24.Кляйн теория объектных отношений и позиции развития ребенка

Психоаналитическая теория детского развития Мелани Кляйн 

Ме́лани Кляйн (нем. Melanie Klein; урожд. Райцес; 30 марта 1882, Вена — 22 сентября 1960, Лондон) — влиятельный британский психоаналитик австрийского происхождения, стоявшая у истоков

- детского психоанализа,

- игровой психоаналитической терапии и

- теории объектных отношений, которые, на мой взгляд, являются краеугольным камнем для понимания того, что происходит с пациентом, независимо от того, с какой проблемой или вопросом он обращается.

- А также, она явилась основательницей отдельной школы психоанализа - кляйнианского психоанализа, в основе которой лежит классический психоанализФрейда. Тем не менее, ее теории в некоторых принципиальных моментах отличаются от классической теорииФрейда.

На сегодняшний день ее идеи широко распространены во многих психоаналитических кругах. Наибольшее распространение ее идеи получили в Южной Америке и Великобритании. 

М. Кляйн считала себя последовательницей З.Фрейдаи развивала его теорию.

Она была одним из создателей детского психоанализа. Хотя и имелись работы, выполненные по детскому анализу до нее, начиная с анализа "Маленького Ганса" (продолжались Hug-Hellmuth и Анной Фрейд), именно Мелани Кляйн впервые разработала технику и методику для анализа детей всех возрастов (в то время полагали, что анализ с детьми до семи лет невозможен, а для более взрослых детей аналитические методы считались не вполне адекватными  и их объединяли  с образовательными поведенческими подходами). 

Мелани Кляйн родилась в 1882 г. в Вене. В 1914 г. (32 года), находясь в Будапеште, она впервые сталкивается с работами Фрейда и вскоре вступает в кружок, возглавляемый Ференци, начинает аналитическую работу с детьми, проходит у него свой первый анализ.

В 1920 году (38 лет) на конгрессе в Гааге Кляйн впервые встретилась с Карлом Абрахамом. Он заинтересовался ее работой и пригласил в Берлин, куда она и переехала через некоторое время.  В Берлине она начала работать как психоаналитик не только с детьми, но и со взрослыми. Не будучи удовлетворенной результатами работы с Ференци, она приступила к своему второму анализу у Абрахама, который прервался через 14 месяцев из-за его внезапной смерти. В 1925 году Кляйн встретилась с Эрнстом Джонсом на конференции в Зальцбурге, где она представляла свою первую работу по технике детского анализа.

Под впечатлением этого доклада Джонс пригласил ее прочитать несколько лекций по детскому анализу, а в  1927 году (45 лет) она переехала в Англию и прожила там до самой смерти (1960г).

Здесь были написаны основные работы, в которых отразились этапы формирования ее теории: «Значение формирования символа в развитии эго», «Психоанализ детей», «Скорбь и маниакально-депрессивные состояния», «Некоторые заметки о шизоидных механизмах», «Зависть и благодарность» и многие другие.

Она была первым аналитиком с Континента, ставшим членом Британского психоаналитического общества.

Кляйнианским психоаналитикам мы обязаны фундаментальной работой по анализу переноса и контрпереноса.

Благодаря работам Мелани Кляйн и ее учеников спектр клинического применения психоанализа существенно расширился: стало возможным проводить аналитическую работу с тяжело нарушенными психотическими или околопсихотическими пациентами. 

Теперь более детально рассмотрим те области психоаналитической работы, в которые Мелани Кляйн внесла наиболее ощутимый вклад. 

1 . О детском психоанализе я писала в предыдущей статье.

2. Ранее было принято считать, что маленький ребенок имеет слабое и не сформировавшееся Суперэго, которое необходимо усиливать в процессе аналитической работы. Анализируя маленьких детей, Кляйн обнаружила, что Суперэго ребенка очень жесткое, основанное на ранних фантазиях преследования. А, следовательно, нет необходимости в укреплении Суперэго воспитательными методами, но, напротив, необходимо сделать его не таким жестким, чтобы оно было способно интегрироваться в Эго.

Кляйн не придавала большого значения подготовительному периоду работы с ребенком, который полагали необходимым для формирования терапевтического альянса. Она с самого начала старалась строить с детьми отношения, основанные на абсолютном доверии, свободные от всяких воспитательных воздействий. Именно в такой атмосфере и должен проводиться сеанс психоанализа, неважно, кто является пациентом — ребенок иливзрослый.

