10. Подростковый возраст. Борьба с приступами депрессии

Сегодня наблюдается повышенный интерес к подростковому возрасту и его проблемам. Почти во всех странах существуют подростковые группы, обращающие на себя внимание. Проведено множество исследований этой стадии развития, к тому же появилась новая литература: либо автобиографические записки самих подростков, либо романы, героями которых являются тинэйджеры, мальчики и девочки. Можно предположить, что существует связь между этим интересом к подростковому возрасту и социальными условиями, в которых мы сегодня живем.

Тем, кто занимается исследованиями в этой области, с самого начала нужно отдавать себе отчет: сами подростки совсем не хотят быть понятыми. Взрослые должны держать при себе то, что они поняли относительно подростков. Было бы нелепо писать книгу о подростковом возрасте для подростков, потому что этот период жизни должен быть прожит; это время открытия собственной личности. Каждый индивид в это время поглощен своим жизненным опытом, проблемой существования.

Лечение подростков

Существует один и только один способ лечения подростков, но он не интересен мальчикам и девочкам в лихорадке переходного возраста. Этот способ лечения — ход времени и процесс постепенного взросления; в конце концов это приводит к появлению взрослой зрелой личности. Этот процесс нельзя ни ускорить, ни замедлить, хотя его можно разрушить или разорвать, или он может завянуть изнутри в процессе душевной болезни.

Иногда приходится напоминать себе, что хотя подростки всегда с нами, каждый подросток через несколько лет станет взрослым. Родители знают это лучше некоторых социологов, и дешевый журнализм или публичные высказывания какого-нибудь важного деятеля легко могут вызвать общественное раздражение феноменом подростков; подростки становятся главной проблемой, а тот факт, что каждый отдельный подросток в процессе роста становится ответственным членом общества, как-то не принимается во внимание.

Теоретические утверждения

Относительно роли подросткового возраста в эмоциональном развитии индивида среди тех, кто занят динамической психологией, существует значительное единство точек зрения.

Мальчик или девочка в этом возрастном периоде имеют дело преимущественно с личными пубертатными изменениями. У них возникают сексуальные способности и вторичные половые признаки, у каждого подростка есть своя история и свое прошлое с индивидуальной организацией защит от различных опасений и тревог. В частности у каждого здорового подростка есть свой личный опыт еще долатентного периода полноценного Эдипова комплекса, то есть двух главных позиций в трехсторонних отношениях с двумя родителями (или их заменой); и был (в опыте каждого подростка) организованный способ отражения тревог или принятия конфликтов и способности терпимо к ним относиться в этих чрезвычайно сложных условиях.

К тому же у каждого подростка есть определенные унаследованные и приобретенные личные характеристики, связанные с ранним периодом младенчества и детства, фиксация дополовых типов инстинктивного опыта, остатков младенческой зависимости и младенческой безжалостности; далее имеются всевозможные болезненные образцы, связанные с неудачей созревания на Эдиповом и до-Эдиповом уровнях. Таким образом, юноша и девушка приходят к периоду половой зрелости с заранее во многом предопределенными установками в результате переработки опыта младенчества и раннего детства, и здесь много бессознательного и много неизвестного, не испытанного.

Здесь есть пространство для большого разнообразия отдельных случаев и типа возникающих проблем, но общая проблема одна и та же: как эта эго-организация встречает появление новых импульсов Ид? Как перемены, связанные с половой зрелостью, укладываются в организацию личности конкретного юноши или конкретной девушки? Как подросток справляется со своими новыми возможностями разрушать и даже убивать, возможностями, которые в возрасте, когда только начинаешь ходить, не осложняют чувство ненависти, даже если оно возникает? Это все равно, что влить новое вино в старые бутыли.

Окружение

Окружение на этой стадии играет огромную роль, поэтому для целей описания лучше предположить наличие отца, матери и более широкой семейной организации и сохранение их интереса. Многие затруднения подростков, когда приходится обращаться к профессиональной помощи, связаны с ошибками окружения, и этот факт лишь подчеркивает значение окружения и семейной обстановки для подростков, которые достигают зрелости, хотя этот процесс и причиняет головную боль их родителям.

