11. Семья и эмоциональная зрелость

Психология, о которой я сейчас говорю, считает зрелость синонимом здоровья. Здоровый ребенок десяти лет зрел для десятилетнего ребенка; подросток — это зрелый подросток, а не преждевременно созревший взрослый. Взрослый, который здоров, зрел как взрослый, и это означает, что он прошел через все стадии незрелости, через все стадии взросления в более молодом возрасте. К зрелому взрослому его незрелость возвращается для забавы или в напряжении, или в тайном автоэротическом опыте, или в снах. Для того чтобы по справедливости оценить эту концепцию «зрелости каждого возраста», необходимо переформулировать всю теорию эмоционального развития, но я предполагаю, что читатель обладает кое-какими сведениями из динамической психологии и теории, на основе которой работает психоаналитик.

Учитывая данную концепцию зрелости, моя тема — роль семьи в обретении индивидуального здоровья. И это заставляет поставить следующий вопрос: может ли индивид достичь эмоциональной зрелости не в рамах семьи?

Если разделить динамическую психологию на два раздела, возникают два подхода к теме индивидуального развития. Во-первых, существует развитие инстинктивной жизни, прегенитальные инстинктивные функции и фантазии, на которых строится полная сексуальность — а она, как известно, достигается до начала латентного периода. Рассуждая в этом направлении, мы приходим к мысли о подростковом периоде как о времени, когда на сцене доминируют пубертатные изменения и защита от тревог, которая была создана в первые годы, появляется снова или стремится появиться в растущем индивиде. Все это очень знакомо. По контрасту я хочу по-другому взглянуть на то, посредством чего каждый индивид, начиная с почти абсолютной зависимости, становится менее зависим и постепенно обретает автономию.

Выгодней и удобней рассматривать второй путь. Если мы так поступим, то возраст ребенка, подростка и взрослого нас будет не очень занимать. А занимать будет влияние окружения, которое хорошо приспособлено к потребностям индивида в каждый данный момент. Иными словами, это та же самая тема, что и тема материнской заботы, которая меняется в соответствии с возрастом младенца, начиная с ранней его зависимости, и затем порывов младенца к независимости, его попытками ее обрести. Второй подход к жизни особенно пригоден для изучения здорового развития, а наша цель в настоящий момент как раз изучение здоровья.

Материнская забота становится родительской, оба родителя вместе принимают на себя ответственность за младенца и за отношения между младенцем и другими детьми. Больше того, родители готовы принять тот «вклад», который приносит в семью здоровый младенец. Родительская забота эволюционирует в пределах семьи, и значение слова «семья» начинает расширяться, включая бабушек и дедушек, двоюродных братьев и сестер, людей, которые становятся подобными родственникам благодаря соседству или своей особой роли, например крестные родители.

Когда мы рассматриваем этот развивающийся феномен, который начинается с материнской заботы и дозревает до настойчивого интереса к семье, какой испытывает каждый подросток, нас не может не поразить человеческая потребность во все более расширяющемся круге заботы об индивиде, а также потребность индивида в месте, где время от времени он может вносить свой вклад, когда испытывает порывы к творчеству или щедрости. И эти все расширяющиеся круги начинаются с коленей матери, ее объятий и ее озабоченности.

Я много писал об очень тонкой адаптации матери к потребностям младенца, потребностям, которые способны ежеминутно меняться. Кто, кроме матери, может понять нужды и беды младенца? Теперь я хотел бы продолжить эту тему и сказать, что только семья ребенка способна продолжить выполнение этой задачи, которое начинает мать и продолжают совместно мать и отец, задачи удовлетворения потребностей ребенка. Эти потребности включают зависимость и стремление индивида к независимости. Задача включает не только удовлетворение меняющихся потребностей индивида, но и постоянную готовность принять его посильный вклад, который является жизненно важной особенностью существования человека. В задачу входит далее способность с пониманием отнестись к вызывающему поведению, а также и к возвратам к зависимости, которые чередуются с вызывающим поведением.

