2.2. Личностные источники агрессивного поведения.

Индивиды действительно различаются по своей склонности к агрессии, но эти различия подавляются мощными ситуационными переменными. К примеру, почти все индивиды, даже «горячие головы», необычайно склонные к агрессии, могут воздержаться от подобного поведения в присутствии полиции. Напротив, почти все, даже те, чей характер почти никогда не давал возможность приобрести опыт агрессивных действий, могут вести себя именно так, если, проходя службу в армии, получают соответствующий приказ от командира. Это важное обстоятельство, к которому мы будем возвращаться в этой главе не раз.

Во-вторых, показать связь между специфическими личностными чертами и агрессией трудно потому, что критерии определения этих черт не удовлетворяют желаемым требованиям надежности или валидности. До известной степени такие способы не в состоянии оценить не только интересующие нас, но и другие черты личности. В исследовательский процесс поэтому вкрадывается ошибка. Благодаря такому оценочному «шуму» нелегко разглядеть связь между исследуемыми чертами личности и ее агрессией.

По этим и другим причинам в эмпирическом исследовании зачастую трудно установить наличие взаимосвязи между личностными чертами и агрессией. Однако, несмотря на все эти проблемы, было выявлено определенное число характеристик, имеющих отношение к агрессии. Некоторые из них мы и рассмотрим ниже.

Тревожность. Люди, обладающие высокой тревожностью, в силу склонности ожидать наказания за свое поведения, больше сдерживают свою агрессию. Однако, важна не личностная тревожность, а ситуативная. Результаты исследования Дегенрика показывают, что существует связь между страхом получить неодобрение и сдерживанием агрессии, чем связь между личностной тревогой и ею же. Поскольку лица, заинтересованные в социальном одобрении, неравнодушны к суждениям и критике со стороны других, подобные находки свидетельствуют о том, что тревога именно этого типа, а не генерализированная тревога как черта личности, тесно связана с агрессией.

Приписывание дурных намерений другим. Когда люди считают, что непонятные действия других вызваны дурными намерениями, они скорее всего отплатят им тем же, в отличие от ситуаций, когда они прекрасно понимают, что эти действия вызваны совершенно иными мотивами. Склонность к предвзятой атрибуции враждебности имеет отношение к реактивной, а не к проактивной агрессии и напрямую связана с расстройством поведения именно по типу низкой социализации. Кроме того, чем выше у испытуемых склонность к предвзятой атрибуции враждебности, тем больше насильственных преступлений против других лиц они совершили.

Раздражительность и эмоциональная чувствительность. Раздражительность – устойчивая тенденция обижаться даже на минимальную провокацию, эмоциональная чувствительность – устойчивая тенденция, свойственная некоторым индивидам, ощущать себя некомпетентными и испытывать дистресс в ответ на самые умеренные фрустрации. Раздражительность, в отличие от эмоциональной чувствительности, может быть более тесно связана с агрессией, в особенности если ей предшествовала провокация. Учитывая, что чувство некомпетентности или дистресс могут быть связаны с депрессией, подобные результаты не вызывают удивления. Немало данных свидетельствует о том, что люди в состоянии депрессии склонны обвинять самих себя и относить отрицательные результаты на свой счет. Вполне возможно, что в результате они зачастую будут менее склонны отвечать агрессивно на провокации других.

Локус контроля. Интерналы рассматривают агрессию просто как еще один способ воздействия на ход своей жизни, например, как на средство достижения желаемых целей, смягчения отвратительного поведения со стороны других и, возможно даже, как на довольно радикальный способ манипуляции. Короче говоря, они могут рассматривать агрессию как одну из форм инструментального поведения, которой они могут воспользоваться для осуществления контроля за своим образом жизни. (Вдобавок ко всему, такие лица, конечно, могут проявлять агрессивность чисто импульсивно в ответ на разные неприятные события) Экстерналы же, напротив, из-за своего в основном, фаталистского взгляда на жизнь могут считать, что от агрессии мало толку. Поэтому они вряд ли будут прибегать к ней, за исключением ситуаций, в которых провокация по отношению к ним постоянна и невыносима. Суммируя сказанное, интерналы могут прибегать как к инструментальной, так и к враждебной агрессии, в то время как экстерналы, как правило, прибегают только к последней.

Поведение по типу «А». Поведение по типу «А» (лица склонные к сердечно-сосудистым заболеваниям) является более агрессивным, чем поведение по типу «Б». Причем, тип «А» отличается от типа «Б», главным образом, когда речь идет о враждебной, а не инструментальной агрессии. В отличие от лиц типа «Б», лица типа «А» более склонны к межличностным конфликтам. Последние из полученных данные наводят на мысль о том, что причиной высокого уровня агрессии у лиц типа «А» могут быть гормоны.