Вызывающее поведение и зависимость

Характерной чертой данной возрастной группы является быстрое чередование вызывающей независимости и регрессивной зависимости и даже сосуществование этих двух состояний в одно и то же время.

Изоляция индивида

Подросток обычно одинок. Именно из позиции изоляции проистекает начало, которое способно привести к взаимоотношениям между индивидами и со временем к социализации. В этом отношении подросток повторяет существеннейшую фазу младенчества, потому что младенец изолирован — по крайней мере до тех пор, пока не отвергнет «не-я» и станет отделенным индивидом, который способен вступать в отношения с объектами, внешними по отношению к себе и находящимися за пределами всемогущего контроля. Говорят, что, пока принцип удовольствия-боли не сменится принципом реальности, ребенок изолирован субъективной природой своего окружения.

Подростки — это масса изолированных личностей, которые пытаются различными средствами создать группы на основе единства вкусов. Если на них нападают, как на группу, они могут стать группой, но это параноидная организация реакции на нападение; после ликвидации угрозы группа снова распадается на собрание одиночек.

Секс до готовности к сексу

Сексуальный опыт подростков окрашен феноменом изоляции, а также тем, что юноша или девушка еще не знают, какова их ориентация: гомосексуальная, гетеросексуальная или просто нарцистическая. Во многих случаях бывает длительный период неопределенности и неуверенности в том, что сексуальный порыв вообще проявится. Настойчивая мастурбационная активность в этот период может быть следствием стремления избавиться от секса, а не приобрести сексуальный опыт, и принудительная гетеросексуальная или гомосексуальная активность в этом возрасте может служить цели избавления от секса или снятия напряжения, а не формой союза между двумя людьми. Союз между цельными личностями в этот период возможен в виде сексуальной игры с неясными целями или в виде фанатичного поведения с подчеркиванием чувств. И здесь индивидуальный рисунок личности готов объединиться с инстинктами, но в конечном счете находится какая-то форма облегчения сексуального напряжения; во многих случаях, если бы мы могли знать все факты, выявилась бы компульсивная мастурбация. (Исследователю темы рекомендуется руководствоваться девизом: когда задаешь вопросы, ожидай в ответ ложь.)

Возможно изучение подростков, справляющихся с изменением в Ид, в терминах Эго, и практикующий психоаналитик должен быть готов к встрече с этой центральной темой, проявляющейся в жизни ребенка, или в материале, представленном ребенком в ситуации анализа, или в сознательных и бессознательных фантазиях ребенка и в самых глубоких частях личной психической, или внутренней, реальности. Здесь, однако, я не буду развивать этот подход, потому что моя цель — рассмотреть подростковый возраст в другом отношении и попытаться соотнести современное внимание к проблемам подростков с социальными переменами последних пятидесяти лет.

Время подростка

Разве не признак здоровья общества, когда дети достигают подросткового состояния вовремя, то есть в период достижения половой зрелости? У примитивных племен признаки наступления половой зрелости либо скрыты под табу, либо подросток в течение нескольких недель или месяцев становится взрослым в результате определенных ритуалов и испытаний. В нашем обществе взрослые естественным путем возникают из подростков, которых движут вперед тенденции к росту. Это означает, что новые взрослые обладают силой, стабильностью и зрелостью.

Естественно, у этого есть своя цена. Многие подростки срываются и вынуждены надеяться на терпимость окружающих и на лечение; к тому же такое развитие вызывает напряжение в обществе, потому что угнетает взрослых, у которых в свое время, можно сказать, отняли подростковый период; а теперь они окружены мальчиками и девочками в цветущей подростковости.

Три социальных перемены

По моему мнению, три главных перемены изменили весь климат подросткового периода.