Сразу же становится очевидно, что, говоря о вызывающем поведении и зависимости, я обсуждаю то, что типично для подросткового возраста и может быть хорошо наблюдаемо в этом возрасте; в сущности, это главная проблема в общении с подростками: как оказаться рядом в момент, когда подросток становится инфантильным и зависимым, все принимает как само собой разумеющееся, — и в то же время быть готовым столкнуться с вызывающим ударом, с помощью которого тот же подросток пытается установить свою личную независимость. Именно семья индивида лучше всего подготовлена к решению этой задачи, требующей от родителей одновременно терпимости и траты денег, времени и заботы. Как хорошо известно, подросток, убегающий из дома, утрачивает потребность в доме и семье.

В этом месте я хотел бы повторить: индивид в ходе эмоционального роста переходит от зависимости к независимости и в нормальном здоровом состоянии сохраняет способность переходить от одного к другому. Этот процесс осуществляется не легко и не спокойно. Осложняется он альтернативой вызывающего поведения и возвратом от такого поведения к зависимости. При вызывающем поведении индивид разрывает непосредственное окружение, то, что обеспечивало его безопасность. Чтобы этот разрыв был полезен, необходимы две вещи. Индивид должен найти более широкий круг, готовый принять его, а это по существу то же самое, что сказать: он готов вернуться к ситуации, из которой вырвался. В практическом смысле маленький ребенок нуждается в высвобождении из материнских объятий не для того, чтобы пространственно уйти дальше: он высвобождается от контроля, символом которого стали колени и объятия матери. Ребенок чуть постарше убегает из дома, но, добежав до конца заднего двора, останавливается. Садовая ограда символизирует для него сохранение прежнего круга, из которого он только что вырвался. Позже то же самое происходит со школой и в отношении других групп, которые находятся за пределами семьи. В каждом случае более широкая группа символизирует уход из дома, но одновременно и сохранение дома, из которого индивид только что вырвался — в реальности или в воображении. Когда все идет хорошо, ребенок, вопреки стремлению уйти, всегда способен вернуться домой. Мы можем описать это в терминах внутренней «экономии», в терминах организации внутренней психической реальности. Но в широком смысле успех в нахождении личного решения зависит от наличия семьи и от родительского руководства. Можно сказать по-другому: ребенку очень трудно разобраться в конфликтах лояльности без должного руководства со стороны семьи. Обычно такое понимающее руководство присутствует, потому что есть семья, есть родители, чувствующие свою ответственность и готовые принять ее на себя. В подавляющем большинстве случаев дом и семья существуют, остаются прочными и предоставляют индивиду возможности для личного развития. Удивительно большое количество людей, оглядываясь назад, может сказать, что именно семья не позволила им допустить ошибку, как мать в первые дни, недели и месяцы не оставляла их без своей заботы.

Если в семье есть другие дети, то каждый ребенок испытывает огромное облегчение, благодаря возможности разделить с кем-то свои проблемы. Это совсем другая большая тема, и здесь я хочу только сказать, что если семья полная и братья и сестры дружны, каждый индивид получает прекрасную возможность «начинать социальную жизнь». Главное в том, что в центре всегда находятся отношения с реальными матерью и отцом, и как бы это ни разделяло детей, заставляя их иной раз даже ненавидеть друг друга, в основном это же их соединяет и создает ситуацию, в которой безопасно негодовать.

Все это легко принять само собой разумеющимся, когда существует полная, цельная семья, и мы видим, как растут дети, демонстрируя все стороны естественного развития, которые могут показаться неудобными, тревожными. И только когда семье угрожает распад или она распалась, мы замечаем, насколько она важна. Правда, угроза распада семьи далеко не всегда ведет к клинической болезни детей, потому что в большинстве случаев приводит к преждевременному эмоциональному взрослению и не по годам выработанным независимости и чувству ответственности; но не это мы называем зрелостью возраста, и это не здоровье, даже если в этом и есть черты здоровья.

