Некоторые истоки мировоззрения у дошкольников13

Мировоззрение – важнейшее качество личности. Научное мировоззрение позволяет человеку трудиться, участвовать в культурном процессе на уровне передовых достижений своего времени и вместе с тем обогащать культуру, способствовать дальнейшему прогрессу человечества. Вот почему так актуален сегодня вопрос об условиях целенаправленного формирования научного мировоззрения у детей.

Психологи справедливо полагают, что мировоззрение, так же как и личность, – довольно позднее по времени своего возникновения образование. Так, Л. С. Выготский связывает его появление с переходным возрастом (11–12 лет), который он вслед за Шпрангером называет также возрастом «врастания в культуру». Вместе с тем и Л. С. Выготский, и другие авторы признают, что начало формирования мировоззрения относится к гораздо более раннему возрасту, и уже в первые месяцы жизни начинается тот процесс, который завершается появлением мировоззрения в истинном смысле слова. Нам представляется, что без анализа ранних истоков нельзя понять историю формирования научного мировоззрения.

Цель нашей статьи состоит в том, чтобы рассмотреть некоторые вопросы становления основ мировоззрения в дошкольном детстве. Мы ставим перед собой две задачи:

1) изложить наше понимание теоретического содержания психологических проблем формирования научного мировоззрения;

2) показать экспериментальные материалы, которые, на наш взгляд, позволяют представить себе начальные этапы формирования мировоззрения у детей моложе семи лет.

Понятие мировоззрения. Прежде всего мы хотим остановиться на определении того, что такое мировоззрение. Нами движет при этом желание не сотворить еще одну дефиницию, а ясно очертить содержание, вкладываемое в научный термин, хотя бы и в предварительном, рабочем порядке. Знакомство с определениями мировоззрения, содержащимися в публикациях различных авторов за последние годы [20, 21, 22, 23, 28], привело нас к выводу о том, что мировоззрение есть субъективный образ (отражение) наиболее общих, основных закономерностей внутреннего и внешнего мира в их взаимосвязи.

Коротко прокомментируем предложенное определение.

Мы подчеркиваем, что психологической реальностью мировоззрения является его существование, как отражения субъектом объективных, не зависящих от деятельности и познания людей законов и начал мира. Такое отражение может осуществляться на разных уровнях – от ощущения до абстрактной мысли, а скорее всего, на каждом этапе жизни представляет собой своеобразное единство чувственных и внечувственных компонентов. На этапах первичного становления мировоззрения образ может еще не иметь отдельного, самостоятельного существования: ему предшествует слитность отражения объективных закономерностей мира с действием, поведением. В этом отношении нам представляется в высшей степени верной мысль Л. С. Выготского, высказанная в его книге о высших психических функциях о том, что в раннем онтогенезе мировоззрению предшествует «миродействие».

1. Наиболее важной особенностью мировоззрения мы считаем не полноту картины мира, которую обычно выдвигают на передний план, говоря об этом понятии, а выделенные в ней личностью наиболее общие, основополагающие начала. Как и все абстрактное, такие начала отражаются в их конкретной форме, но частное в них есть лишь форма всеобщего. Кстати, уровень абстракции выделяемых в мировоззрении начал в большой степени определяет и полноту картины мира, потому что чем этот уровень выше, тем меньше их нужно, чтобы отразить все наиболее существенное в мире.

2. Представленные в мировоззрении начала касаются не только внешнего, но и внутреннего мира, причем обязательно, принципиально в их взаимосвязи, во взаимоотношении друг с другом. Мировоззрение не принадлежит личности, отчужденной от окружения и противостоящей ему, а отражает способ существования личности в мире, который и дан ей постольку, поскольку она активно в нем действует, преобразуя его и творя собственную сущность.