1. Венерические болезни перестали быть пугалом. Спирохеты и гонококки больше не воспринимаются как орудия разгневанного Бога (как они несомненно воспринимались пятьдесят лет назад). Теперь с ними можно справиться с помощью антибиотиков. (Очень хорошо помню разговор с девушкой вскоре после мировой войны. Она рассказала, что только страх перед венерическими болезнями удержал ее от того, чтобы стать проституткой. Ее привела в ужас простая мысль, высказанная мною в разговоре, о том, что венерические болезни могут оказаться излечимыми или их можно предотвращать. Она сказала, что Не может представить себе, как пережила бы свой подростковый период (а она только что из него вышла) без этого страха; только с его помощью она сохранила чистоту. Теперь она мать большой семьи, и ее можно было бы назвать нормальной; но будучи подростком она сражалась со своими инстинктами. И это время было для нее очень трудным. Она воровала и лгала, но все же выдержала. Однако венерические болезни были для нее главным удерживающим устрашением.)

2. Развитие контрацепции предоставило подросткам невиданную раньше свободу. Это новая свобода — возможность исследовать сексуальность и чувственность без опасений, которые раньше почти всегда присутствовали, породить в мир нежеланного ребенка, лишенного родителей. Конечно, по-прежнему происходят и будут происходить несчастные случаи, которые ведут к опасным абортам или рождению незаконных детей. Но, говоря о проблемах подросткового периода, мы должны признать тот факт, что современный подросток, если захочет, может знакомиться с чувственной сферой, не испытывая страха перед возможным зачатием. Это справедливо только частично, потому что страх перед случайным зачатием сохраняется, но за последние тридцать лет этот новый фактор существенно изменил проблему. Теперь душевная боль, как мы можем увидеть, исходит из внутреннего чувства вины ребенка. Я не хочу сказать, что у каждого ребенка есть это внутреннее чувство вины, но здоровый ребенок очень сложным путем обязательно вырабатывает в себе умение отличать правильное от неправильного, приобретает чувство вины и идеалы, а также представление о том, кем хочет стать в будущем.

3. Атомная бомба, вероятно, вызвала еще более глубокие изменения, чем две вышеперечисленные характеристики нашего века. Атомная бомба действует на взаимоотношения между взрослым обществом и «подростковым приливом», который вечно вливается в море жизни. Теперь нам можно исходить из предположения, чтовойн больше не будет, по крайней мере, таких, какие потрясали мир. Конечно, можно возразить, что в любую минуту в том или ином месте земного шара может возникнуть война, но мы знаем теперь, что невозможно путем новой войны решить социальные проблемы. Поэтому теперь, казалось бы, нет оснований для навязывания детям строгой военной или морской дисциплины, какой бы удобной такая организация нам ни казалась³.

И здесь сказывается эффект атомной бомбы. Если больше нет смысла пытаться справиться с трудностями наших подростков, готовя их к сражениям за короля и страну, нам приходится заниматься подростковым возрастом как вещью в себе. Теперь нам приходится внимательней изучать его.

Подростки находятся в преддверии своих возможностей и сил. В фантазийной жизни сила мужчины не только в активном или пассивном половом акте. Она включает в себя победу одного мужчины над другим и женское восхищение победителем. И я полагаю, что теперь все это окутается мистикой баров и изредка драками с ножами. Подростки должны в гораздо большей степени, чем раньше, довольствоваться самими собой, быть предоставленными самим себе, а это весьма взрывчатый материал — подобно подавленному подсознанию индивида, которое, будучи открыто миру, оказывается совсем не прекрасным.

Когда мы думаем об известных жестокостях современных молодых людей, нужно сопоставлять их со всеми смертями, которая принесла бы война, которой нет и, надеемся, не будет, со всеми жестокостями войны, которых не будет; со всей половой распущенностью, которая сопровождает любую войну и которой, хочется верить, не будет снова. А подростки рядом с нами, и так будет всегда.

Эти три перемены оказали сильное воздействие на общественное сознание, и теперь ясно, что подростковые проблемы больше не удастся убрать со сцены такими «ложными маневрами», как воинская повинность.

Неприемлемость ложных решений

Важнейшая характеристика подростков — они не приемлют ложных решений. Такое отношение характерно также для младенчества и болезней шизофренического типа.

Лечит подростков время, но этот факт почти не имеет смысла для самих подростков. Подростки ищут немедленных средств, но в то же время отвергают одно за другим такие «средства», обнаружив в них элемент фальши.