2.1. Мелани Кляйн выдвинула положение о том, что стадии психосексуального развития не являются хронологически закрепленными, последовательно сменяющимися этапами развития, но присутствуют у каждого ребенка с самого рождения в качестве тенденций (Тенденция – направление развития какого-либо явления, мысли, идеи).

Она установила, что ранние стадии Эдипова конфликта начинают проживаться младенцем еще при кормлении грудью. Тогда же возникает и раннее Суперэго, которое не формируется (не проистекает) из эдипового комплекса (стало быть, не является "наследником Эдипова Комплекса, как говорил Фрейд), а имеет корни в самом раннем детстве, в оральной стадии.

При этом ранняя «эдипизация», сексуализация ребенка говорит о его глубокой оральной неудовлетворенности в диадических отношениях с матерью.

2.2. Также, одной из важнейших теоретических заслуг Мелани Кляйн является разработка теории развития личности и межличностных отношений младенца и очень маленького ребенка.

Мелани Кляйн определила, что отношения младенца и маленького ребенка с матерью и другими людьми являются главным условием и источником развития его личности и даже просто его физического выживания.

Отношения ребенка  с матерью, отношения пациента  с аналитиком всегда оставались в центре внимания психоаналитической теории и лечебной техники Мелани Кляйн.

2.3. Особый интерес Мелани Кляйн на протяжении всей ее жизни привлекали негативные, разрушительные чувства и желания человека: ненависть, зависть, жадность. Наряду с этим, Мелани Кляйн в своих размышлениях о плохой и хорошей матери, ненависти и любви, зависти и благодарности постоянно подчеркивала важность любви, ее значение для развития человека, преодолевающего свои агрессивные, нарушающие взаимодействие с объектным миром чувства.

Именно ее исследования в этой области явились для Дональда Винникотта отправной точкой для продолжения исследований диадных отношений матери и ребенка, формулирование понятия «достаточно хорошая мать» и многих других и применение результатов исследований в реальной жизни матерей и их деток. 

3. Мелани Кляйн была одной из тех, кто стоял у истоков теории объектных отношений.

Ее теория во многом возникла из наблюдений за ее собственными детьми и из анализа других детей, многие из которых были, по ее мнению, психотиками (психотический уровень)(уровень организации личности, наряду с невротическим и пограничным уровнями.

Люди опустошены, нарушены, дезорганизованы. Прибегают к примитивным дорациональным способам защиты – уходу в фантазию, отрицанию, обесцениванию, примитивным формам проэкции и интроекции. Их идентичность не интегрирована. Трудности определения «КтоЯ». Описывают себя поверхностно, искажающе, примитивно).

В своих работах она демонстрировала важность ранних доэдиповых отношений в развитии и манифестации (явное проявление выраженной симптоматики болезни после ее латентного или стертого течения) проявлениипсихопатологии, тем самым, опровергая фрейдовский акцент на Эдиповом комплексе.

Ее теория в основном базируется на топографической модели Фрейда (В топографической модели Фрейд подчеркнул патологическое влияние травматического опыта в отношениях с объектом. Там же он показал, как бессознательные желания и фантазии могут превращать нейтральные отношения с объектом в травматические, оставляя тревожные и разрушительные воспоминания. Он еще раз обратил внимание на понятие объекта, когда создавал структурную теорию. Вместо того, чтобы просто подчеркнуть важность отношений с объектом, который вторичен по отношению к удовлетворению влечений, он поставил акцент на индивидуальном нетравматическом восприятии объекта и на способе, который связывает этот опыт с влечениями, Эго и Суперэго), то есть, она придерживается расширенного толкования теории инстинкта смерти и развивает свою собственную комплексную терминологию. 

Одним из базовых положений ее теории объектных отношений является конфликт, исходящий из изначальной борьбы между инстинктами жизни и смерти (1948). Этот конфликт является врожденным и проявляется с момента рождения. Действительно, рождение само по себе - это сокрушающая травма, которая дает начало постоянно сопутствующей тревожности в отношениях с окружающим миром.

Первым объектом ребенка, изначально присутствуювующим в его уме отделено от <я>, согласно Кляйн, является материнская грудь, которая, в силу сопровождающей ее тревоги, воспринимается как враждебный объект.

Кляйн в своих работах подчеркивает первостепенную важность влечении, которые представляют собой объектные взаимоотношения. 

