Психотехнике общения

Гипертим говорлив. Общение для него — ценность номер один.

■ Общеизвестный анекдот: выпили на троих, и один дернулся идти, а ему: «А поговорить?..» Или уже вошедшее в быт нашего народа «хорошо сидим» из «Осеннего марафона».

Гипертим стремится к увесилительным компаниям, ему скучно одному. Шизоида тянет к уединению. А гипертима тянет выпить или сплетню любопытную узнать.

Общаются гипертимы не ради дела, для них важно общение ради общения. Они могут пустословить часами, забывая о делах.

Общение без алкоголя для них менее интересно. Надо придумать любой предлог, но выпить. При этом они выдерживают большие дозы алкоголя. Если других уже свалило, гипертиму надо еще.

■ Опять же вспоминается герой Леонова в «Осеннем марафоне», его рассказ о том, что показалось мало, еще выпили и еще. И вот филолог-датчанин оказался в вытрезвителе, а леоновский герой пришел к Бузыкину—Басилашвили с просьбой спасти товарища.

Если истероид игрив и элегантен, то гипертим просто бурлив и бесшабашен, но далеко не элегантен. Скромность — это не его черта.

Манеры гипертима никак не назовешь аристократичными. Бывает беспардонным, даже наглым. Правила этикета он не соблюдает вовсе, а матерится через каждые два слова, разве что при женщинах — через пять. Вспомним: эпилептоид при мужчинах, ругается нецензурно через десять слов, а при женщинах старается этого избегать. Для психастеноида мат неприемлем вообще.

■ Гипертим легко вступает в контакт с любым незнакомым человеком, у него нет комплексов, его не назовешь тактичным. Знакомится быстро и легко. Иногда бывает беспардонно навязчив.

—  Меня зовут Коля, а вас Оля?

—  Я не знакомлюсь на улице.

—  Ну так зайдемте в этот подъезд...

Со всеми он запанибрата, быстро, почти сразу переходит «на ты».

Гипертим беспрерывно рассказывает разные случаи из жизни. Артистичен, хотя и не очень пластичен. Но, в отличие от истероида, он не ставит себя в центр рассказа. Его рассказ — рассказ о других, не о нем. Он много обещает, у него, по его словам, масса знакомств, но он ими не хвастается, а по ходу дела или разговора вспоминает и по доброте своей предлагает воспользоваться этим знакомством. Но выполняет эти свои обещания, только если ему раз десять напомнить и, взяв за руку, сказать: «Ну, давай!»

■ В общении он прост, а то и примитивен: «Ну, ты что, старик? Все путем. Брось ты это. Не валяй дурака. Пойдем выпьем».

В процессе общения у него много конфликтогенов и много синтонов одновременно: «Слушай, ты дурак, ты вообще совер-Щенно ничего не понимаешь в жизни, что за ерунду ты мелешь, пойдем, я тебе все устрою».

Конфликтогены беззлобные, это не подковырки истероида или шизоида, скорее просто пренебрежение этикетом. Может авторитарно наорать, но кратко, а не распекая подолгу. А потом быстро помириться. Гнев гипертима шумный, но непродолжительный. Он принимает участие в публичных скандалах, поддаваясь подзуживанию. Синтоны у него тоже грубоватые: «Я тебя уважаю, пойдем выпьем».

Гипертим не замечает, что идущие от него конфликтогены кого-то задевают. Но и синтоны свои в адрес других он тоже не ценит, не то что истероид, который угостит чем-нибудь и тут же напрашивается на комплименты: «Ну, как тебе?»

Гипертим может льстить, но без «второго дна», часто грубовато и бестактно. Он не чувствует дистанции, на которой хочет держаться с ним человек. Сам быстро клюет на лесть. Этим пользуются истероиды и паранойяльные. А простаки-гипертимы, сначала разругавшись, тут же поддаются на очередные лживые похвалы этого же или другого истероида.

Откровенность гипертима не знает границ. Он может расска-зать.о себе, о своей жене все, вплоть до сексуальных подробностей. Уже упоминалось, что он легко выдает и чужие доверенные ему тайны.

Он часто врет, но при этом, как и вообще, не ставит себя в центр и завирального рассказа, в отличие от истероида, который ставит себя в центр собственного вранья. Гипертим сочиняет просто так, не получая от этого никакой материальной выгоды, в отличие от истероида и паранойяльного. В основном это истории вроде: «Видел на базаре леща полтора метра длиной».

Гипертим не наушничает и не «заушничает», говорит все в глаза, прямодушно и грубовато.

Юмор

Юмор у него нередко сальный, грубо сексуальный, типа: «Откуда взять столько женщин на такое количество прокладок?»

■ Его юмор часто базируется на интонациях, на специфическом кавказском или одесском произношении, а не на ситуации. Этакий одесский юмор. Или же это буффонадный юмор, с явно гротескной ситуацией: торт в лицо, а в ответ подножка.

Для шутовского поведения гипертимов подходят слова «ерничанье», «паясничанье» — просто кривляется человек. Но это не шут из пьес Шекспира, а «шут гороховый», вроде евдокимов-ского: «Иду из бани. Морда красная. Никого не трогаю».

Бывает, что юмор у него заимствованный, но чаще все же свой, и при этом не смысловой, не глубокий, плоский. Люди смеются его шутке именно в его исполнении. Но на бумаге она уже теряет юмористический смысл. Иногда это все-таки хороший юмор, который веселит и может быть вовсе не безвкусицей.

■ Это как раз Жванецкий с его «прокладками» и Евдокимов с его «красной мордой».

Шутки в свой адрес гипертимы переносят легко. С них и здесь все слетает как с гуся вода — отряхнулись и пошли. Гипертим легко и отобьется глупой шуткой. Понятно, такой человек тоже не очень заботится о том, заденет ли он товарища своими неуклюжими поддевками.

Чужим шуткам гипертим смеется громко и заразительно, как и своим: скажет что-нибудь и тут же сам расхохочется. Он прирожденный рассказчик, рассказы его иногда смешат, он их запоминает и повторяет, вот и становится штатным юмористом.

На конфликтогены гипертим реагирует тоже конфликтогена-ми, резко превышая меру. И тут уже возникает неуправляемый конфликт.

Гипертимы обидчивы, хотя и не злопамятны. Обида проявляется моментально, но они и отходчивы.