Позвольте сформулировать общий принцип. Мне кажется, что пока семья цельная, все соотносится непосредственно с реальными отцом и матерью. В сознательной жизни и в фантазиях ребенок может уйти от отца и матери и испытать при этом даже большое облегчение. Тем не менее в его бессознательном всегда сохраняется возможность возвращения. В бессознательных фантазиях ребенка всегда сохраняется фундаментальная связь с отцом и матерью и «претензии» на их внимание. Постепенно ребенок утрачивает эти «претензии» почти полностью, но происходит это в фантазиях. Происходит постепенное смещение «претензий» с реальных родительских фигур во вне. И повзрослевшую семью цементирует тот факт, что для каждого члена семьи отец и мать всегда живы во внутренней психической реальности.

Таким образом, мы видим две тенденции. Первая — тенденция индивида уйти от матери, от отца и матери и от семьи, причем каждый шаг дает все большую свободу мыслей и функций. Другая тенденция действует в противоположном направлении, это стремление сохранить отношения с реальными отцом и матерью. Именно вторая тенденция делает первую часть роста именно ростом, а не разрушением личности индивида. Дело не в интеллектуальном признании того, что все расширяющаяся сфера отношений символически сохраняет идею отца и матери. Я имею в виду способность индивида действительно вернуться к отцу и матери, назад, в центр, или назад, к самому началу, вернуться в любой момент — может быть, в мимолетной фантазии, в мечте, в стихотворении или в шутке. Основа всех замещений — отец и мать, и эта особенность должна сохраниться. Эту мысль можно применить очень широко; мы можем, например, представить себе эмигранта, который живет на другом полушарии, но со временем возвращается, чтобы убедиться, что Пиккадилли-Серкус⁴на месте и не изменилась. Надеюсь, я показал, что если принимать во внимание подсознательные фантазии — а их, конечно, нужно принимать во внимание, — постоянное расширение исследуемого ребенком мира, его стремление к группам за пределами семьи и упорное разрушение всех застывших жестких форм одновременно есть и его потребность в первичных взаимоотношениях со своими подлинными родителями.

Для здорового развития на любой стадии индивиду необходимо постоянное продвижение вперед, так сказать, хорошо градуированные серии вызывающих действий, но каждое из этих действий должно быть совместимо с сохранением бессознательных связей с центральной фигурой или фигурами, с родителями или с матерью. И если понаблюдать за семьей, то можно увидеть, как в естественном ходе событий родители прилагают усилия, чтобы поддержать эти «серии» и их последовательность, чтобы не нарушалась постепенность в развитии индивида.

Особый случай представляет сексуальное развитие — и в первых шагах личной. сексуальной жизни, и в поисках партнера. В браке осуществляется одновременно разрыв с реальными родителями и сохранение и развитие идеи создания семьи.

На практике эти напряженные эпизоды часто «заслонены» процессом идентификации, в особенности идентификации юноши с отцом и девушки с матерью. Однако жизненное решение в терминах идентификации не всегда «срабатывает», ибо отдельные подростки позволяют себе в мечтах насильственное и яростное ниспровержение. В связи с этой темой повторяющихся разрывов, которые характерны для жизни растущего индивида, облегчение получает Эдипов комплекс, поскольку в ситуации треугольника мальчик может соединить любовь к матери и идею отца, аналогично девочка, находясь рядом с матерью, может сдерживать свое стремление к отцу. Если же речь идет только о ребенке и матери, то тут возможны только два выхода: быть поглощенным или вырваться на свободу.

Чем больше мы анализируем эти проблемы, тем больше убеждаемся, как трудно любой группе совладать со всеми вызовами и обеспечить нормальное развитие, если эта группа не семья, членом которой является ребенок.

Мне нет необходимости напоминать, что нельзя считать верным противоположное: если семья делает все необходимое для ребенка в этом отношении, то ребенок обязательно достигнет полной зрелости. Во внутренней жизни каждого индивида существует множество опасностей, и личная психотерапия направлена в основном на расчистку этих внутренних напряжений и стрессов.

