1.2 Особенности психосоциального здоровья детей, оставшихся без попечения родителей

По данным одного из комплексных обследований состояния здоровья воспитанников школ-интернатов для детей-сирот и детей, лишенных попечения родителей, среди таких детей практически отсутствуют здоровые дети и подростки с нормальным развитием и уровнем функционирования организма (I группа здоровья); воспитанники, имеющие функциональные отклонения (II группа здоровья), составляют до 10 % в 1-3-х и до 30 % в 4-8-х классах; наиболее многочисленной (до 70 %) является III группа, в которую включены учащиеся, имеющие хронические заболевания в компенсированном состоянии; воспитанники с хроническими заболеваниями в состоянии субкомпенсации составляют около 10 % и относятся к IV группе. Для сравнения -- в массовой общеобразовательной школе IV группа здоровья встречается лишь в единичных случаях.

Уже в 1-м классе к IV группе здоровья отнесено до 1/3 детей из школ-интернатов. У воспитанников имеются существенные отклонения в физическом развитии. Наблюдается его дисгармоничность, один из показателей которой - низкий (ниже среднего) рост, отмечающийся у 59 % учеников младших классов и 36 % подростков 10-16 лет. Нарушения осанки наблюдается у 55 % детей младших классов. У 43 % первоклассников обнаружены остаточные проявления рахита (деформация костей черепа и грудной клетки) и т. п.

Широко распространены (около 90 % случаев) расстройства психоневрологической сферы, а также общая соматическая ослабленность организма. У10 % воспитанников младших классов отмечаются нарушения в поведении типа психопатоподобного синдрома; каждый 3-5-й ребенок страдает энурезом или другими проявлениями неврозов; у подростков наблюдается патохарактерологическое формирование личности, а также астено-невротические состояния.

Исследования, проведенные во многих странах мира, свидетельствуют о том, что вне семьи развитие ребенка идет по особому пути и у него формируются специфические черты характера, поведения, личности, про которые часто нельзя сказать, хуже они или лучше, чем у обычного ребенка, -- они просто другие. И более того, есть все основания полагать, что именно психологический фактор является причиной не только психологических, но и соматических отклонений таких детей.

Депривация -- термин, широко используемый сегодня в психологии и медицине. В русский язык он пришел из английского -- deprivation -- и означает «утрата, лишение, ограничение возможностей удовлетворения жизненно важных потребностей».

Для понимания сути этого термина важно обратиться к этимологии слова. Латинский корень privare, что значит «отделять», лежит в основе английских, французских, испанских слов, переводимых на русский язык как «частный, закрытый, отдельный»; отсюда же и используемое в русской речи слово «приватный». Префикс de в данном случае передает усиление, движение вниз, снижение значения корня (по аналогии со словом «депрессия» -- «подавление»).

Таким образом, уже этимологический анализ слова показывает, что, говоря о депривации, имеют в виду такое неудовлетворение потребностей, которое происходит в результате отделения человека от необходимых источников их удовлетворения -- отделения, имеющего пагубные последствия.

По мнению А. Ребера, автора Большого толкового психологического словаря, термин «депривация» означает «потерю какого-то желаемого объекта или человека и используется для обозначения удаления объекта или человека или для обозначения состояния потери непосредственно». Ч. Райкрофт в словаре психоаналитических терминов определяет депривацию как «опыт недополучения необходимого».

Важно отметить, что термин «депривация» многими авторами используется двояко -- для обозначения (1) реального ограничения условий жизни и функционирования и (2) психического состояния, возникающего в результате подобных ограничений.

Различают парциальную депривацию (partial deprivation) -- когда не удовлетворена какая-либо одна потребность и полную (тотальную) -- когда одновременно не удовлетворены многие потребности или одна, но настолько важная, что ее неудовлетворение вызывает тотальные нарушения. Примером последней является лишение ребенка материнской любви -- материнская депривация.

Кроме того, выделяются такие виды депривации, как открытая (манифестируемая) и скрытая (маскированная).

В зависимости от того, чего именно лишен человек, выделяют разные виды депривации. Для психологии наибольший интерес представляют такие виды депривации, как двигательная, сенсорная, информационная, социальная, сексуальная, эмоциональная и материнская.

Ребенок попадает в обедненную среду (не окрашенную ни чем хорошим, без впечатлений) часто, оказавшись в детском доме, больнице, интернате или другом учреждении закрытого типа. Такая среда, вызывая сенсорный голод, вредна для человека в любом возрасте. Однако для ребенка она особенно губительна.

Как показывают многочисленные психологические исследования, необходимым условием для нормального созревания мозга в младенческом и раннем возрасте является достаточное количество внешних впечатлений, так как именно в процессе поступления в мозг и переработки разнообразной информации из внешнего мира происходит упражнение органов чувств и соответствующих структур мозга.