Кляйн утверждает, что функции Эго, бессознательная фантазия, способность формировать объектные отношения, переживание тревожности, применение защитных механизмов, - все это доступно ребенку с самого рождения. Она рассматривает фантазию как ментальную реперезентацию инстинкта. Таким образом, получается, что любой инстинктивный импульс имеет соответствующую ему фантазию. Это значит, что любые инстинктивные импульсы переживаются только через фантазию, и функция фантазии заключается в обслуживании инстинктивных импульсов. 

Поскольку ребенок постоянно воспринимает мать с новой позиции, (в зависимости от стадии развития), (Кляйн использует слово позиция для описания того, что аналитики, не разделяющие ее взглядов, называют стадией развития (1935)),

 Первая позиция, от рождения до трех месяцев, обозначается как параноидно - шизоидная позиция (1946, 1952а, 1952Ь). Параноидна она в силу того, что у ребенка существует устойчивый страх преследования со стороны внешнего плохого объекта, груди, которая интроецирована ребенком, пытающимся уничтожить ее как объект. Внутренний и внешний плохой объект возникает из влечения к смерти.

Идея шизоидности исходит из склонности ребенка к расщеплению «хорошего» и «плохого».

Это Она открыла и определила страхи и механизмы этой фазы, именно в рамках данной фазы, по убеждению Кляйн, и находится тот пункт фиксации, который порождает психоз.

Она вводит термин проективная идентификация в контексте действий ребенка по отношению к самому себе и по отношению к своей матери («Этот процесс ведет к частичной идентификации, которая устанавливает прототип агрессивных объектных отношении. Для описания этих процессов я предлагаю термин <проективная идентификация»)). В фантазиях ненавистная и угрожающая часть себя расщепляется (в добавлении к более раннему расщеплению объектов) и проецируется на мать, для того чтобы повредить объект и завладеть им. Ненависть, ранее направляемая на часть себя, теперь направляется на мать. 

Так же как и влечение к смерти, влечение к жизни или либидо (по Фрейду. Отлично от либидо, как влечению к жизни, как витальности – всему тому, что доставляет удовольствие (по Юнгу) связанно с грудью, с первым внешним объектом. Эта хорошая грудь также интернализуется (от интроекция) и сохранятся с помощью интроекции.

Так борьба между влечением к смерти и влечением к жизни представляется как борьба между питающей и пожирающей грудью. С двух сторон «формируется сердцевина Суперэго в его хорошем и плохом аспектах». Страх в первые три месяца характеризуется угрозой вторжения плохого преследующего объекта внутрь Эго, разрушением внутренней идеальной груди и уничтожением собственного <я>.

С этим связана и роль зависти, которая также существует у ребенка от рождения. Так как идеальная грудь принимается теперь как источник любви и доброты, Эго старается соответствовать этому. Если это не представляется возможным, Эго стремиться атаковать и разрушить хорошую грудь, чтобы избавиться от источника зависти. Ребенок пытается расщепить болезненный аффект, и, если эта защита оказывается удачной, благодарность, интроецированная в идеальную грудь, обогащает и усиливает Эго (Klein, 1957).

Если развитие проходит благоприятно и, в частности, происходит идентификация с хорошей грудью, ребенок становится более терпимым к инстинкту смерти и все реже прибегает к расщеплению и проекции, одновременно уменьшая параноидальные чувства и двигаясь к дальнейшей эго - интеграции. Хорошие и плохие аспекты объектов начинают интегрироваться и ребенок воспринимает мать одновременно как источник и получатель плохих и хороших чувств.

В возрасте приблизительно трех месяцев ребенок минует депрессивную позицию (Klein 1935, 1946, 1952а, 1932b).

Теперь основная его тревожность связана со страхом, что он разрушит или повредит объект своей любви. В результате, он начинает искать возможность интроецировать мать орально, то есть интернализировать (Интернализа́ция — механизм, «посредством которого объекты внешнего мира получают постоянное психическое представительство, то есть посредством которого восприятия превращаются в образы, формирующие часть нашего психического содержимого и структуру), как бы защищая ее от своей деструктивности. Оральное всемогущество, однако. ведет к страху, что хороший внешний и внутренний объект каким - либо способом могут быть поглощены и уничтожены и, таким образом, даже попытки сохранить объект переживаются как деструктивные. В фантазиях куски мертвой поглощенной матери лежат внутри ребенка. Для этой фазы характерны депрессивные чувства страха и безнадежности. Развитие и мобилизация Суперэго и Эдипов комплекс углубляют депрессию.

