II. Межполушарная асимметрия и особенности вербально-логического и образного мышления. Поведение и расщепленный мозг.

Застывший мир, застывший страх.

А где-то у его границы

Другой, расколотый в горах,

Взлететь готовый и разбиться.

Два мира разделил провал,

Два — друг без друга невозможных..

Скажи мне, как ты угадал,

Что это жизнь моя, художник?

Не помню, кому принадлежит получившая известность шутка, что все науки делятся на естественные и противоестественные. К первой категории принадлежат, разумеется, такие уважаемые дисциплины, как физика и химия, и на правах бедной, но принимаемой родственницы к ним примыкает биология.

Правда, после открытий в генетике, появления генной инженерии и молекулярной биологии статус биологии поднялся. Ко второй категории принадлежат науки гуманитарные, а психология и психофизиология занимают неопределенное промежуточное положение — будучи науками экспериментальными, они отделились от остальных гуманитарных, но до уровня естественных наук так и не дотянули. Действительно, можно ли назвать в науке о мозге открытие, сопоставимое по значению с расщеплением атомного ядра в физике?.

Оказывается, можно. По странному совпадению, это тоже расщепление, но не ядра, а мозга. Но расскажем все по порядку.

В середине 50-х годов нескольким американским исследователям и врачам пришла в голову идея необычного лечения безнадежных случаев эпилепсии.

Речь шла о таких тяжелых эпилептических припадках с потерей сознания и судорогами, которые часто следовали один за другим, не поддавались лекарственному лечению и быстро приводили человека к полной инвалидности.

В основе таких распространенных судорог лежит принцип порочного круга: патологическая (эпилептическая) электрическая активность, возникнув в одном полушарии мозга, распространяется на другое полушарие по многочисленным нервным связям, которые эти полушария соединяют. Теперь, когда такой эпилептический "пожар" охватывает второе полушарие, он по тем же связям поддерживает и усиливает исходный очаг в первом полушарии, и так они друг друга индуцируют до тех пор, пока тяжелый эпилептический приступ не истощит на какое-то время всю электрическую энергию мозга. А затем все начинается сначала, причем каждый предыдущий приступ облегчает возникновение последующего.

Американцам пришла в голову простая идея: разъединить правое и левое полушария головного мозга, рассечь нервные связи между ними, чтобы предотвратить систематическое распространение эпилептических разрядов на весь мозг. Полушария соединены миллионами нервных волокон, которые передают информацию из одного полушария в другое и образуют так называемое мозолистое тело — белесоватую плотную массу, создающую как бы мост между двумя полушариями. Такая операция была произведена на нескольких больных, она действительно облегчила их страдания и одновременно привела к крупнейшему открытию, удостоенному в 1980 г. Нобелевской премии. Ее получил Р. Сперри.

Что же произошло после рассечения мозолистого тела с поведением и психикой человека? На первый взгляд, ничего особенного, и это уже было достаточно удивительно. Связи между двумя половинами мозга были разрушены, а человек ел, совершал повседневные поступки, ходил и беседовал с другими людьми без серьезных видимых отклонений в поведении. Правда, настораживали несколько наблюдений, сделанных вскоре после операции: один пациент пожаловался, что он странно ведет себя с женой и не в состоянии контролировать свое поведение: в то время как его правая рука обнимает жену, его левая рука ее отталкивает. Другой пациент обратил внимание на странное поведение своей левой руки перед посещением врача: в то время как с помощью правой руки он одевался и приводил себя в порядок, левая рука пыталась расстегнуть и снять одежду. Возникала ситуация, описанная в метафоре, когда левая рука не знает, что делает правая. Дело, однако, было не в руках: это одна половина мозга не знала, что делает другая половина.

Правая рука управляется левым полушарием, а левая — правым. Однако на первом этапе исследования этому наблюдению не придали должного значения.

Когда же простое наблюдение за поведением испытуемых сменилось систематическим изучением их психических функций, исследователи были просто поражены. Очень многое из того, что для человека с сохранным мозолистым телом не составляет никакого труда, для пациентов с рассеченными связями оказалось недоступным. Правая рука, на которую большинство из нас привыкло полагаться во всех случаях жизни, подводила при самых простых задачах: она не могла перерисовать самые простые геометрические фигуры, она не могла сложить простые конструкции из кубиков, она не могла найти на ощупь простые, бытовые предметы. Левая рука прекрасно справлялась со всеми этими задачами, но не могла написать, даже очень коряво, ни одного слова. Впрочем, и без пересечения мозолистого тела правши обычно не пишут левой рукой.

Таким образом, правое полушарие, управляющее левой рукой, во всех действиях, за исключением письма, превосходило левое полушарие. Но зато правому полушарию оказалась недоступна, кроме письма, также функция речи.

