакции, а затем найти свое разрешение.

Один из видов патологического горевания —реакции горя на разлуку, которые могут наблюдаться у людей, перенес­ших не смерть близкого, а лишь разлуку с ним, связанную, например, с призывом сына, брата или мужа в армию.

Общая картина, возникающая при этом, рассматрива­ется как синдром предвосхищающего горя (Э. Линдеманн). Известны случаи, когда люди так боялись известия о смер­ти родного человека, что в своих переживаниях проходили все стадии горевания, вплоть до полного восстановления и внутреннего освобождения от близкого. Такого рода ре­акции могут хорошо предохранить человека от удара не­ожиданного известия о смерти, однако они также являются помехой восстановлению отношений с вернувшимся че­ловеком. Эти ситуации нельзя расценивать как предатель­ство со стороны ожидающих, но по возвращении требуется большая работа обеих сторон по построению новых отно­шений или отношений на новом уровне.

Задачи работы горя. Проходя по определенным ста­диям переживания, горевание выполняет ряд задач (по Г. Уайтеду):

1. Принять реальность потери. Причем не только ра­зумом, но и чувствами.

1. Пережить боль потери. Боль высвобождается толь­ко через боль, а это значит, что непережитая боль потери рано или поздно все равно проявится в каких-либо симп­томах, в частности в психосоматических.

2. Создать новую идентичность, то есть найти свое ме­сто в мире, в котором уже есть потери. Это значит, что че­ловек должен пересмотреть свои взаимоотношения с умершим, найти для них новую форму и новое место внутри себя.

3. Перенести энергию с потери на другие аспекты жиз­ни. Во время горевания человек поглощен умершим; ему кажется, что забыть о нем или перестать скорбеть равно­сильно предательству. На самом деле возможность отпус­тить свое горе дарует человеку чувство обновления, ду­ховного преображения, переживание связи с собственной жизнью.

Человек должен принять боль утраты. Он должен пере­смотреть свои взаимоотношения с умершим и признать изменения своих собственных эмоциональных реакций.

Его боязнь сойти с ума, его страх перед неожиданными изменениями своих чувств, особенно появление резко воз­росшего чувства враждебности, — все это должно быть переработано. Он должен найти приемлемую форму сво­его дальнейшего отношения к умершему. Он должен вы­разить свое чувство вины и найти вокруг себя людей, с которых он мог бы брать пример в своем поведении.

«Лечение» горя. У разных народов, в разных религиях выработаны отношения к смерти, существуют свои ри­туалы прощания с ушедшим. Ритуалы, поминальные даты: 9 дней, 40 дней, годовщина — эти события психо­логически очень точно помогают проходить процессу горевания.

Ритуал оплакивания. В деревнях еще сохраняется по­мощь «плакальщиц» — женщин, которые пронзительны­ми голосами плачут вместе с близкими покойного. Таким образом они нагнетают эмоциональную обстановку, помогая лучше отреагировать близким их утрату, совер­шать горюющему работу горя, продвигая его с фазы шока на фазу реакций.

Кроме этого, тривиальное «На кого ты нас оставил», зву­чащее хором, на бессознательном уровне может являться информацией, что рядом люди, понимающие и разделя­ющие боль, способные помочь. К сожалению, в крупных городах этот обычай почти исчез. Все чаще практикуется накачивание страдающего человека транквилизаторами до полубессознательного состояния, что препятствует нор­мальному отреагированию.

На первых фазах плач является и реакцией и лечением. Не нужно останавливать, успокаивать человека, именно через плач происходит высвобождение. Желательно под­толкнуть человека к посильному участию в организации похорон и всех необходимых мероприятий, например: схо­дить в церковь и поставить свечу, заказать отпевание и т.д. Часто родные из лучших побуждений ограждают горюю­щего от любой деятельности, оставляя его тем самым на­едине с невыносимыми страданиями. Включение в деятельность позволит ему частично отвлекаться от внут­ренних болезненных переживаний.

На первых фазах лучше не оставлять горюющего одно­го, оказывая больше безмолвную поддержку, касаясь ру­кой, обнимая его, тем самым давая поддержку на телесном уровне.

