7. Некоторые мысли о значении слова «демократия»

Прежде всего позвольте заверить: я понимаю, что вступаю в область, которая целиком находится за пределами моей специальности. Вначале социологи и политологи могут возмутиться такой наглостью. Но мне кажется, что специалистам полезно время от времени пересекать границы своих областей, конечно, если они понимают (как, вне всякого сомнения, понимаю я), что их замечания неизбежно покажутся наивными тем, кто знает соответствующую литературу и знаком с профессиональным языком, которого не знает пришелец.

В настоящее время слово демократия приобрело огромное значение. Оно используется в самых разнообразных смыслах; вот некоторые из них:

1) социальная система, при которой правит народ;

2) социальная система, при которой народ выбирает лидера;

3) социальная система, при которой народ избирает правительство;

4) социальная система, при которой правительство предоставляет народу свободу:

— мысли и выражения своего мнения;

— предпринимательства;

5) социальная система, которая, с учетом блага всего общества, предоставляет индивидам свободу действий.

Можно изучать:

1) этимологию слова;

2) историю социальных институтов в Древней Греции, Риме и т. д.;

3) использование этого слова в различных странах и культурах в настоящее время, например, в Великобритании, Соединенных Штатах, России и т. д.;

4) злоупотребление этим словом диктаторами и другими; обман народа и т. д.

В любых дискуссиях о смысле терминов, таких, как демократия, очевидна необходимость достижения какого-то определения, подходящего для данной дискуссии.

Психология использования термина

Можно ли использовать изучение термина психологически? Мы привыкли к психологическому анализу таких терминов, как «нормальная психика», «здоровая личность», «индивидуальное приспособление к обществу», и считаем такое изучение полезным, поскольку оно подчеркивает значение бессознательных психологических факторов. Одна из задач психологии — изучение и выявление латентных идей, заключенных в использовании подобных концепций, не ограничиваясь вниманием к очевидному и сознательному значению.

Здесь делается попытка инициировать подобное психологическое изучение.

Рабочее определение термина

Кажется, можно установить важное латентное содержание термина, а именно: демократическое общество «зрелое», то есть обладает качеством, сходным с качеством индивидуальной зрелости, которое характеризует его здоровых членов.

Таким образом, демократия определяется нами как «общество, хорошо приспособленное к своим здоровым членам». Это определение согласуется с мнением, высказанным Р.Е. Мани-Кирли.

Психологу важно, как именно люди используют этот термин. Психологическое изучение оправданно, если в термине предполагается наличие элемента зрелости. Предлагается в любом использовании термина подразумевать идею зрелости или относительной зрелости, хотя, как все согласятся, трудно будет адекватно сформулировать это.

Психическое здоровье

В психиатрической терминологии нормальным или здоровым индивидом принято называть достигшего зрелости; имея в виду соответствие степени эмоционального развития индивида его возрасту и социальному окружению. (В данном обсуждении предполагается наличие физического здоровья.)

Таким образом, психическое здоровье — это термин без строго определенного содержания. Точно так же и термин «демократический» не нуждается в закрепленном значении. Использованный в обществе, он может означать «скорее более, чем менее зрелое в социальной структуре». Таким образом, можно ожидать по-разному закрепившегося значения этого слова в Великобритании, Соединенных Штатах и России, однако термин сохраняет свою ценность, потому что подразумевает признание зрелости как здоровья.

Как же изучать психологическое развитие общества? Такое изучение может соотноситься с изучением индивидов. Эта два исследования должны проводиться одновременно.

Механизмы демократии

Предпримем попытку сформулировать общепринятые принципы демократических механизмов. Эти механизмы должны существовать для выбора лидеров свободным и тайным голосованием. Эти механизмы должны осуществлятьизбавление от лидеров путем тайного голосования.

Сущность механизмов демократии — свободные выборы при тайном голосовании. Суть в том, что такие выборы предоставляют людям свободу выражения глубоких чувств, даже помимо сознательных мыслей. (В этом отношении пропорциональное представительство антидемократично, даже когда осуществляется тайным голосованием, потому что мешает свободному выражению чувств и пригодно только для специальных условий, в которых нужны умные и образованные люди для определениясознательного мнения.)