Правда, правое полушарие было способно к пониманию речи, если грамматические конструкции не были очень сложными. Но продукция речи оказалась ему недоступна. Впрочем, врачи давно знали, что при повреждении левого полушария нарушается речь, даже если правое полушарие полностью сохранно. Зато правое полушарие существенно превосходило левое в способности ориентироваться в пространстве, в восприятии музыки, опознании сложных образов, которые нельзя разложить на простые составные части, — в частности, в опознании человеческих лиц и эмоциональных выражений на этих лицах.

Очень интересный материал для размышлений дали эксперименты с временным "выключением" поочередно левого и правого полушария, без предварительного рассечения мозолистого тела. Такие выключения осуществляют с помощью электрических шоков у больных с психическими заболеваниями. Проф. В. Л. Деглин из Санкт-Петербурга предлагал своим испытуемым во время такого лечения логические задачи типа: "Все обезьяны могут лазить по деревьям. Енот — обезьяна. Может ли енот лазить по деревьям?" Когда после электросудорожной терапии к больному возвращалась возможность отвечать на вопросы (хотя одно из полушарий еще оставалось намного более угнетенным, чем противоположное), т.е. у кого выключали левое полушарие, отвечали на этот вопрос отрицательно, а те, у кого подавляли правое полушарие — положительно. Это отнюдь не значит, что люди с выключенным правым полушарием и сохранной функцией левого и впрямь могли вообразить енота, карабкающегося по деревьям. На прямой вопрос, представляют ли они себе это, они отвечали отрицательно. Но они строго и слепо следовали формальному условию задачи, не задумываясь о степени соответствия этих условий реальности: раз сказано, что енот — обезьяна, а обезьяны лазят по деревьям, значит, и енот может это делать.

Из этого эксперимента с очевидностью следует, что левое полушарие гораздо более ориентировано на логические конструкции, чем на живую реальность. Но в связи с такой ориентированностью левое полушарие больше правого приспособлено к определению однозначных закономерностей и причинно-следственных связей, что необходимо при научном мышлении. Способность к решению формальных силлогизмов, как и активность левого полушария в целом, развивается в процессе школьного обучения. У маленьких детей, как и у народов иных цивилизаций, не знающих нашей системы школьного обучения, доминирует правое полушарие с его ориентацией на реальный мир, не укладывающийся в прокрустово ложе логических законов.

Мозг устроен таким образом, что если зрительная информация предъявляется слева (в левое поле зрения), то она поступает в правое полушарие, а если она предъявляется справа (в правое поле зрения), то она попадает в левое полушарие. Разумеется, при целостном мозге информация, в какое бы полушарие она ни поступила, немедленно, в доли секунды, передается по мозолистому телу в противоположное полушарие. Но что происходит, когда мозолистое тело рассечено? Если при этом информация поступает в левое полушарие, она осознается, и человек без труда выражает свое к ней отношение и в поступках, и в словах. Если же она поступает в правое полушарие, то поведенческая реакция человека может быть адекватной, но он не может объяснить причины своего поведения, равно как и не может ничего сказать о самой информации, т.е. не осознает ее. Так, одной испытуемой показывали в левое поле зрения серию слайдов с пейзажами.

Внезапно на одном слайде показали очень фривольную, скабрезную сценку, и женщина смущенно засмеялась. На вопрос экспериментатора о причине смеха женщина сначала растерялась, а затем сказала: "У вас здесь какие-то смешные машины".

Этот эксперимент хорошо отражает некоторые важнейшие закономерности организации человеческой психики. Неосознаваемая человеком информация может побудить его к поступкам, истинный смысл которых самому человеку недоступен. Это хорошо известно в психологии со времен Фрейда. Но для человека неприемлемы условия, при которых он не в состоянии объяснить собственное поведение. Поэтому он всегда находит псевдообъяснение, позволяющее ему оставаться в блаженной уверенности, что он сознательно и произвольно управляет своим поведением. Этот механизм четко прослеживается и в феномене психологической защиты, о котором речь ниже.

Сравнительно недавно американской исследовательницей Стериад были проведены более изощренные эксперименты, которые заставляют предполагать, что обмен информации между правым и левым полушарием происходит не одинаково и правое обладает определенными преимуществами. Испытуемому с расщепленным мозгом показывали два двузначных числа, одно в левое поле зрения, другое в правое, и просили определить, составляют ли они в сумме четное или нечетное число. Ответ давался не устно, а в виде нажима на одну из двух клавиш. В большинстве случаев ответ был верным (т.е. поведение — нажатие на клавиши — соответствовало условиям задачи), однако назвать испытуемый мог только то число, которое предъявляли левому полушарию (в правом поле зрения). Поскольку все, что предъявляется левому полушарию, может быть названо словами, остается предположить, что левое полушарие информацией о втором числе не располагало. Но ответ был верным и логично заключить, что окончательное решение принималось правым полушарием. Но для этого правому полушарию следовало располагать всем объемом информации.