Таков наш краткий комментарий к представленному выше определению понятия мировоззрения. Предложенное нами определение согласуется со взглядами Л. С. Выготского, писавшего о генезисе мировоззрения в раннем и дошкольном детстве: «Под мировоззрением мы не склонны понимать какие–либо логические, продуманные, оформленные в осознанную систему взгляды на мир и его важнейшие части… Мировоззрение – это то, что характеризует все поведение человека в целом, культурное отношение ребенка к внешнему миру» [8]. И далее: «Мы вкладываем в этот термин чисто объективное значение того способа отношения к миру, который есть у ребенка».

Мировоззрение и культура. Следующий важный вопрос, естественно встающий перед исследователем, касается понимания происхождения изучаемого явления. Мы разделяем точку зрения, высказанную в статье Ф. Т. Михайлова и А. В. Толстых [21], на неразрывную связь мировоззрения в каждую историческую эпоху с культурой общества. Надо подчеркнуть, что связь мировоззрения и культуры носит генетический и функциональный характер: мировоззрение порождается благодаря активному участию людей в процессе сотворения культуры и выражается в отправлении характерных для данной культуры видов деятельности. В этом смысле научное мировоззрение свойственно той исторической эпохе, современниками которой мы являемся. Оно связано с развитием культуры и деятельностью на высших уровнях, возможных в условиях нашей общественно–исторической эпохи.

Однако необходимо принимать во внимание, что в обществе реально сосуществуют несколько различных видов культуры, представляющих собой разные этапы ее развития. Участвуя в практическом отправлении таких субкультур, люди овладевают и неодинаковым мировоззрением. Так, наряду с научным возникают религиозное, художественное, стихийно формирующееся обыденное мировоззрение. С точки зрения того определения, которое мы сообщили в начале раздела, разные виды мировоззрения различаются по количеству и содержанию отражаемых ими начал мира, по их последовательности и связанности в единое целое, по уровню их осознанности и вербализованности и, главное, по степени приближения к объективной истине.

Структура мировоззрения. Мировоззрение представляет собою сложную целостность, имеющую более или менее выраженную структуру. Имея в виду цели последующего генетического исследования, мы склонны связывать изучение структуры мировоззрения с решением двух основных задач. Это, во–первых, задача определения состава того субъективного образа, которым является мировоззрение: что именно из существующих в мире объективных закономерностей отражено субъектом в форме образа или реально учитывается им при построении своей активной деятельности в социальном и предметном окружении. И это, во–вторых, задача анализа относительного значения отдельных компонентов образа. Можно думать, что некоторые закономерности мира имеют центральное значение в субъективном образе (например, представление о первичности материи и вторичности сознания), в то время как другие выступают как производные от первых (например, представление о том, что такое живое и неживое). Для развитого мировоззрения характерна прочная связь отдельных компонентов, наличие между ними многосторонних и непротиворечивых связей.

Мировоззрение и личность. Важное значение при реализации теоретического подхода к проблемам мировоззрения имеет выяснение взаимоотношений этого понятия с другими понятиями, или психологическими категориями. Так, специального рассмотрения заслуживает вопрос о соотношении понятий мировоззрения и личности.

Мы полагаем, что мировоззрение и личность тесно связаны между собой. Мировоззрение всегда принадлежит определенной личности. Оба они представляют собой то синтезирующее, объединяющее начало, которому принадлежат отдельные психические функции и процессы, внутри которых последние вычленяются. Мировоззрение служит одной из главных характеристик личности. Но личность, в свою очередь, определяет практику индивида на основе мировоззрения. В частности, направленность личности и уровень ее активности обусловливают пристрастность индивида, его горячность и энергию при отстаивании своего мировоззрения, его последовательность при организации деятельности на его основе.

Однако личность и мировоззрение мы считаем нетождественными психологическими категориями. Для мировоззрения определяющим является понятие образа, отражения, причем в связи с наиболее общими объективными закономерностями. Для личности же таким основным понятием является, по–видимому, понятие отношения – личность представляет собою целокупность отношений человека с другими людьми, их целостный ансамбль [1, 13].