При наличии тайного голосования вся ответственность за действие принимается на себя индивидом, если он для этого достаточно здоров. Голосование выражает исход внутренней борьбы: внешняя сцена перенесена внутрь и тем самым приведена в соприкосновение с игрой сил личного внутреннего мира. Таким образом, принятие решения, за кого голосовать, определяется результатом внутренней борьбы. Процесс как будто происходит следующим образом. Внешняя сцена с ее многими социальными и политическими аспектами становится личной в том смысле, что человек постепенно идентифицирует себя со всеми участниками борьбы. Это означает, что он воспринимает внешнюю сцену в терминах своей собственной внутренней борьбы и временно позволяет своей внутренней борьбе осуществляться в терминах внешней политической сцены. Этот колеблющийся, движущийся то вперед, то назад процесс требует усилий и времени, и одной из обязанностей механизмов демократии является обеспечение периода подготовки к выборам. Неожиданные выборы вызывают острое ощущение раздражения в электорате. Внутренний мир каждого избирателя должен за короткое время превратиться в политическую арену.

Если существуют сомнения в тайне голосования, индивид, если он здоров, может выразить своим голосом только свою реакцию.

Навязанные механизмы демократии

Можно взять общество и навязать ему механизмы, относящиеся к демократии, но это не создаст демократию. Нужен будет кто-то контролирующий работу механизмов (для тайного голосования и т. п.), а. также силы, которые заставили бы людей принять полученные результаты.

Врожденная тенденция к демократии

Демократия есть достижение ограниченного общества в определенное время, то есть общества, имеющего какую-то природную границу. О подлинной демократии (как этот термин используется сегодня) можно сказать: В этом обществе в данное время достаточным количеством индивидов достигнута достаточная зрелость эмоционального развития, включающая врожденную. Повторю: речь идет отенденции к созданию, воссозданию и поддержанию механизмов демократии¹².

Было бы важно установить, какая доля зрелых индивидов необходима для проявления врожденной тенденции к демократии. Или, если выразиться по-другому, какую долю антисоциальных индивидов способно содержать общество без подавления врожденной тенденции к демократии.

Гипотеза

Если Вторая мировая война, и особенно осуществленная в то время схема эвакуации, увеличила долю антисоциальных детей в Великобритании, скажем, от X процентов до 5Х процентов, это легко могло подействовать на всю образовательную систему, так что ориентация образования сместилась в сторону этих 5X процентов антисоциалов, требующих диктаторских методов, и отвратилась от тех 100—5Х процентов детей, которые не являются антисоциальными.

Десятилетие спустя проблему можно будет сформулировать так: в то время как общество в состоянии справиться с X процентов преступников, содержа их в тюрьмах, 5Х процентов преступников приведут к пол-нон переориентации общества по отношению к преступникам.

Незрелая идентификация с обществом

Если в обществе в любое время есть X индивидов, которые проявляют дефицит общественного чувства, предаваясь антисоциальным тенденциям, то всегда есть Z индивидов, которые реагируют на внутреннюю нестабильность альтернативной тенденцией — идентификацией с властью. Это нездоровая, незрелая идентификация, потому что она возникает не на основе самопознания. Это ощущение рамы без картины, чувство формы без сохранения спонтанности. Такая просоциальная тенденция антииндивидуальна. Тех, у кого она развивается, можно назвать «скрытыми антисоциалами».

Скрытые антисоциалы в такой же мере не «цельные личности», как и антисоциалы явные, поскольку и те и другие нуждаются в том, чтобы найти и контролировать конфликтующие силы внешнего мира за пределами своего «я». По контрасту, здоровая личность, способная впадать в депрессию, способна также обнаружить и конфликт в себе, и конфликты за пределами себя, во внешней (разделяемой с другими) реальности. Когда объединяются здоровые личности, их вклад — это целый мир, потому что каждый привносит цельную личность.

«Скрытые антисоциалы» составляют основу социологически незрелого лидерства. Больше того, эти элементы общества усиливают опасность, исходящую от открытых антисоциальных элементов, особенно потому что обычные люди легко позволяют тем, кто стремится к лидерству, занимать ключевые позиции. Заняв такие позиции, незрелые лидеры сразу собирают вокруг себя явных антисоциалов, которые приветствуют их (незрелых антииндивидуальных лидеров) как своих природных вожаков. (Ложное разрешение расщепления.)