На пике орально - садистической фазы (в возрасте около восьми - девяти месяцев) под влиянием преследования и депрессивных страхов и мальчики и девочки отворачиваются от матери и ее груди к пенису отца, как к новому объекту орального желания (Klein, 1928).

 В начале эдиповы желания фокусируются на фантазиях лишения матери пениса, телесности и детей. Очевидно, что это происходит под влиянием мощных тенденций, таких, например, как консолидация структур Суперэго, стремление скомпенсировать депрессивную позицию, чтобы, таким образом в фантазиях, восстановить мать (Klein, 1940).

Приведенное выше краткое изложение теории Кляйн не вполне адекватно, но зато оно иллюстрирует основные разногласия между теорий Кляйн и взглядами классического психоанализа.

Ø  . Фрейд полагал, что решающую роль играет идентификация с отцом, относящаяся ко времени попыток избежать страха кастрации и разрешить Эдипов конфликт (м/у 3 и 6 г.г.). То есть Суперэго формируется по мере разрешения Эдипова конфликта, что дало Фрейду основания именовать его «наследником Эдипова комплекса».

Мелани Кляйн (1928) - одна из тех, кто не согласен с таким поздним формированием Эдипова комплекса: комплекс образуется, чтобы избежать телесных повреждений. Кляйн полагает, что Суперэго складывается в период орально - садистской фазы (во вторую половину первого года жизни), и что этот процесс основывается на интроекции пугающих и наказывающих родительских фигур.

Такие интроекции являются результатом проекции орально - садистских импульсов младенца на родителей

Позиции как Фрейда, так и Кляйн, были в течение последних десятилетий пересмотрены аналитиками, предложившими другие формулировки

Ø  К примеру, Эго в понимании Кляйн ближе к <я>, в котором отсутствуют саморегулирующие функции, обозначенные Фрейдом в его структурной модели.

Ø  Далее, фантазия, в ее понимании, «это прямое выражение влечения, а не компромисс между импульсами и защитными механизмами, которые следуют из эго - функционирования, соответствующего с реальности».

Ø  Ее убежденность, что фантазия доступна ребенку от рождения не соответствует данным когнитивной психологии и нейродисциплин.

Ø  Тревожность для нее - это постоянно угрожающее травматическое влияние, сокрушающее Эго и не несущее сигнальной функции, как предполагал Фрейд в своей структурной теории тревожности (1926).

Хотя Кляйн и описала широкий набор защитных механизмов, преобладание <хорошего> опыта над <плохим> более важно в ее теории для поддержания внутренней гармонии, чем использование эффективных защитных механизмов, как это понимается в структурной теории.

Согласно Кляйн, основной конфликт, присущий от рождения, происходит между двумя врожденными влечениями, а не между разными психическими структурами, и это не связанно с эго - функционированием. Соответственно, интерпретация бессознательных агрессивных и сексуальных импульсов.

Более того, согласно ее взглядам, конфликт существует между двумя определенными врожденными влечениями, и, кроме как по своей форме, он вряд ли зависит от условий последующего развития. То есть, влияние среды и индивидуального опыта имеют небольшое значение для развития. –

Ø  В конце концов, хотя теорию Кляйн обычно называют теорией объектных отношений, для нее значимость объекта вторична по сравнению со значимостью влечений.

Ø  Очень мало места в ее теории уделено проявлению реальных качеств объекта и его роли в развитии ребенка.

Эти замечания позволяют понять, почему существует так мало сходных моментов между теорией Кляйн и современным фрейдистким психоаналитическим взглядом, опирающимся на структурную теорию, даже несмотря на то, что они используют примерно одинаковую терминологию. (Изложение и критика теории Кляйн в: Waelder, 1936; Glover, 1945; Bibring, 1947; Joffe, 1969; Kernberg, 1969; York, 971; Segal, 1979; Greenberg & Mitchell, 1983; Hayman, 1989). 

С другой стороны, Шарфман (Scharfman, 1988) указывает на то, что усилия Кляйн обратили внимание психоаналитиков на важность доэдиповой стадии в развитии ребенка, и, в частности, на доэдиповы объектные отношения.

Понятия о проекции и интроекции вошли в психоаналитический лексикон. Понимание этих терминов более ортодоксальными фрейдистскими аналитиками могут отличаться от понимания Кляйн, но именно Кляйн была первой, использующей эти понятия, которые сейчас занимают центральное место в теории объектных отношений. 