На фазе реакций желательно подтолкнуть человека на конструктивную деятельность: можно сделать мелкий ре­монт в доме или хотя бы переставить мебель, иногда уехать на время или сменить квартиру, выйти на работу и посте­пенно начать заниматься повседневными делами, пусть сначала это будет происходить автоматически.

Часто близкие из уважения к чувствам человека стара­ются не допустить в присутствии горюющего разговоров и обсуждений повседневных дел, забот, прячут нечаянную улыбку, боясь оскорбить человека. Начиная с третьей фазы, это делать можно и даже нужно — аккуратно, постепенно возвращая горюющего к жизни, подводя к моменту ответ­ственности живого перед ушедшим и оставшимися близ­кими людьми. Если, например, у матери погиб взрослый сын, она может взять на себя ответственность воспитывать его детей так, как если бы это делал он.

В случаях, когда горюющий «застрял» на стадии не­приятия случившегося, иногда полезно спровоцировать гнев и затем это чувство направить в русло какой-либо деятельности.

Достаточно часто у людей, находящихся в состоянии горя, развивается заученная беспомощность. Родные и близкие, переполненные любовью и заботой к горююще­му, своим поведением закрепляют эту реакцию. В этих слу­чаях необходимо объяснять родственникам, что человека, переживающего горе, необходимо загружать делами, те­ребить любыми способами, не обращая внимания на вна­чале негативную реакцию со стороны горюющего.

Переживания детей. У детей другие представления о жизни и смерти, не такие, как у взрослых. Как пишет С. Левин, «возможно, многие не боятся небытия потому, что совсем недавно пришли оттуда». Считается, что у де­тей до 2-х лет вообще нет никакого представления о смер­ти. Между двумя и шестью годами у них развивается представление о том, что умирают не навсегда (смерть как отъезд, сон, временное явление). В ранние школьные годы дети относятся к смерти как к чему-то внешнему: они пер­сонифицируют ее либо с определенным лицом (например, приведением), либо идентифицируют с покойником. Ча­сто дети в этом возрасте (5—7 лет) считают собственную смерть маловероятной; эта мысль приходит к ним позже, примерно к 8 годам.

Дети, узнав о смерти родителя или близкого родствен­ника, проходят через те же стадии — шок, отрицание, гнев, депрессия и отчаяние, чувство вины и постепенное при­нятие. Однако период острого горя у них обычно короче, чем у взрослых.

Среди особенностей поведения детей, переживших ут­рату родителя, можно выделить следующие: ребенок пла­чет, надеется на возвращение родителя, иногда начинает его искать, иногда описывает яркое ощущение его присут­ствия, иногда злится из-за утраты и винит окружающих, иногда обвиняет умершего родителя или боится потерять выжившего.

Обычно родители стараются скрывать от детей свои чув­ства по поводу утраты. Это объясняется не столько тем, что родители не хотят расстраивать детей, сколько их собствен­ным страхом перед интенсивностью детских эмоций. Од­нако скрывание факта смерти родителя или запрет на выражение чувств не принесет ничего, кроме патологичес­ких реакций, среди которых можно выделить:

• энурез, заикание, сонливость или бессонница, об­кусывание ногтей, анорексия (отсутствие аппетита), галлюцинации;

• длительное неуправляемое поведение;

• острая чувствительность к разлуке;

• полное отсутствие каких-либо проявлений чувств;

• отсроченное переживание горя (актуализированное, например, каким-либо психотравмирующим или кризисным событием);

• депрессия (у подростков — это гнев, загнанный внутрь).

Ребенку нужно быть включенным в переживания всей семьи, и его эмоции ни в коем случае не должны игнори­роваться. Это самое основное правило, так как ребенок тоже должен отгоревать свою потерю. В процессе пережи­вания ребенок приобретает опыт совладания с ситуация­ми потери в дальнейшей жизни.

В период горевания, особенно острого горя, ребенок должен чувствовать, «что его по-прежнему любят и что он не будет отвергнут». В это время ему нужна поддержка и забота со стороны взрослых (родителя или психолога), их понимание, доверие, а также доступность контакта, что­бы в любое время ребенок мог поговорить о том, что его волнует или просто посидеть рядом и помолчать.