Промежуточные элементы

Однако положение никогда не бывает таким простым, потому что если в обществе существует (X+Y) процентов, антисоциальных индивидов, то неверно было бы утверждать, что остальные 100—(X+Y) процентов «социальные». Существует множество промежуточных позиций. Нужно учитывать следующие возможности:

Все бремя демократии падает на 100—(X+Y+Z) процентов индивидов, которые созрели как индивиды и способны постепенно добавлять социальное чувство к своему высокому уровню индивидуального развития.

Сколько составляют эти 100—(X+Y+Z) процентов индивидов, скажем, в современной Великобритании? Возможно, совсем немного, скажем, 30 процентов. Если есть 30 процентов зрелых личностей и, допустим, 20 процентов промежуточных элементов, которых можно считать относительно зрелыми, получится всего 50 процентов. Если, однако, количество зрелых индивидов сократится до 20 процентов, можно ожидать, что еще более сократится количество промежуточных элементов, способных действовать зрело. Если на 30 процентов зрелых в обществе приходится 20 процентов промежуточных, то есть всего 50 процентов, то на 20 процентов зрелых придется только 10 процентов промежуточных, всего 30 процентов.

Если 50 процентов могут практически выражать значительную прирожденную тенденцию к демократии, то 30 процентов не могут предотвратить подавляющего влияния антисоциалов (скрытых и явных), а также промежуточных элементов, которые из-за своей слабости или страха будут объединяться с антисоциалами.

Тогда возникает антидемократическая тенденция, тенденция к диктатуре, которая вначале характеризуется показной отделкой демократического фасада (с ложным использованием термина «демократия»).

Знаком такой тенденции являются корректирующие учреждения, локализованная диктатура, учебная площадка для личностно незрелых лидеров, которые являются обратными антисоциалами (просоциальными, но антииндивидуальными).

Корректирующие заведения — и тюрьмы, и психиатрические лечебницы — в здоровом обществе ближе всего к диктатуре, поэтому врачи, лечащие преступников и душевнобольных, должны быть постоянно настороже, иначе они, сами о том вначале не подозревая, будут использованы как агенты антидемократической тенденции. Всегда должна существовать граница, за которой уже нет четкого различия между «исправительным» содержанием политических или идеологических противников и лечением душевнобольных. (Именно здесь заключена опасность физических методов лечения душевнобольных, по сравнению с подлинной психотерапией. В психотерапии пациент как личность обладает равными правами с врачом, в том числе правом быть больным, а также правом нести полную ответственность за свои личные политические и идеологические взгляды.)

Создание врожденного демократического фактора

Если демократия — это зрелость, зрелость — здоровье, а здоровье желательно, то нужно посмотреть, чем можно способствовать развитию демократии. Разумеется, навязывание стране демократических механизмов ничем не поможет.

Мы должны обратиться к 100—(X+Y+Z) процентов индивидов. Все зависит от них. Члены этой группы могут способствовать исследованиям.

Мы обнаружим, что бессильны повысить уровень врожденного демократического фактора по сравнению с тем, что сделали (или не сделали) родители и семьи с индивидами, когда они, индивиды, были младенцами, детьми и подростками.

Однако мы можем попытаться предотвратить угрозу для будущего. Мы можем не вмешиваться в те семьи, которые способны должным образом воспитывать своих детей и подростков. Эти обычные хорошие семьи составляют единственную среду, в которой может быть создан врожденный демократический фактор¹³. Это очень скромная формулировка положительного вклада таких семей, однако, применяя эту формулировку, мы сталкиваемся с поразительными сложностями.

Факторы, препятствующие функционированию обычной хорошей семьи

1. Людям очень трудно признать, что суть демократии на самом деле заключена в обычных мужчинах и женщинах и в обычных, самых распространенных семьях.

2. Даже если разумная правительственная политика позволяет родителям по-своему руководить семьями, совсем не обязательно, чтобы местные представители власти уважали позицию родителей.

3. Обычные хорошие родители нуждаются в помощи. Им нужно все то, что способна дать наука в области физического здоровья, профилактики и лечения физических заболеваний; их нужно также знакомить с методами воспитания детей и помогать, когда дети больны психически или когда у них возникают проблемы в поведении. Но если они обратятся за такой помощью, могут ли они быть уверены, что не лишатся какой-то части своей ответственности? Если это произойдет, они перестанут быть творцами врожденного демократического фактора.