Как только подросток научается выносить компромиссы, он обнаруживает многочисленные возможности смягчения безжалостности основных истин своего бытия. Например, одна из таких возможностей — идентификация с родительскими фигурами; или возможен перенос акцента с секса на физическое совершенство в спорте или с физической стороны на интеллектуальные достижения. Но в целом подростки отвергают эту «помощь компромиссов», и им приходится проходить через депрессивную зону, фазу, в которой они чувствуют свою тщетность и в которой они еще не нашли себя. И нам приходится наблюдать, как это происходит. Но полный отказ от компромиссов, в особенности от использования идентификации и чужого опыта, означает, что каждому индивиду приходится все начинать с самого начала, не учитывая всего того, что выработала в прошлом наша культура. Мы видим, как подростки начинают все сначала, как будто ничего ни у кого не могут заимствовать. Они образуют группы на основе каких-то незначительных совпадений, в группу входят по признаку одной местности или одного возраста. Молодые люди ищут такой идентификации, которая помогла бы им победитьв борьбе за ощущение реальности, в борьбе за установление личной идентичности, чтобы не просто соответствовать принятой на себя роли, но и пройти через все, что с этой ролью связано. Они не знают, кем станут. Они не знают, кто они, и они ждут. И поскольку все в ожидании, они чувствуют нереальность, а это ведет к таким вещам, которые кажутся им реальными и которые, увы, чересчур реальны в глазах общества.

В сущности, здесь мы опять сталкиваемся с этой своеобразной особенностью подросткового возраста — смесью вызова и зависимости. Те, кто наблюдает за подростками, снова и снова поражаются тому, до какой степени эти мальчики и девочки могут вызывающе себя вести и в то же время быть зависимыми, как дети, даже как младенцы, проявляя признаки младенческой зависимости, которая восходит к самым ранним временам. Больше того, родители платят деньги, чтобы позволить своим детям бросать им вызов. Это наглядный пример того, что те, кто теоретизирует, пишет и говорит, действуют совсем не на том уровне, на каком живут подростки и на котором родители сталкиваются с проблемами влияния на жизнь подростков. Реальна здесь не теория, а взаимодействие друг с другом подростков и родителей.

Потребности подростков

Итак, мы можем собрать воедино потребности подростков.

Потребность избегать ложных решений.

Потребность чувствовать реальность или смириться с отказом от чувств.

Потребность вести себя вызывающе в ситуации, когда ощущаешь зависимость.

Потребность задирать, шокировать общество, так, чтобы проявлялся его антагонизм, на который можно отвечать своим антагонизмом.

Здоровая подростковость и болезни

То, что демонстрирует нормальный подросток, весьма напоминает то, что проявляется у различных больных личностей. Например.

Потребность избегать ложных решений соответствует неспособности психотических пациентов к компромиссам; сравните также с психоневротической двусмысленностью и обманом и самообманом здоровья.

Потребность ощущать реальность или вообще ничего не ощущать соотносится с психотической депрессией при деперсонализации.

Потребность бросать вызов соответствует антиобщественным тенденциям, которые проявляют малолетние преступники.

Отсюда следует, что в группе подростков разнообразные тенденции представляются наиболее больными членами группы. Например, один из членов группы злоупотребляет наркотиками, другой в депрессии валяется в постели, а третий, не задумываясь, выхватывает в драках нож. В каждом таком случае вся группа поддерживает больного индивида, крайнее проявление симптомов которого приходит в столкновение с обществом. Но у большинства индивидов, составляющих группу, недостаточно энергии, чтобы перенести симптомы в реальность и столкнуться с реакцией общества.

Депрессии

Повторю: если подростки проходят через эту стадию естественным путем, следует ожидать феномена, который можно назвать подростковой депрессией. Общество должно воспринять это как постоянную особенность, относиться к этой особенности терпимо, реагировать на нее, ноне пытаться излечить. Вопрос в том, достаточно ли для этого здорово наше общество?

Осложняющим обстоятельством является то, что некоторые индивиды настолько больны (психоневроз, или депрессия, или шизофрения), что не достигают стадии эмоционального развития, которую можно назвать подростковой, или достигают ее в весьма искаженном виде. Я не включаю сюда описание тяжелых душевных заболеваний, которые начинают сказываться в этом возрасте; тем не менее один тип болезни нельзя не упомянуть, говоря о подростках. Я имею в виду подростковую преступность.