В любом случае, как пишет А.Д. Андреева, «невозмож­но дать рецепт по каждому отдельному случаю. Главное — исходить из потребности ребенка в любви и внимании к нему». Наверное, самый лучший способ помочь ребенку справиться с горем — это доверять естественному ходу са­мого горя, чувствовать состояние и потребности ребенка, находящегося в этом процессе (Кораблина, Акиндинова, Баканова, Родина, 2001). Для ребенка важно выразить свои переживания — будь то желание поплакать или отреаги­ровать свой гнев, рассказать грустную или смешную исто­рию об умершем, посмотреть вместе фотоальбом с его фотографиями, сделать ему подарок, нарисовать свои чув­ства или подержаться в тишине за руки (Баканова, 1998).

При создании соответствующих условий работа горя у де­тей проходит так же, как и у взрослых. Благоприятными для детей условиями проживания горя являются следующие:

• хорошие отношения с родителем до его смерти;

• получение адекватной информации, откровенных ответов на вопросы ребенка;

• участие в процессе оплакивания вместе со всей семьей;

• хорошие отношения с оставшимся в живых родите­лем и уверенность в нерушимости этих отношений.

Жизнь после потери. Эмоциональный опыт человека изменяется и обогащается в ходе развития личности в ре­зультате переживания кризисных жизненных периодов, сопереживания душевным состояниям других людей. Особо в этом ряду стоят переживания смерти близкого человека.

Переживания такого характера могут нести в себе объяснение собственной жизни, переосмысление ценно­сти бытия и, в конечном итоге, признание мудрости и глу­бокого смысла во всем происходящем. С этой точки зрения смерть может дать нам не только страдание, но и более полное ощущение собственной жизни; подарить пережи­вание единства и связи с миром, обратить человека к себе.

Человек приходит к пониманию, что со смертью близ­кого собственная жизнь не полностью потеряла смысл, — она продолжает иметь свою ценность и остается такой же значимой и важной, несмотря на потерю. Человек может простить себя, отпустить обиду, принять ответственность за свою жизнь, мужество за ее продолжение — происхо­дит возвращение себе себя самого.

Даже самая тяжелая потеря содержит в себе возмож­ность обретения (Баканова, 1998). Принимая существо­вание потери, страдания, горя в своей жизни, люди становятся способными более полно ощутить себя как неотъемлемую часть вселенной, более полно прожить свою собственную жизнь.

Вопросы и задания к главе 10:

1. Назовите этапы «нормального» горевания.

2. Опишите картину острого горя.

3. Расскажите о фазе реакций.

4. Что происходит на стадии восстановления?

5. Что составляет процесс горевания?

6. В чем появляются болезненные реакции горя?

7. Что такое синдром предвосхищающего горя?

8. В чем состоит смысл и каковы задачи работы горя?

9. Ритуалы прощания с ушедшим как психологическая помощь горюющему.

10. Каковы принципы помощи горюющему?

11. Особенности поведения детей, переживших утрату родителя.

12. Патологические реакции детей, переживших утрату.

13. Расскажите об условиях, способствующих проживанию горя у детей.

14. Какова роль приобретений и потерь в нашей жизни?

15. Как происходит переживание приобретений и потерь?

Литература

Александров Е.О. Взорванный мозг. Посттравматическое стрес­совое расстройство. Клиника и лечение. Новосибирск: Сибвузиздат, 1998.

Александровский Ю.А. Состояния психической адаптации и их компенсация. М.: Наука, 1976.

Андреева А.Д. Как помочь ребенку пережить горе // Вопросы пси­хологии. 1991. № 2. С. 87-96.

Баканова А.А. Экзистенциальные аспекты переживаний при по­тере ребенка / Кораблина Е.П., Акиндинова И.А., Баканова А.А., Родина A.M. Культура на защите детства. СПб.: Изд-во РГПУ им. АИ. Герцена, 1998. С. 36-38.

Гроф С, Хэлифакс Дж. Человек перед лицом смерти. М.: Изд-во Трансперсонального института, 1996.