Чувство стыда. Чем чаще люди испытывают чувство стыда в процессе взаимодействия с другими, тем выше их склонность к гневу и агрессивному реагированию. Интересно, что между склонностью чувствовать вину и гневом или агрессией положительной корреляции не наблюдалось. Поскольку и вина и стыд приводят в действие механизм «негативные реакции — "плохое" поведение», можно предположить, что связь между стыдом и агрессией может напрямую зависеть от степени неодобрения своего собственного «Я». Другими словами, именно тенденция стыдливых людей бить по своему собственному «Я» лежит в основе их высокой склонности к агрессии.

3. Ситуационные детерминанты агрессии.

В мотивации агрес­сии играют следующие факторы: на­мерение, приписываемое нападающе­му; ожидания достижения цели и воз­мездия за осуществленную агрессию; способствующие агрессии ключевые раздражители; удовлетворение, при­носимое достигнутыми в ходе агрес­сии результатами; самооценка (чувство вины).

Также возникновению агрессии способствуют такие факторы, как аверсивные инциденты: боль, жара, нападение и скученность (теснота). Наиболее сильны групповые проявления агрессии. Обстоятельства, провоцирующие отдельных индивидуумов, могут также провоцировать и группы. «Рассеивая» ответственность и поляризуя действия индивидов, групповые ситуации усиливают агрессивные реакции.

Намерение. Когда человек видит, что другой собирается на него напасть или поме­шать ему, то решающим оказывается прежде всего то обстоятельство, при­писываются ли этому другому агрес­сивные намерения и враждебные по отношению к себе планы. Для начала агрессии нередко бывает до­статочно одного только знания о том, что другой питает враждебные наме­рения, даже если субъект еще и не подвергся нападению. Вместе с тем если противник заранее просит изви­нить его за агрессивное действие, то очень часто гнев не возникает вооб­ще и ответной агрессии не происхо­дит.

Ожидания достижения цели. Существенное значение это ожидание приобретает лишь в том, практически еще не исследованном случае, когда ответная агрессия субъекта не может достигнуть инициатора агрессии не­посредственно, например, нет возмож­ности с ним встретиться или же субъ­ект боится такой встречи. Тогда мо­жет последовать непрямая агрессия типа нанесения ущерба или собствен­ности агрессора, или его репутации. Вероятность, что подобные косвен­ные агрессивные действия на самом деле поразят агрессора, весьма раз­лична и является в качестве ожида­ния последствия результата действия (т.е. его инструментальности) одним из решающих детерминантов действия. Например, если единственное, что человек может сделать, состоит в жалобе на агрессора начальнику, а поведение последнего не позволяет надеяться на его заинтересованность в содержании жалобы и в принятии им мер, то часть возникшей агрессивной тенденции останется нереализо­ванной и сохранится на будущее.

Ключевые раздражители. Особенности контекста влияют на оценку ситуации, указывая субъекту, какой смысл ей следует приписать (атрибутировать). Если в лабораторном помещении находится оружие, то агрессивность испытуемо­го будет повышаться, но только при актуализации его агрессивной мотива­ции. Иначе говоря, чтобы ключевые раздражители оказывали мотивирующее воздействие, они должны со­держательно отвечать текущему мотивационному состоянию. Впрочем, немаловажно и то, вос­принимает ли субъект реальные сцены насилия, наблюдаемые после про­воцирующей агрессию стимуляции, как справедливые или несправедли­вые. В первом случае он мстит чело­веку, спровоцировавшему его на аг­рессию, более сурово, чем когда та же сцена интерпретируется им как несправедливая или же как не реаль­ная, а подстроенная.

Удовлетворение, приносимое достигнутыми в ходе агрессии результатами. Результаты исследования Джина и Стоннера можно объяснить, исходя из различной ценности фильма о боксе для удовлетворения текущих потребно­стей субъекта. Для человека, подвер­гшегося агрессии и думающего о возмездии, восприятие поединка боксе­ров после испытанного одним из них поражения сопровождалось замеща­ющим переживанием, отражавшим, возбуждавшим и умножавшим надежды на отмщение, что, видимо, и при­водило к усилению мотивации.

Самооценка. Процессы самооценки представляют собой решающий детерминант аг­рессивности субъекта, уровень самооценки регулирует внутренне обяза­тельные нормативные стандарты, которые могут как препятствовать, так и благоприятствовать свершению агрессии. Если в результате несправед­ливого (по мнению субъекта) нападения, оскорбления или намеренно соз­данного препятствия будет задето и умалено его чувство собствен­ного достоинства (его нормативный уровень), то агрессия будет нацеле­на на восстановление своего достоинства осуществлением возмездия. В случае избы­точной агрессии тот же принцип, а также присвоенные субъектом общез­начимые моральные нормы приведут к самоосуждению, чувству вины, уг­рызениям совести, короче, к негатив­ной самооценке.