4. Многие родители не являются обычными хорошими родителями. Либо они психически больны, либо незрелы, либо антисоциальны в самом широком смысле, а социальны лишь ограниченно; или они не состоят в браке, или у них неустойчивые отношения, или они постоянно ссорятся, расходятся и так далее. Неблагополучие таких семей привлекает к ним внимание общества. Но понимает ли общество, что внимание к таким патологическим проявлениям не должно мешать общей ориентации на обычные здоровые семьи?

5. В любом случае, стремление родителей создать семью, в которой дети могли бы расти как личности и постепенно идентифицироваться с родителями и более широким окружением, начинается, когда мать остается с младенцем. Отец в данном случае выступает как защитник, помогающий матери посвятить себя младенцу.

Роль семьи давно признана, и в последние годы психологи многое сделали, чтобы доказать: устойчивая семья не только помогает детям обрести себя и друг друга, но и делает из них достойных членов общества в самом широком смысле.

Однако вопрос о вмешательстве в ранние отношения младенца и матери требует особого рассмотрения. В нашем обществе наблюдается усиливающаяся тенденция вмешательства в эти отношения; дополнительную опасность создают утверждения некоторых психологов, что вначале важна только физическая забота о ребенке. Это означает только, что в бессознательных фантазиях многих людей наиболее нелепые идеи возникают и плодятся вокруг отношений младенца с матерью. Бессознательная тревога на практике представлена:

а) излишним акцентом, который врачи и даже психологи делают на физических процессах ифизическом здоровье;

б) различными теориями о вреде грудного кормления, о том, что ребенка нужно приучать с самого рождения, что матери не должны брать детей на руки и т. д.; или (с обратным знаком) что ребенка нужно обязательно кормить грудью, что ничему обучать его не нужно, что ни в коем случае нельзя позволять младенцу плакать и т. д.;

в) вмешательством в отношения матери и младенца в самые первые дни и в первое осуществляемое матерью знакомство младенца с внешним миром. В конечном счете это основа способности нового индивида со временем соотнести себя со все расширяющейся внешней реальностью, и если необыкновенно важный вклад матери, который она делает благодаря своей преданности, чем-то искажен или предотвращен, нет надежды на то, что индивид со временем попадет в группу 100—(X+Y+Z) процентов, которая одна генерирует врожденный демократический фактор.

Развитие вторичных тем: избрание личностей

Другая существенная часть демократического механизма — это избираемая личность. Существует огромная разница между: 1) голосованием за личность; 2) голосованием за партию или определенную программу; 3) поддержкой четко сформулированного принципа путем голосования.

1. Выбор личности подразумевает, что избиратели верят в себя как в личности и потому верят в личность, за которую голосуют. Избранная личность имеет возможность действовать как личность. Как всякая цельная (здоровая) личность, такой человек весь внутренний конфликт держит в себе, что позволяет ему обладать широким, хотя и личным взглядом на общую внешнюю ситуацию. Такой человек, конечно, может быть членом определенной партии и представлять определенную тенденцию. Тем не менее он способен к адаптации в меняющихся условиях; если он меняет свою главную тенденцию соответственно изменившейся ситуации, то может выдвигать свою кандидатуру на новые выборы.

2. Выбор партии или групповой тенденции относительно менее зрелый. Он не требует от избирателя веры в человеческую личность. Однако для незрелых личностей это единственная логичная процедура, именно потому что незрелая личность не в состоянии поверить в подлинно зрелого индивида. Результатом голосования за партию или тенденцию — за явление, понятие, а не за личность — становится жесткая точка зрения, не приспособленная к переменам или тонким реакциям. То, что избрали, невозможно любить или ненавидеть, и это подходит тем индивидам, у которых слабо развито ощущение своего «я». Можно сказать, что система голосования менее демократична, потому что менее зрела (в терминах психологического развития индивида), когда акцент в голосовании делается на партии или программе, а не на личности.