Гримак Л.П. Общение с собой: начала психологии активности. М.: Политиздат, 1991.

Бъюдженталъ Дж. Наука быть живым: Диалоги между терапев­том и пациентом в гуманистической психотерапии. М.: НФ Класс, 1998.

Василюк Ф.Е. Пережить горе // Психология мотивации и эмо­ций. Под ред. Ю.Б. Гиппенрейтер, М.В. Фаликман. М.: ЧеРо, 2002. С. 581-590.

Василюк Ф.Е. Психология переживания. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.

Военная психиатрия / Под ред. Ф.И. Иванова. Л.: Изд-во ВМА МО им. СМ. Кирова, 1974.

Гнездилов А. В. Психологические аспекты онкологии в условиях хосписа. СПб.: Клинт, 1996.

Дейте Б. Жизнь после потери. М.: ГРАНД, 1999.

Грановская P.M. Психология веры. СПб.: Речь, 2004.

Грэхэм Д. Как стать родителем самому себе. Счастливый невро­тик. М.: Класс, 1993.

Кекелидзе З.И. Психические расстройства, возникающие при ЧС // Психиатрия чрезвычайных ситуаций. Руководство: в 2 т. / Под ред. Т.Е. Дмитриевой. Т. 1. М., 2004. С. 182-222.

Кораблина Е.П., Акиндинова И.А., Баканова А.А., Родина A.M. Искусство исцеления души. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Гер­цена, 2001.

Крюкова М.А., Никитина Т.Н., Сергеева Ю.С. Экстренная пси­хологическая помощь: Практическое пособие. М.: НЦ ЭНАС, 2001.

Колодзин Б. Как жить после психологической травмы. М.: Шанс, 1992.

Котенев И.О., Богданова М.Б. Террористический акт в Буденнов­ске: постстрессовые состояния у работников милиции // Из­вестия МЦПО и КНИ при ГУК МВД России. № 3. 1996. С. 49-56.

Кучер А.А. Посттравматическое стрессовое расстройство: исто­рия возникновения представлений, суть явления, способы психодиагностики. Новосибирск, 1992.

Кюблер-Росс Э. О смерти и умирании. Киев: София, 2001.

Лазарус Р. Теория стресса и психофизиологические исследова­ния // Эмоциональный стресс. Л.: Медицина, 1970.

Лазебная E.O. Реадаптация личности при посттравматическом стрессе. Методическое пособие. Программа курса. М.: Ин-т психоанализа, 2003.

Леонова А.Б., Кузнецова А.С. Психопрофилактика стрессов. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1993.

Линдеманн Э. Клиника острого горя // Психология мотиваций и эмоций / Под ред. Ю.Б. Гиппенрейтер, М.В. Фаликман. М.: ЧеРо, 2002. С. 591-598.

Марищук В., Евдокимов В. Поведение и саморегуляция человека в условиях стресса. СПб.: Сентябрь, 2001.

Методические рекомендации по оценке психологической готов­ности спасателей к действиям в экстремальных условиях. М.: ФЦ ВНИИ ГОЧС, 2003.

О посттравматическом стрессе: Памятка. М.: Академия управ­ления МВД России, 1994.

Посттравматическое стрессовое расстройство. Диагностика и реабилитация: Методическое руководство. Ч. 1. Состави­тели: Матафонова Т.Ю., Павлова М.В., Засыпкина К.В. МЧС России. 2006.

Психология травматического стресса сегодня: Тезисы докладов международной конференции. Киев, 1992.

Психология смерти и умирания. Хрестоматия / Сост. К.В. Сель-ченок. Минск: Харвест, 1998.

Психосоциальная помощь жертвам войны: беженкам и членам их семей / Под ред. Л.Т. Арсел, В. Фолнегович-Шмалц, Д. Козарич-Ковавич, А. Марушич. Киев, 1998.

Психология экстремальных ситуаций: Хрестоматия / Сост. АЕ. Тарас, К.В. Сельченок. Минск: Харвест, 2000.

Психология эмоций. Тексты / Под ред. В.К. Вилюнаса, Ю.Б. Гиппенрейтер. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.