Онтогенетическое развитие мировоззрения. Попробуем теперь применить общие положения, высказанные выше о природе мировоззрения, его сущности и происхождении, к процессу онтогенетического развития и формирования его у маленького ребенка. Главное исходное положение здесь состоит в утверждении о том, что при рождении у ребенка мировоззрение отсутствует, и он усваивает или, точнее говоря, вырабатывает его постепенно, в ходе своей жизни. Решающее значение имеют при этом два момента – собственная активность, деятельность ребенка, принимающего участие в культурном процессе, и транслируемое ему из окружающей среды в ходе общения с людьми мировоззрение, выработанное в обществе.

В наиболее благоприятном случае ребенок усваивает научное мировоззрение, соответствующее общественно–историческим возможностям эпохи, в которую живет, одновременно обогащая его собственным вкладом.

Второе важное положение состоит в том, что развитие мировоззрения осуществляется путем постепенной дифференциации и усложнения первоначального наброска той целостности, которая спустя годы станет мировоззрением ребенка. Нам представляется очень верной мысль Л. С. Выготского о том, что «ребенок начинает с самых общих схем вещей, которые индивидуально не различаются, но воспринимаются им согласно… ассимиляционной схеме» [8], и далее: «…ребенок от общего идет к частному, выделяя постепенно все более и более дробные группы, и выделение единичного предмета, видимо, является делом более поздним». В намеченной им далее гипотетической схеме развития Л. С. Выготский выделяет в качестве первой – «магическую» стадию слитности у ребенка своего «Я», другого человека и физического предмета.

В наших экспериментах мы реально наблюдали такую изначальную аморфную целостность и видели, как в первые месяцы жизни под влиянием инициативных воздействий взрослого и нерасчлененной целостности выделяются три полюса, а именно: 1) «Я», далее 2) «Он (они)» и 3) «Физический объект» (мир). И дальше развертывается дифференциация на каждом полюсе, хотя целостность и взаимосвязь полюсов не только сохраняются, но и все более закрепляются. Наше исследование на сей счет мы уже сообщали ранее [16]. Мы тогда подчеркнули роль общения как единого контекста для развития на каждом из трех полюсов целостности. Мы указали также, что доминирующее значение имеют события, которые совершаются на полюсе «Он – другие люди – социальный мир». Именно через другого человека ребенок все глубже познает себя. Через людей же ему открывается мир природы и вещей.

Первенствующее значение, которое имеет в развитии мировоззрения полюс «Он – другие люди – социальный мир», в онтогенетическом исследовании отчетливо выявляется в феномене избирательности.

Наши опыты с детьми от рождения до 7 лет показали, что на всех этапах детства ребенок обнаруживает совершенно особенное отношение к воздействиям, исходящим от людей, по сравнению с воздействиями из всех других источ ников.

Во–первых, дети быстрее выделяют голос человека, чем все другие звуки, а в наборе картинок они первыми видят рисунки человека, а не животных и бытовых вещей [10, 9, 5].

Во–вторых, дети тоньше различают особенности воздействий людей – их мимику, интонации, фонематические особенности речевых звуков, чем аналогичные по сложности качества предметов [26, 18, 19].

И в–третьих, в конфликтных ситуациях, когда нужно выбрать один из двух компонентов – исходящий от человека или не связанный с ним, – дети устойчиво предпочитают «социальный» сигнал [4, 5].

Усвоение и обогащение мировоззрения продолжаются всю жизнь человека. Однако в этом непрерывном процессе можно – и нужно – выделять ключевые пункты качественных преобразований, переломов в развитии. Одновременно в распоряжении исследователя оказывается и возможность наметить критерии сформированности мировоззрения, с помощью которых открывается перспектива диагностики уровней относительного развития у ребенка его мировоззрения.

Мы видим несколько неодинаковых аспектов анализа онтогенетического развития мировоззрения, но укажем только два из них – формально–динамический и содержательный.