Итак, можно резюмировать все вышесказанное и сделать несколько умозаключений:

ØВ своих работах Мелани Кляйн особенно подчеркивала важность переноса. Формирование переноса на психоаналитических сеансах, по ее мнению, было технически намного более значимым, чем реконструкция прошлого. При изучении возникновения переноса Мелани Кляйн особенно выделяла процессы проекции и интроекции.

ØКак мы говорили выше, она называет стадию, предшествующую депрессивной позиции параноидально-шизоидной позицией. Она заключает, что младенец, с момента рождения стоит перед столкновением с действительностью и внутренним конфликтом между жизнью и инстинктом смерти. В новой ситуации будучи в конфронтации с потребностями и желаниями, и фантазиями, выполняющими желания частей объектов, младенец имеет две находящихся в противоречии реакции. Первая либидозна к поиску объекта удовлетворения и является основанием любви и либидозных желаний. Вторая, описанная Фрейдом, как инстинкт смерти, является желанием уничтожить эти желания, то есть непосредственно и желаемый объект. Фрейд говорит, что младенец имеет дело с инстинктом смерти, отклоняя это за пределы. В представлении Кляйн это отклонение - проекция на объект, создание плохого объекта, полная проектируемая ненависть: ненавистный и ненавидящий.

Так, появляющийся в хаос, произведенный рождением, младенец организовывает свой мир, раскалывая любовь из ненависти и создавая хорошие и плохие объекты, соответствующие ненавистным и любимым частям индивидуальности. Эта ситуация приводит к острой параноидальной тревожности. Цель младенца состоит в том, чтобы приобретать, обладать, объединяться с идеальным объектом, и это находится под постоянной угрозой так, как младенец воспринимает как плохие нападающие объекты - и идеальную грудь и самого любящего (loving - любление). Существует множество форм защиты против таких параноидальных страхов, типа идеализации, отрицания, укрепление расщепления, и других. Фрагментация играет большую роль.

ØВ психоаналитической работе методика и теория переплетаются. Это была теория Фрейда детского развития, которая побудила Мелани Кляйн развивать методику, основанную на Фрейдовой теории.

Но в свою очередь ее открытия повлияли на ее методику.

Например, методика вела к открытию богатства символики ребенка в игре, но теоретическое понимание имело влияние на ее методику. Ее работа с детьми подтверждала непосредственно некоторые из взглядов Фрейда на детство, которые были в известном смысле теоретические, так как они были основаны главным образом на анализе взрослых.

Ø  Она имела непосредственное доказательство, подтверждающее гипотезу Фрейда об инфантильном различии полов, оральных, анальных, и половых либидозных тенденций; о существовании внутренней фигуры (образа) суперэго; и т.д.

Но постепенно она подошла к отличиям от положений Фрейда в нескольких пунктах.

- Например, на выборе времени Эдипова Комплекса она нашла доказательство, что Эдипов Комплекс существовал у очень маленьких детей и имел прегенитальные также как половые особенности.

- Она также пришла к выводу, чтобы не согласиться с мнением, что суперэго появляется относительно поздно в развитии и является "наследником Эдипова Комплекса".

- Она предположила, что суперэго имеет корни в самых ранних опытах в первой оральной стадии.

- Она также отличилась от Фрейда в области охватывающего различия полов, и состояния фаллической стадии. Она не нашла никаких доказательств в любой стадии развития, в которой ребенок не будет иметь никакого понятия влагалища.

- Она рассмотрела фаллическую структуру как защитную, против невыносимого факта различных поколений, родов, и родительского различия полов, фаллическая мать с точки зрения защитной структуры против понимания родительского общения.

- Но, более широко, она развила взгляд Фрейда на фантазии. Она полагала, что фантазия существовала изначально, также как отношения к объекту, и в действительности и в фантазии.

- Она видела половой Эдипов Комплекс как являющийся заключительной стадией очень длинной и сложной истории развития отношений к объекту; но также и что некоторые механизмы, подобно проектированию и интроекции, Кляйн наблюдала, как являющиеся мощными и очень примитивными.

Фактически, единственое открытие Кляйн, в котором Фрейд, упоминается благоприятным образом в сноске, где он говорит, что соглашается с Кляйн и Английской школой в том, что суперэго, не отражает реальную серьезность родителей, но искажено проектированиями. 

Немного о последующей судьбе научных взглядов Мелани Кляйн.

Различия, которые развивались между Анной Фрейд и Мелани Кляйн, относительно методики детского анализа, состояли вне проблем, созданных при анализе детей. Стало очевидно, что эти различия были связаны с весьма фундаментальными расхождениями относительно и детского развития, и аналитической методики.