Размышляя о роли семьи, полезно помнить, какой вклад в эту тему внесли социальная психология и антропология. В связи с социальной психологией можно упомянуть работу Виллмота и Янга «Семья и родство в восточном Лондоне». А что касается антропологии, мы знаем, как варьируются особенности семьи в зависимости от местности или эпохи; иногда детей воспитывают тети и дяди, и подлинные родители могут быть совсем забыты; но в бессознательном всегда сохраняется память о подлинных родителях.

Но вернемся к концепции зрелости как здоровья. Индивиду легко перепрыгнуть через одну-две ступеньки, стать зрелым преждевременно, «утвердив» свою индивидуальность, в то время как следовало бы оставаться менее уверенным и более зависимым. Об этом необходимо помнить, когда мы изучаем эмоциональную зрелость или незрелость индивидов, выросших в отрыве от своей семьи. Эти индивиды могут развиваться таким образом, что вначале нам хочется сказать: какой он основательный и независимый и как хорошо, должно быть, рано в жизни стать самостоятельным и независимым! Однако я не считаю это окончательным суждением, потому что полагаю, что для обретения подлинной зрелости необходимо, чтобы индивид не достигал зрелости преждевременно, не чувствовал себя совершенно отдельным в то время, как его возрастная группа еще сохраняет свою зависимость.

Оглядываясь назад и обдумывая вопрос, который я поставил вначале, я прихожу к выводу, что если принять идею здоровья как зрелости, соответствующей каждому определенному возрасту, эмоциональная зрелость индивида не может быть достигнута за пределами семьи: только семья представляет собой мост, ведущий от родительской (или материнской) заботы к жизни в обществе. И не следует забывать, что общество — это во многом расширение и продолжение семьи. Если присмотреться к тому, как родители заботятся о маленьких и старших детях, и изучить политические институты взрослой жизни, мы увидим замещение семейной обстановки и семьи. Мы увидим, например, как детям предоставляют возможность вырываться из своей семьи, из своего дома, чтобы найти новый дом, из которого они в случае необходимости тоже смогут вырваться. Дом и семья остаются моделями, на которых основаны вес существующие социальные институты.

Есть две главные особенности, которыми (на принятом мною здесь языке) семья способствует достижению эмоциональной зрелости индивида: первая — это сохраняющаяся возможность высокой степени зависимости; вторая — предоставление индивиду возможности вырваться из семейных уз, уйти из семьи в социальные сферы, которые находятся сразу за ее пределами, а затем переходить от одной социальной сферы к другой, а может, к третьей и четвертой. Эти все расширяющиеся круги, которые со временем становятся политическими, религиозными или культурными объединениями общества, а может, и национализм (как бы мы ни стремились к интернациональному, нельзя упускать из виду национализм как один из этапов развития), оказываются конечным продуктом того, что начинается как материнская забота, родительская забота и продолжается как семейная забота. Именно семья словно специально приспособлена для того, что поддержать подсознательную зависимость от отца и матери, реальных отца и матери, и эта зависимость прикрывает растущую потребность ребенка к вызывающему высвобождению от семейных уз.

В таком представлении концепция взрослой зрелости адекватна психическому здоровью. Можно сказать, что зрелый взрослый способен идентифицировать себя с окружающими группами или институтами и сделать это без утраты осознания собственного существования и развития, не жертвуя слишком сильно спонтанными импульсами, которые являются основой творческих способностей. Если рассмотреть понятие «группировок окружения», то самое большое значение приобретет самая широкая группировка, самая обширная сфера общества, с которой идентифицирует себя индивид. Важной особенностью является способность индивида после каждого вызывающего действия заново открывать для себя разбитые первоначальные формы материнской и отцовской заботы и семейной атмосферы, все то, от чего индивид зависел на. более ранних стадиях. Функция семьи — предоставлять практические возможности для индивидуального роста.

Вот два высказывания, которые удивительно дополняют друг друга.

1. Все не то, чем кажется!

2. Plus за change, plus c'est la mkme chose⁵.

Зрелый взрослый подкрепляет эти древние высказывания, каждый раз заново воссоздавая разрушенное. Так и родители делают шаг вверх, потом шаг вниз и становятся дедушками и бабушками.