Сформированность мировоззрения можно оценивать с точки зрения его формально–динамической характеристики, зрелости психологических механизмов этого образования. Исходя из характеристики развитого, «взрослого» мировоззрения на разных этапах развития следует отмечать:

а) полноту субъективного образа мира у ребенка, наличие в нем отражения наиболее важных объективных закономерностей (хочу подчеркнуть, что я имею при этом в виду сам факт наличия, вхождения в субъективный образ мира у ребенка отражения тех или иных начал мира, а не его правильность);

б) целостность субъективного образа, выражающуюся во взаимосвязанности отражения ребенком отдельных объективных закономерностей и в их непротиворечивости, последовательности;

в) уровень осознания ребенком составных частей своего представления о мире, о себе и о себе в мире, его способность ясно и четко их вербализовать.

У маленьких детей отмеченные выше формально–динамические параметры поразительно отличны от того, что мы видим у взрослых людей. Одним из первых психологов, который прикоснулся к их изучению, был Жан Пиаже. Еще в 20–е годы [32] он предлагал женевским дошкольникам вопросы, относящиеся к устройству мира, например: почему солнце не падает на Землю, из чего сделаны Луна и звезды, почему день сменяется ночью и откуда берется ветер? Пиаже не придавал серьезного значения детским теориям мироздания, но он обратил самое пристальное внимание на особенности мышления детей, обнаружившиеся в их ответах на вопросы. Оказалось, что, рассуждая, дети устанавливали синкретические связи между событиями и явлениями, совершали действия соположения, обнаруживали нечувствительность к противоречиям, переходили от частного к частному, минуя общее. Их умственным действиям была свойственна логика восприятия, которая, в отличие от логики мыслей, не знает противоречия.

В 1981 г. студентка факультета психологии МГУ Н. Б. Шумакова выполнила под руководством Л. Ф. Обуховой [29] дипломную работу, которую назвала «Мировоззрение дошкольника». Она повторила опыты Ж. Пиаже, и получила достойные удивления факты: в Москве в 1981 г. дошкольники отвечали на вопросы, заданные когда–то Пиаже, так же, как это делали 60 лет назад их сверстники в Женеве! Их объяснениям причинных связей в физическом мире были свойственны те же формально–динамические особенности, о которых было сказано выше, и это несмотря на то, что наши дети получают огромный приток неведомой женевским малышам информации с помощью радио, телевидения и книг! Они прихотливо вплетают научные сведения, услышанные ими, в свои разговоры, но выражающиеся в них начатки мировоззрения детей сохраняются без изменения.

Думается, что можно получить и множество дополнительных сведений об уровне сформированности мировоззрения у детей, пользуясь аналогичными методами. Большое значение для оценки такого уровня имеет устойчивость ответов при нескольких повторных опросах детей с различными интервалами времени между встречами. Текучесть, нестабильность ответов (относительно неважно, о каком их содержании идет при этом речь) будут свидетельствовать о низком уровне сформированности мировоззрения по таким параметрам, как целостность, непротиворечивость, уровень осознания отдельных начал мира.

Тщательного исследования заслуживает также еще одна поразительная способность дошкольников в их разговорах на серьезные научные темы: та готовность, с которой они дают ответы на вопросы, затрудняющие взрослых, и быстрота при формулировании ими своего мнения, завидная даже для большого специалиста в соответствующей области. В «Литературной газете» недавно рассказывали об одном дошкольнике, который поражал окружающих взрослых своей мудростью. В книге Дианы Борисовны Богоявленской [6] приводятся такие ответы шестилетнего философа:

«Горе – это то, чего нельзя поправить».

«Учитель отличается от ученика тем, что у него ум в голове, а у ученика – в учебнике».

«В чем суть нового? – Новое состоит из своего будущего».

На каждый ответ ребенку было достаточно пары секунд! Несмотря на всю привлекательность таких мгновенных и складных ответов, сама их быстрота говорит о необдуманности, выдает отсутствие целостности в той складывающейся, но пока еще совсем рыхлой системе, в которую они входят, потому что подобная система обычно создает у отвечающего инерцию, заставляя его привести в действие всю сложную сеть взаимосвязанных компонентов субъективного образа.

Нам представляется, что исследование формально–динамических сторон мировоззрения на разных этапах детства – важный путь для диагностики становления психологических механизмов этого сложного образования.