Большой вклад в разработку этой проблемы внесли отечественные ученые. Так, Н. М. Щеловановым было установлено, что те участки мозга ребенка, которые не упражняются, перестают нормально развиваться и начинают атрофироваться.

Н. М. Щелованов писал, что если ребенок находится в условиях сенсорной изоляции (он неоднократно наблюдал ее в яслях и домах ребенка), то происходит резкое отставание и замедление всех сторон развития, своевременно не развиваются движения, не возникает речь, отмечается торможение умственного развития.

М. Ю. Кистяковская, анализируя стимулы, вызывающие положительные эмоции у ребенка первых месяцев жизни, обнаружила, что они возникают и развиваются лишь под влиянием внешних воздействий на его органы чувств, в особенности на глаз и ухо.

Опираясь на эти факты, а также на собственные наблюдения и эксперименты, выдающийся детский психолог Л. И. Божович (1968) выдвинула гипотезу о том, что ведущей в психическом развитии младенца является потребность в новых впечатлениях.

Согласно этой гипотезе, потребность в впечатлениях возникает примерно на 3-5 неделе жизни ребенка и является базой для формирования других социальных потребностей, в том числе и социальной по своей природе потребности в общении ребенка с матерью. Это положение противостоит представлениям большинства психологов о том, что исходными выступают либо органические потребности (в пище, тепле и т. п.), либо потребность в общении.

Необходимость создавать в детских учреждениях сенсорно насыщенную внешнюю среду, признаваемая в настоящее время всеми, на деле нередко реализуется прямолинейно, примитивно, однобоко и неполно. Иногда из самых лучших побуждений, борясь с унылостью и однообразием обстановки в детских домах и школах-интернатах, стараются максимально насытить интерьер разными красочными панно, картинками, выкрасить стены в яркие цвета, создать звуковой фон, когда на всех переменах, в свободное время звучит громкая, бодрая музыка. Но это способно устранить сенсорный голод лишь на самое короткое время. Оставаясь неизменной, подобная обстановка в дальнейшем все равно к нему приведет. Только в данном случае это произойдет на фоне значительной сенсорной перегрузки, когда соответствующая зрительная стимуляция буквально будет «бить по голове». Еще Н. М. Щелованов предупреждал о том, что созревающий мозг ребенка особенно чувствителен к перегрузкам, создающимся при длительном однообразном влиянии интенсивных стимулов.

С двигательной депривацией мы сталкиваемся всякий раз, когда возникает резкое ограничение движения, например, в результате травм или болезней. Особенно тяжелы последствия двигательной депривации для детей. Сегодня широко признано, что тугое пеленание грудных младенцев (свивальник), традиционное для некоторых культур, имеет отрицательные последствия не только медицинского или физиологического характера, но и сугубо психологические.

Установлено также, что медицински необходимое ограничение движений детей с врожденным вывихом бедра посредством распорок приводит к заметному повышению тревожности этих детей, которые становятся плаксивыми и обидчивыми. У них наблюдается психический регресс, когда, скажем, ребенок, который уже просился на горшок, начинает опять мочиться в штанишки и т. п.

Существуют данные, что дети, двигательная активность которых в силу медицинских причин в течение длительного времени была сильно ограничена, нередко испытывают состояние депрессии, которое может «прорываться» взрывами ярости и агрессивности (Дж. Прескотт).

Стереотипное раскачивание из стороны в сторону, которое может продолжаться часами, многие исследователи наблюдали у маленьких детей из закрытых детских-учреждений, условиями содержания лишенных возможности нормально двигаться. Этому явлению еще в 30-е годы прошлого века посвятила свое исследование польский психолог Ванда Шуман. По ее мнению, покачивание доставляет ребенку определенные проприоцептивные (идущие от двигательной системы организма) раздражения, которые как-то разнообразят его ощущения.

Многие авторы, исследовавшие такого рода движения, считают, что в определенном диапазоне, когда они сосуществуют с другими видами активности и имеют тенденцию к сворачиванию по мере взросления ребенка, стереотипные движения могут в самом деле рассматриваться как достаточно эффективный способ разнообразить опыт сенсорных ощущений. Ведь если обстановка, воспринимаемая ребенком, чрезмерно статична и «мир не движется вокруг него», то ребенку есть смысл самому двигаться относительно этого мира. К тому же такие движения могут служить средством успокоения, вследствие чего некоторые исследователи относят их, а также такие повторяющиеся движения, как сосание пальца, постукивание, покачивание ногой к числу так называемых «успокоительных привычек», объясняя известную их полезность аутостимуляцией.