3. От всего, что связано со словом «демократия», еще более отдалено голосование по какому-нибудь специальному вопросу. В референдумах немного зрелости (хотя и в зрелой системе в особых случаях референдум вполне уместен). В качестве примера бесполезного референдума можно привести референдум о мире в Великобритании между двумя мировыми войнами. Людей просили ответить на вопрос: «Что вы предпочитаете: войну или мир?» Очень многие воздержались от участия в референдуме, потому что поняли, что вопрос поставлен неверно. Конечно, большинство из тех, что принял участие в голосовании, поставили крестик против слова «мир», хотя в действительности, когда обстоятельства изменились, они были настроены на войну и приняли участие в боевых действиях. Дело в том, что в подобных опросах есть возможность для выражения только осознаваемого желания. Нет никакой связи между постановкой креста против слова «мир» в таком голосовании и голосованием за человека, который известен как сторонник мира, как нет связи между нежеланием участвовать в драке и отсутствием честолюбия и ответственности и предательством друзей.

То же самое возражение относится и ко многим опросам Гэллапа и других исследователей общественного мнения, хотя прилагаются все усилия, чтобы избежать именно таких ловушек. Во всяком случае, голосование в референдуме — очень плохая замена голосования за личность, которая, будучи избранной, обладает возможностями для принятия собственных решений. Референдум не имеет никакого отношения к демократии.

Поддержка демократической тенденции: резюме

1. Наиболее ценная поддержка дается негативным образом — путем невмешательства в обычные хорошие отношения матери и младенца в обычной хорошей семье.

2. Для осуществления более разумной поддержки, даже таким негативным способом, необходимы тщательные исследования эмоционального развития младенца и детей всех возрастов, а также психологии кормящей матери и функций отца на разных стадиях.

3. Существование настоящей работы свидетельствует о вере в ценность обучения демократической процедуре, которое можно осуществлять только при наличии понимания и которое можно применять только к эмоционально зрелым и здоровым индивидам.

4. Другим важным негативным вкладом был бы отказ от попыток ввести демократические механизмы во все общины. Результатом может быть только неудача и задержка истинного демократического развития. Альтернативой и ценной акцией была бы поддержка психологически зрелых индивидов, как бы мало их ни было, и предоставление им возможности сделать все остальное.

Личность — мужчина или женщина?

Подумаем, можно ли заменить слово «личность» словами «мужчина» или «женщина».

Несомненно, во главе большинства стран находятся мужчины, хотя женщины все чаще занимают ответственные посты. Можно предположить, что мужчины и женщины обладают равными способностями в качестве мужчин и женщин или, выражаясь по-другому, нельзя утверждать, что только мужчины в силу своих интеллектуальных или эмоциональных способностей могут занимать высшие политические посты. Тем не менее это не снимает проблему. Задача психолога — привлечь внимание к бессознательным факторам, которые обычно не принимают во внимание даже в самых серьезных обсуждениях этой проблемы. Нужно учесть бессознательное чувство, которое испытывают люди к мужчине или женщине, избираемым на высокий политический пост. Если существует разница в фантазиях относительно мужчины и женщины, ее нельзя игнорировать, нельзя небрежно отбросить на том основании, что это всего лишь «фантазии».

В психоанализе и смежных видах деятельности установлено, что у всех людей, мужчин и женщин, есть скрытый страх перед женщиной¹⁴.

У некоторых индивидов этот страх проявляется сильней, чем у остальных, но можно сказать, что он универсален. Это совсем не то, что сказать: данный индивид боится конкретной женщины. Страх перед женщиной — мощный фактор социальной структуры, и именно он объясняет тот факт, что женщины редко обладают политической властью. Он также объясняет жестокость по отношению к женщинам, которую можно найти закрепленной в обычаях почти любой цивилизации.

Корни этого страха перед женщиной известны. Страх связан с тем, что в ранней истории каждого индивида, который хорошо развивался, который обладает душевным здоровьем и смог найти себя, таится долг перед женщиной — той женщиной, что была предана индивиду как младенцу и чья преданность абсолютно необходима для нормального здорового развития индивида. Первоначальная зависимость забывается, и поэтому долг не признается, но страх передженщиной представляет первые стадии этого признания.

Основы душевного здоровья индивида закладываются в самом начале, когда мать целиком предана своему младенцу, а младенец вдвойне от нее зависит, потому что не подозревает об этой зависимости. А вот к отцу, который в известной степени исполняет те же функции, такого отношения нет, и поэтому мужчина, который в политическом отношении находится на самой вершине, может оцениваться гораздо объективней, чем женщина, окажись она в такой же позиции.