Остается предположить, что если информация из правого полушария в левое передается только по нервным путям, образующим мозолистое тело, то информация в обратном направлении (слева направо) передается по каким-то дополнительным путям. Чисто анатомически это возможно. Оба полушария как бы насажены на ствол мозга — очень важное непарное образование, в котором находятся все жизненно важные центры. Связь между полушариями может в принципе осуществляться через ствол. Долгое время считалось, что вся содержательная информация передается только через мозолистое тело, но вышеописанный эксперимент заставляет предположить, что правое полушарие находится в особом положении — оно получает содержательную информацию от левого еще и по стволовым каналам. Эксперименты были повторены с использованием двух слогов (надо было определить, дают ли они вместе слово или бессмысленное буквенное сочетание); с двумя линиями (надо было определить, направлены ли они параллельно друг к другу или перпендикулярно). Во всех случаях испытуемые решали задачи, хотя отчитаться могли только об информации, предъявленной левому полушарию.

Идея о преимуществе правого полушария в процессе получения информации не противоречит и некоторым другим очень интересным данным.

Ученые показали, что правое полушарие здоровых людей "схватывает" любую информацию чуть-чуть быстрее, чем левое. В целом мозге именно правое полушарие собирает информацию со всего пространства, и с левой, и с правой его половины. Правое полушарие быстрее и успешнее левого опознает сложную, неоднозначную информацию (такую, как выражение человеческого лица). И, наконец, один аргумент, который не имеет пока силы научного доказательства, поскольку не получен в строгом эксперименте. Когда человек попадает в условия, требующие экстренного принятия решения и немедленных действий с учетом всей сложной и многоплановой ситуации, он часто совершает все необходимые поступки до их реального осмысления и анализа.

Более того, после окончания этих действий он часто не в состоянии их перечислить и изложить их последовательность. Осуществляется неосознанное поведение, но с учетом всех ключевых аспектов ситуации.

Нечто похожее происходит в гипнозе. Когда человеку внушают, что он находится на лесной поляне, полной спелой земляники, он ведет себя так, как будто собирает землянику, в полном соответствии с заданной ситуацией.

Он не осознает, что в действительности находится в городской квартире, заставленной мебелью; однако он успешно обходит столы и стулья, не натыкается на мебель и стены и после возвращения в нормальное состояние сознания ничего не может рассказать о своем поведении в гипнозе, которое, на взгляд постороннего зрителя, было хотя и странным, но целостным, целенаправленным и хорошо-организованным, с учетом всех внешних препятствий. Есть основания предполагать, что такая интеграция поведения без участия сознания и в гипнозе, и в экстремальных ситуациях находится под контролем правого полушария. Я подробно обосновал эту точку зрения в статье, описанной совместно с В. Л. Райковым 20 лет назад, и за истекшее время появилось много экспериментальных работ, в которых преобладающая роль правого полушария в состоянии гипноза убедительно показана. Эта функция правого полушария неотделима от его способности быстро схватывать всю информацию и оценивать ее значимость до ее полного осознания.

Это свойство правого полушария помогает разрешить старый психологический парадокс. Механизмы психологической защиты, речь о которых пойдет в одной из глав книги, защищают сознание от неприемлемой для него информации.

Однако, защищая сознание, сами эти механизмы функционируют без участия сознания. Откуда же берется знание о том, какую именно информацию нельзя допускать до сознания, если сознание не вмешивается непосредственно в работу механизмов психологической защиты и если оно вообще не старится в известность об этой работе? Я предположил, что именно в правом полушарии формируется так называемый "образ Я" — целостное образное представление человека о самом себе, благодаря которому постоянно сохраняется самоидентификация человека, его отождествление с самим собой, "образ Я" не может формироваться без участия сознания, отвечающего за все осознанные поступки и установки человека, за его социальные мотивы. С другой стороны, "образ Я" — это полнокровный образ с бесчисленным количеством связей, соединяющих человека с другими людьми и миром в целом. Такой образ, в силу своей сложности, многогранности, многозначности и, нередко, внутренней противоречивости, не может быть целиком осознан. Наше сознание, базирующееся на логичном мышлении, привычно "выпрямляет" и упрощает реальность и не способно охватить такое количество связей, которое характеризует "образ Я". Как бы подробно человек ни говорил о себе, он всегда чувствует, что он не исчерпывается никаким анализом и объяснением, что он невыразимо богаче собственного осознанного представления о себе.

Это ощущение основано на "образе Я". Можно сказать, что "образ Я" — это полномочный представитель сознания в царстве бессознательного (в правом полушарии). И благодаря тому, что правое полушарие "схватывает" любую информацию чуть быстрее левого, у "образа Я" появляется возможность оценить эту информацию до ее осознания и решить, можно ли допустить ее до сознания. Как полномочный представитель сознания, "образ Я" располагает правом такого решения и благодаря этому является основным регулятором нашего поведения.

Но мы пока так и не ответили на вопрос, в чем же основное отличие между полушариями, какова их задача в системе мышления, которая могла бы объяснить в рамках единой системы все разрозненные факты. Вопрос этот вызвал большую дискуссию в научном мире, и мы попытаемся ответить на него в следующей главе.