Развитие содержательной стороны мировоззрения в онтогенезе. Но, конечно, формально–динамическая характеристика мировоззрения как становящегося психологического образования вовсе не является единственной или даже самой главной его частью. Важнее и, несомненно, намного увлекательнее задача изучения содержательной стороны мировоззрения на разных этапах детства. Она и составляет тот второй аспект анализа онтогенетического развития мировоззрения, который мы хотим указать.

Исследование того, что именно и как отражается в субъективном образе мира у маленького ребенка, еще ждет своего часа. Но как его построить? Мы хотим в своем сообщении обратить внимание на работы с дошкольниками, выполненные в русле иных психологических проблем, но которые, на наш взгляд, позволяют приподнять завесу над тайной мировоззрения малышей. Я остановлюсь в своем сообщении только на двух группах таких работ. Первая – работы, посвященные изучению мышления малышей, а вторая – исследования вероятностного прогнозирования.

Особенности мировоззрения дошкольников по данным исследования их мышления. Сначала о первой группе работ. Дело в том, что логика мышления ребенка формируется и развивается в практике решения им жизненных проблем, и наиболее характерные для жизнедеятельности ребенка совокупности задач отражаются в законах построения его мыслительных действий. Ребенок отказывается от предыдущих способов мышления только вследствие их непрактичности – из–за невозможности продуктивно использовать их для решения встающих вопросов [7]. И он овладевает теми новыми приемами мыслительной деятельности, которые необходимы и достаточны для достижения им успеха в более сложных условиях. Поэтому–то, исследуя особенности мышления детей, можно выявить особенности не подозреваемой самим ребенком субъективной картины мира, выстроенной у него с помощью этого орудия и одновременно отразившейся в его способах и приемах.

(Я не останавливаюсь специально на хорошо доказанном тезисе о том, что деятельность ребенка развертывается в сотрудничестве с окружающими людьми, в едином контексте коллективной деятельности и общения, и что ребенку нет нужды самостоятельно изобретать все средства познания, которые уже добыты в истории человечеством, например, системы сенсорных эталонов [2], систему логических операций [11] и прочие вещи.)

Если возвратиться к всемирно признанному авторитету в области детского мышления – к Пиаже, – то окажется, что для дошкольников он выделил как устойчивый типический признак их мыслительного аппарата склонность использовать, например, для объяснения физической причинности моральные, анимистические и артификалистские связи. Констатирующие опыты выявляют аналогичные склонности и у московских дошкольников 1980 года. Но Шумаковой, о работе которой мы уже упоминали, удалось все же отметить характерное отличие: московские дети наших дней при объяснении явлений в мире не прибегают к идее бога, в отличие от их ровесников из Женевы. В то же время они охотно, подобно изученным Дж. Брунером [14] бушменам, объясняют непонятные случаи волшебством. Об этом сообщает ученик Н. Н. Поддъякова Н. Е. Веракса в своей недавней статье в «Вопросах психологии» [7]. Он демонстрировал дошкольникам необычное поведение предметов (например, качение цилиндра вверх по наклонной плоскости) и задавал им вопросы об увиденном. В основе фокусов, конечно, лежало использование различных механических приспособлений, простых, но неведомых ребенку. И малыши приходили к выводу, что взрослый умеет творить чудеса. Лишь в подготовительной группе дети начинают подозревать при виде непонятных явлений, что взрослый не чародей, а просто применяет какие–то хитрости.

Любопытное изучение детского мышления с интересующей нас точки зрения ведет эстонский психолог П. Тульвисте. По Пиаже, развитие мышления мало связано с культурой общества, а жизненная практика ребенка–дошкольника, определяющая развитие его мышления, носит индивидуальный характер его единичного уравновешивания с окружающей средой. Но согласно взглядам Л. С. Выготского, истоки вербального мышления детей коренятся в культуре. Как же тогда и почему, – спрашивает П. Тульвисте, – ребенок усваивает не научное мышление взрослых, а сначала проходит стадию «специфически детского» прелогичного мышления, аналогичного мышлению в неведомых ему традициональных культурах?