Женщины часто говорят, что если бы они стояли у руководства, войн не было бы. Можно сомневаться в справедливости этого утверждения, но даже если оно справедливо, нет оснований считать, что мужчины и женщины смогли бы терпеть положение, при котором высшие посты занимают женщины. (Королевская власть, будучи за пределами политики и выше ее, этим соображениям не подчиняется.)

В продолжение подобных рассуждений можно задуматься о психологии диктатора, который находится на противоположном полюсе по отношению к тому, что называют демократией. Одной из причин потребности в диктатуре может быть потребность подавить в себе страх перед женщиной, «обойдя» ее и действуя в ее роли. Забавное обыкновение диктаторов требовать не только абсолютного подчинения и абсолютной зависимости, но и «любви», может исходить из этого источника.

Больше того, тенденция групп людей признавать господство над собой и даже искать такого господства исходит из страха перед господством женщины из фантазии. Этот страх заставляет людей искать и даже приветствовать господство знакомого человеческого существа, особенно такого, который принимает на себя бремя персонификации и тем самым ограничивает магические свойства всемогущей женщины из фантазии, перед которой находится в долгу. Диктатор может быть свергнут или со временем умрет; а у женской фигуры из примитивной бессознательной фантазии нет пределов ни существования, ни силы.

Отношения детей и родителей

Демократическая организация предусматривает обеспечение избранным лидерам некоторой стабильности; пока они могут справляться со своей работой, не лишаясь поддержки избирателей, они ее исполняют. Таким образом люди обретают некоторую степень стабильности, которой нельзя достичь при прямом голосовании по каждому вопросу, даже если бы такое голосование можно было бы организовать. Психологические соображения в данном случае связаны с тем обстоятельством, что в истории каждого индивида существовали отношения с родителями. Хотя в зрелой демократии предполагается, что избиратели — зрелые человеческие существа, нельзя не предположить также, что остается место и для пережитков отношений родители — дети, что дает очевидные преимущества. В определенной степени во время демократических выборов зрелые люди выбирают себе временных родителей, что означает также, что в определенной степени эти самые избиратели остаются детьми. Даже временные родители — избранные политические лидеры демократической системы — за пределами своей профессиональной политической деятельности остаются детьми. Превысив скорость движения машины, они попадают под действие обычных законов, потому что вождение машины не входит в их работу. Они временные родители как политические лидеры и только как таковые, а после окончания срока правления они возвращаются в состояние детей. Как будто играть в детей и родителей удобно, потому что так все получается лучше. Иными словами, поскольку в отношениях родителей и детей есть определенные преимущества, эти отношения частично сохраняются; но чтобы это было возможно, значительная часть индивидов должна быть достаточно взрослой, чтобы не возражать против игры в детей.

Точно так же для тех, кто исполняет роль родителей, плохо самим не иметь родителей. В этой игре обычно считается, что должен существовать орган, перед которым непосредственно отчитываются избранные руководители. В нашей стране эти функции принадлежат Палате лордов, которая состоит, с одной стороны, из обладателей наследственных титулов, а с другой — из тех, кто занял свое высокое положение благодаря достижениям в различных сферах общественной деятельности. И опять «родители» «родителей» — это личности, способные именно как личности внести свой позитивный вклад. Только личность имеет смысл любить или ненавидеть, уважать или презирать. Замены для человеческого существа в обществе или на его вершине нет, если это общество считается достигшим психологической зрелости.

Изучая социальную структуру Великобритании, можно заметить, что члены Палаты лордов — это дети по отношению к Короне. Здесь мы снова приходим к личности, которая занимает свое место по наследству, но также сохраняет любовь и преданность людей благодаря качествам своей личности и своим действиям. Хорошо, когда действующий монарх органично и искренне продолжает ту же линию, провозглашая веру в Бога. Здесь мы касаемся связанных с нашей темой проблем Умирающего Бога и Вечного Монарха.

Географические границы демократии

Для развития демократии в смысле зрелой социальной структуры кажется необходимым наличие у общества естественных географических границ. Очевидно, что до самого последнего времени и даже сейчас тот факт, что Великобритания со всех сторон окружена морями (за исключением границы с Ирландией), имеет непосредственное отношение к зрелости нашей социальной структуры. Швейцария обладает (менее удовлетворительными) горными границами. Америка до последнего времени обладала огромным преимуществом в виде Запада, который предлагал неограниченные возможности для освоения; это означает, что Соединенные Штаты, связанные тесными узами, до самого последнего времени не испытывали внутренней борьбы замкнутого сообщества, объединенного вопреки ненависти и благодаря любви.