Наряду с сенсорной и двигательной выделяют также социальную депривацию. С ней, например, часто сталкиваются пожилые люди после выхода на пенсию, когда разрываются привычные круги общения, уходит ощущение своей нужности обществу и в этом смысле связанности с ним. Здесь важен разрыв именно широких социальных связей, поэтому зачастую даже возможность общения с детьми, внуками, знакомыми не снимает во многих случаях тяжелых переживаний, рождаемых социальной депривацией.

Подобная форма депривации встречается и у молодых людей. Так, нередко молодые мамы, сидящие дома с ребенком, в ситуациях, когда, казалось бы, все в порядке -- и муж любит, и ребенок здоров, -- вдруг начинают испытывать тоску, тревогу, становятся агрессивными.

Обратимся теперь к проблеме социальной депривации в детском возрасте. Учитывая важность уровня личностной зрелости как фактора толерантности к социальной изоляции, можно с самого начала предположить, что чем младше ребенок, тем тяжелее для него будет социальная изоляция.

В книге И. Лангмейера и 3. Матейчека (1984) приводится множество выразительных примеров того, к чему может привести социальная изоляция ребенка. Это и так называемые «волчьи дети», и знаменитый Каспар Хаузер из Нюрнберга, и, к сожалению, не единичные трагические случаи из жизни современных детей, которых взрослые по каким-то причинам годами держали взаперти - в чуланах, подвалах, закрытых комнатах, не давая им возможности что-либо видеть и с кем-либо общаться. Все эти дети не умели говорить, плохо или совершенно не ходили, непрестанно плакали, всего боялись. Самое страшное, что, когда эта пытка одиночеством кончалась, они оказывались в нормальном мире и ими интенсивно начинали заниматься профессионалы - врачи, психологи, педагоги, - то даже при самом самоотверженном, терпеливом и умелом уходе и воспитании такие дети за редким исключением на всю жизнь оставались ущербными.

Существует идея монотропности, впервые сформулированная Дж. Боулби, суть которой состоит в следующем. Для нормального развития ребенка необходимо, чтобы тепло и забота сосредоточивались в одном человеке. Это не обязательно должна быть биологическая мать ребенка, но важно, чтобы оказавшийся на ее месте взрослый был действительно неизменно любящим, эмоционально теплым.

Идею монотропности прекрасно выразили И. Лангмейер и 3. Матейчек: «Ребенок, бесспорно, нуждается в центральном «объекте», на котором сосредоточиваются все его виды активности и который обеспечивает для него требующуюся уверенность. ...При нормальных обстоятельствах это, конечно, скорее мать или другое лицо на ее месте, становящееся фокусом, к которому притягиваются все отдельные виды активности ребенка, «как верноподданные к королю»».

В современных исследованиях, напротив, все чаще отстаивается идея политропности, суть которой состоит в том, что ребенок может установить отношения привязанности не с одним-единственным человеком (в идеале -- матерью), но с несколькими (тремя-четырьмя близкими людьми, которыми могут быть, помимо матери, отец, дедушка, бабушка, тетя, няня и др.). Важно соблюдение трех основных условий. Эти отношения должны быть:

эмоционально теплыми;

стабильными;

непрерывными, устойчиво повторяющимися.

Именно от несоблюдения стабильности контактов страдают воспитанники детских учреждений, особенно дети раннего возраста.

Американский исследователь Д. Пруг обнаружил, что в ситуации с постоянно меняющимися взрослыми (в больницах, детских домах, яслях) маленький ребенок в состоянии восстановить прерванный эмоциональный контакт не более четырех раз, после чего он перестает стремиться к такого рода контактам и становится к ним равнодушным... Однако в обычной практике детских домов как в нашей стране, так и за рубежом заботящиеся о ребенке взрослые меняются значительно большее количество раз.

Ребенок, воспитывающийся в доме ребенка, детском доме и других подобных учреждениях, с раннего детства имеет дело не с одним взрослым, постоянно присутствующим и центральным персонажем его жизни, а с множеством взрослых, все время сменяющих один другого. Это явление принято называть мультипликацией материнской заботы.

Распределение материнских функций между несколькими воспитателями многие ученые считают основным фактором, определяющим практически все дефекты психического развития ребенка из закрытого детского учреждения. Наиболее однозначны в такой оценке представители психоаналитического направления, полагающие, что фигура матери ничем не заменима для маленького ребенка.

А. В. Запорожец не считал исключительность связи ребенка с матерью даже биологически наиболее оптимальной. Напротив, биологически целесообразной, с его точки зрения, является именно политропность ребенка, т. е. наличие у него многосторонних и прочных связей с разными окружающими взрослыми.

Вопрос о преимуществах моно- или политропности и по сей день остается дискуссионным. Попытки решить его с помощью строгих научных экспериментов не дают однозначных ответов.