Подростки и антисоциальные тенденции

Поучительно изучать тесные связи, существующие между нормальными подростковыми трудностями и ненормальностями, которые можно назвать антисоциальными тенденциями. Разница между этими двумя тенденциями не столько в клинической картине, представленной каждым индивидом, сколько в динамике, этиологии. В основе любой антиобщественной тенденции всегда лежит депривация, лишение ребенка чего-то необходимого. Возможно, мать в самый критический период находилась в состоянии отчуждения или депрессии, или, может, распалась семья. Даже легкая депривация, если она происходит в критический момент, может вызвать серьезные последствия, потому что перенапрягает защитные механизмы. Любая антисоциальная тенденция — это вначале здоровое состояние, потом его нарушение, после чего положение никогда не возвращается к прежнему. Антисоциальный ребенок тем или иным способом, насильственно или мягко, пытается заставить мир признать долг перед ним; или старается восстановить разрушенное состояние. Таким образом, в основе антиобщественных тенденций находится депривация. Сказать, что в основе подростковости в целом лежит депривация, нельзя, но отдельные ее элементы присутствуют; они слабее, более рассеянны и не перенапрягают имеющиеся защитные механизмы. Таким образом, в группе, с которой идентифицируют себя подростки, или в совокупности изолированных индивидов, которая преобразуется в группу в ответ на внешнее давление, крайние члены действуют за всю группу. Все то, что совершают подростки: кражи, драки на ножах, разъединения и объединения, вообще все — уже содержится в динамике данной группы, даже когда она просто слушает джаз или пьет пиво. И если ничего не происходит, члены группы начинают чувствовать неуверенность в своем протесте, и однако они сами не настолько встревожены, чтобы совершить антиобщественное действие, которое вернуло бы им уверенность. Но если в группе есть один антиобщественный член или два-три готовых на антисоциальные действия, которые вызовут общественную реакцию, это заставляет остальных членов сплотиться, согласовать свои действия и поступки, позволяет им ощутить собственную реальность и временно структурирует группу. Каждый член будет верен и поддержит того, кто действует от всей группы, даже если никто из них внутренне не одобрит того, что делают эти крайние антисоциальные типы.

Я думаю, этот принцип применим и к другим видам болезней. Попытка самоубийства одного из членов очень важна для остальных. Или один из членов группы не может встать, он парализован депрессией, и на его проигрывателе всегда меланхолическая, печальная музыка; он запирается в своей комнате, и туда никто не может войти. Остальные знают, что происходит, и когда время от времени он выходит, у них начинается пирушка, которая может продолжаться всю ночь или два-три дня. Такие происшествия как бы принадлежат всей группе, причем состав группы может меняться и члены меняют группы; однако все время рядовые члены группы используют «экстремалов», чтобы ощутить собственную реальность в своей напряженной внутренней борьбе в этот депрессивный период.

Все сводится к проблеме, каким быть в подростковом возрасте. Для этого нужна немалая смелость, и некоторые пытаются ее обрести. Это совсем не значит, что взрослые должны сказать: «Смотрите, у наших дорогих детей подростковый период; мы должны с этим смириться, и пусть разбивают нам окна». Дело совсем не в этом. Дело в том, что нам бросают вызов. И мы отвечаем на него, как положено взрослым. Но мы принимаем вызов, не намереваясь излечить то, что в своей основе здорово.

Самый большой вызов подростки бросают тем из нас, у кого не было настоящей подростковости. Мы негодуем, что у них есть свой период подростковой депрессии, и это заставляет нас искать для них решение. Существуют сотни ложных решений. Все, что мы говорим или делаем, неверно. Если мы поддерживаем, это ошибка, если не поддерживаем — тоже ошибка. Мы осмеливаемся не быть «понимающими». Но со временем мы увидим, что наши подростки, мальчики и девочки, вышли из этого трудного периода и теперь готовы идентифицироваться с обществом, с родителями, с самыми различными видами более широких групп, не испытывая угрозы лишиться личной уникальности.