Ко времени обсуждений, Мелани Кляйн развила свои идеи много далее. Она уже сформулировала ее концепцию депрессивной позиции, которая стала краеугольным камнем ее понимания психической жизни.

Два документа на тему, "Содействие Психогенезу Маниакально-депрессивного Состояния" ("A Contribution to the Psychogenesis of Manic-Depressive States") (1935) и "Траур и Отношение к Маниакально-депрессивному Состоянию ("Mourning and its Relation to Manic-Depressive States") (1940) представили концепцию, связывающую и нормальное развитие младенцев и патологическое развитие. Чтобы подвести итог, она представляет на обсуждение эти документы: Мелани Кляйн полагает, что имеется критический шаг в развитии младенца, когда он распознает его мать, как она назвала "целым объектом". В это время младенец начинает распознавать свою мать, и видеть ее как реальное, отдельное, лицо. С этим узнаванием появляется фундаментальное изменение в общей умственной ориентации ребенка. Всемогущество уменьшается; и имеется узнавание зависимости от другого человека, замечаемого как надлежащее лицо. Эгоцентрическая, самовлюбленная ориентация, в которой младенец представляет объекты относительно себя, являющегося хорошим для одного или преследующим для другого, уступает отношению к другому лицу, замеченному со своми собственными чувствами, проблемами, и отношениями к другим людям также непосредственно. К тому лицу, от кого он зависит полностью, младенец испытывает острое двойственное отношение. Когда раскол (двойственность отношения) уменьшается, он распознает, что он любит и ненавидит одно и то же лицо. С этим узнаванием приходит чувство вины относительно ненависти и опасения потери объекта через собственную агрессию. Это становится основанием различного вида суперэго, таких как дикарь, ненавистник, и ненавистный, фигура по уровню части объекта. Эта ситуация ведет к чувству скованности (pining) потерянным объектом, способности оплакать потерю, и - формированию нормального траура. Но, поскольку ситуация полна болью и беспокойством потери, это также может мобилизовать мощную безумную защиту. Но рядом с ними развивается другой механизм, который не может быть должным образом назван механизмом защиты, так как не основан на отрицании проблемы, характеризующей защиту, но (основан) на узнавании проблемы и нового способа контакта с ней: это компенсация (reparation). Согласно Кляйн, компенсаторные импульсы играют большую роль в добрых человеческих отношениях и являются основанием всех видов сублимации.

В этой работе, Кляйн описывает новый механизм - проективную идентификацию (Прим. перев. Проективная идентификация - это процесс, посредством которого человек представляет, что он находится внутри некоторого объекта, внешнего по отношению к себе. Это так же защита, поскольку она дает иллюзию контроля над объектом, что позволяет субъекту отрицать свою беспомощность перед объектом и получать замещающее удовлетворение от его действий). Проектирование - механизм, но, поскольку Susan Isaacs ясно дала понять в своей статье, "К Фантазии" ("On Phantasy"), механизм - извлечение из мышления (абстракция) наблюдателя. В предмете темы механизм - фантазия. Проективная идентификация занимает только несколько строк в принципе очень короткой статье. Однако это - одна из наиболее оригинальных клинических концепций Кляйн, и почти универсально принятая аналитиками различных школ мысли. Проективная идентификация - фантазия проектирования целого, или части, непосредственно в другой объект, овладение им, и приписывание объекту собственных характеристик. Мотивы для проективной идентификации различны, подобно желанию обладать идеальным объектом и соединяться с ним; или входить в плохой объект, чтобы нападать или использовать его власть; и многое другое; в частных случаях это присутствует рядом. И этот механизм продолжает в депрессивной позиции, и во многом из того, что Кляйн описала ранее относительно отношения к телу матери, быть связанным с проективной идентификацией. Например, в случае заболевания Дика, он напал в своей фантазии на тело его матери, но он также проектировал на (себя) ее вещи, чувствовал их как злую часть себя, до такой степени, что не мог больше что-либо еще исследовать и потерял интерес к ней. Таким образом его символизация фактически препятствовала проективной идентификации. (Вышедшая позже, моя собственная работа "Замечания к Символизации" ("Notes on Symbol-Formation") направлена на доказательство того, что символика, основанная на проективной идентификации ведет к конкретизации и неспособности думать, пока символика, который, развивается в депрессивной позиции, связана с отказом от объекта и восстановлением его в фантазии компенсационным способом. Это повергает в траур.