П. Тульвисте отвечает на этот вопрос так: «Очевидно, – говорит он, – наша культура не является однородной, а включает в себя разнообразные виды деятельности – в том числе и такие, которые общи «современным» и традициональным культурам» [27]. Дети сначала усваивают типы мышления, общие у нас с первобытными людьми. Взрослые тоже и сейчас применяют их в некоторых областях для решения особых задач. Ребенка раньше знакомят с художественными текстами, а потом уже с научными. Вот он и овладевает первоначально ненаучными видами мышления. Развитие же его состоит в том, что он постепенно овладевает также и новыми видами мышления; но он сохраняет способность и к старым, а также узнает, где и как следует применять каждый вид мышления. Свои теоретические рассуждения П. Тульвисте подтвердил на примере такой специфически «детской» черты мышления, как анимизм, в опытах с детьми, растущими в условиях традициональной культуры. Факты, полученные в межкультурных исследованиях Майкла Коула, Маргарет Мид [30] и других психологов, говорят в пользу выводов Тульвисте.

Значение работ по вероятностному прогнозированию для изучения онтогенеза мировоззрения. В работах, о которых рассказывалось выше, материалом служили высказывания детей, и, следовательно, речь в них шла о тех уровнях формирования мировоззрения, когда субъективное отражение уже достигло уровня образа и допускает осознание и вербализацию его компонентов. Но существуют методы исследования, позволяющие проникнуть и в еще более ранние этапы формирования мировоззрения, когда оно существует в еще слитой с практическим поведением форме «миродействия». Такую методику мы усматриваем, в частности, в работах по психологии вероятностного прогнозирования. И это та вторая группа работ, к которой мы хотим привлечь внимание в нашем сообщении.

За рубежом и в нашей стране существует обширная литература по исследованию стратегий поведения в ситуациях, где предъявляются разнообразные сигналы, частоту и последовательность которых нужно учесть, чтобы получить выигрыш. Недавно в журнал «Вопросы психологии» поступила статья А. Ю. Акопова [2], где сравнивается поведение в случайных средах животных, а также детей и взрослых людей. Автор уже давно работает над проблемой [3], он использовал также опубликованные результаты исследований других ученых.

В одной из серий испытуемым предлагались два сигнала в случайном порядке, но так, что частота одного (красного света) в четыре раза превышала частоту другого (зеленого). По данным ряда исследователей [24, 31], оптимальной в таких условиях является стратегия максимилизации: выбора всегда только более частого сигнала; к ней и приходят животные от рыб до млекопитающих включительно. У А. Ю. Акопова дети 3–4 лет также всегда выбирали чаще подкрепляемый сигнал. Но после пяти лет дошкольники начинают чередовать свои выборы, постепенно опробуя и все остальные альтернативы: любознательность оказывается у них более сильным импульсом, чем стремление к выигрышу. А с 12 лет дети, так же как и взрослые, пытаются определить сложную структуру последовательности сигналов, хотя и теряют много выигрышей. Вернуть их к стратегии максимализации может либо усталость, либо повышение цены выигрыша, либо другие специальные усилия экспериментатора.

Полученные в опытах факты А. Ю. Акопов объясняет тем, что испытуемые ищут закономерность в предъявлении сигналов, причем чем дети старше, тем более сложные, высокие уровни упорядочивания они пытаются отыскать. Тактика поведения детей, – заключает автор, – «является для них основным приемом познания закономерностей экспериментальных сред». В опытах была установлена зависимость сложности тактики прогнозирования, применяемой ребенком, от уровня его «социальной адаптации» и «зрелости» (термины А. Ю. Акопова).

В описанных экспериментах нам видится возможная модель методики, используя которую можно выявить в действиях ребенка отражение им случайности–необходимости и других объективных закономерностей мира, а также своего собственного способа существования в мире. Отсутствие речевых ответов позволяет применить методику для исследования начатков мировоззрения у самых маленьких детей.