Пушкарев А.Л., Доморацкий В.А., Гордеева Е.Р. Посттравматичес­кое стрессовое расстройство. М., 2000.

Решетников М.М., Баранов Ю.А., Мухин А.П., ЧермянинС.В. Пси­хофизиологические аспекты состояния, поведения и деятель­ности пострадавших в очаге стихийного бедствия // Психол. журн. 1989. № 4. Т. 10. С. 125-128.

Ромек ВЛ., Конторович В.А., Крукович Е.И. Психологическая помощь в кризисных ситуациях. СПб.: Речь, 2004.

Руководство по психиатрии / Под ред. Г.В. Морозова. Т. 1. М.: Медицина, 1983.

Семенова ИД. Проблемы психосоциальной реабилитации бежен­цев // Психосоциальная терапия и психосоциальная реабили­тация в психиатрии. М.: Медпрактика-М, 2004. С. 312—358.

Семенова Н.Д. Групповая психосоциальная терапия больных с онкологическими заболеваниями // Сборник материалов 1-й Всероссийской конференции с международным участием «Социальные и психологические проблемы детской онколо­гии». Москва, июнь 1997 г. С. 94—99.

Тренинговый курс психологической подготовки специалистов поисково-спасательных формирований. М.: ВЦЭРМ-ЦЭПП МЧС России, 2002.

Тарабрина Н.В., Лазебная E.O. Синдром посттравматических стрессовых нарушений: современное состояние проблемы // Психол. журн. № 2. 1992. Т. 13. С. 14-29.

Тарабрина Н.В., Лазебная Е.О., Зеленова M.E. и соавт. Психофи­зиологическая реактивность у ликвидаторов аварии на Чер­нобыльской АЭС // Психол. журн. № 2. 1996. Т. 17. С. 30-45.

Тарабрина R.B. Практикум по психологии посттравматического стресса. СПб: Питер, 2001.

Тихоненко В.А., Сафуанов Ф.С. Введение в суицидологию // Ме­дицинская и судебная психология. Курс лекций: Учебное по­собие / Под ред. Т.Б. Дмитриевой, Ф.С. Сафуанова. М.: Генезис, 2004. С. 266-283.

Трубицина Л.В. Процесс травмы. М.: Смысл, 2005.

Фрейд 3. Печаль и меланхолия // Психология мотиваций и эмо­ций / Под ред. Ю.Б. Гиппенрейтер, М.В. Фаликман. М.: ЧеРо, 2002. С. 313-318.

Франкл В. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990.

Фромм Э. Искусство любить. М.: Педагогика, 1990.

Харди И. Врач, сестра, больной. Психология работы с больны­ми. Будапешт, 1981.

Черепанова E.M. Саморегуляция и самопомощь при работе в эк­стремальных условиях. М., 1995.

Черепанова E.M. Психологический стресс. М.: Академия, 1997.

Шнейдман Э. Душа самоубийцы. М.: Смысл, 2001.

Ялом И. Экзистенциальная психотерапия. М.: Класс, 1999.

Alexander Н. Le vagabondage/ maladie sociale // Alienist et Neurol.

St. Louise, 1907. № 27. Allen J.G. Coping with trauma: a guide to self-understanding.

Washington: American Psychiatric Press, Inc., 1995.

Fisher P.J., Shapiro S., Breakey W.R. et al. Mental health and social characteristics of the homeless: a survey of mission users // Am. J. Public Health. 1986.

Fisher P.J., Shapiro S., Breakey W.R. et al. Mental health problems among homeless persons: a review of epidemiological research from 1980 to 1990 // Treating the homeless mentally ill, 1991.

Fisher P.J., Shapiro S., Breakey W.R. et al. Baltimore mission users: social networks, morbidity, and employment // Psychosoc. Rehab. J., 1986.

Semenova N.D. The somatic fasade of the post-traumatic stress disorder // Paper given at the 4^th European Conference on Traumatic Stress of the Europen Society for Traumatic Stress Studies. Psychotraumatology 1945—1995, May 9^th, Paris, France, 1995.