Государство, не обладающее естественной границей, не может расслабиться в активной адаптации к соседям. В определенном смысле страх упрощает психологическую ситуацию, потому что многие из промежуточных элементов Y и некоторые из наименее антисоциальных X получают способность идентифицироваться с государством на базе реакции слияния под угрозой внешней опасности. Однако такое упрощение пагубно для развития в направлении зрелости, а это развитие проходит очень трудно, требует полного знания сущности конфликта и отказа от «защитной» замкнутости.

В любом случае основой общества является цельная человеческая личность, а у такой личности есть границы. Диаграммой здоровой личности может служить окружность (сфера), так что все, что не-я, может быть описано как существующее внутри или снаружи этой личности. Личности не могут в создании общества зайти дальше, чем в собственном личном развитии.

По этой причине мы с подозрением относимся к терминам типа «мировое гражданство». Наверно, лишь немногие подлинно великие и очень пожилые мужчины и женщины так далеко заходят в своем развитии, что имеют право на мышление в подобных широких терминах.

Если бы весь мир был нашим обществом, тогда он должен был бы временами впадать в депрессию (как неизбежно время от времени впадает личность) и обладать способностью признавать существенный конфликт внутри себя. Концепция глобального общества влечет за собой идею самоубийства мира, а также идею о всемирном счастье. По этой причине мы считаем воинственных защитников мирового государства индивидами, которые находятся в одном из крайних положений маниакально-депрессивного психоза.

Обучение демократии

Существующие демократические тенденции можно укрепить, изучая психологию социальной и индивидуальной зрелости. Результаты такого изучения должны быть изложены на общедоступном языке всем существующим демократиям и всем здоровым индивидам, так, чтобы они могли разумно осознать себя. Иначе они не будут знать, на что нападать и что защищать, и не смогут распознать угрозу для демократии, когда угроза возникает. «Цена свободы — вечная бдительность»¹⁵, но чья бдительность? Бдительность двух или трех из 100—(X+Y+Z) процентов зрелых индивидов. Остальные просто обычные хорошие родители, они растят и воспитывают своих детей, помогая этим детям тоже стать взрослыми.

Демократия на войне

Можно задать вопрос, существует ли вообще демократия на войне? Ответ, несомненно, не может быть простым «да». Существуют причины, по которым в военное время на демократию накладываются временные ограничения.

Очевидно, что зрелые здоровые индивиды, которые коллективно и создают демократию, должны быть способны воевать: 1) чтобы сохранить пространство для роста и развития; 2) чтобы защищать ценности, которыми уже обладают; и 3) чтобы отражать антидемократические тенденции, пока существуют люди, способные с помощью войн навязывать эти тенденции.

Тем не менее положение редко бывает таким простым. Согласно описанному выше, общество никогда не состоит на сто процентов из здоровых зрелых индивидов.

Как только становится очевидным приближение войны, происходит перегруппировка, так что на войне сражаются отнюдь не здоровые личности. Рассмотрим следующие четыре группы:

а) многие антисоциальные элементы, а также умеренные параноики чувствуют себя лучше на настоящей войне и приветствуют реальную угрозу. Участвуя в боевых действиях, они обретают прообщественную тенденцию;

б) многие промежуточные элементы кончают со своим промежуточным состоянием, возможно, используя для роста мрачную реальность войны; в противном случае они не достигли бы зрелости;

в) некоторые из скрытых антисоциалов находят возможность удовлетворить свое стремление командовать на различных ключевых постах, которые создает война;

г) зрелые здоровые индивиды необязательно проявляют себя так ярко, как остальные. Они не так уверены, что враг ужасен. У них есть сомнения. К тому же они больше включены в мировую культуру, у них больше симпатий и дружеских связей в мире и им нелегко бывает поверить, что война необходима. По сравнению с почти параноиками они не спешат браться за оружие и нажимать на курок. В сущности, они опаздывают на идущий на войну автобус, но если уж попадают в него, именно они становятся наиболее надежными воинами, способными лучше других приспособиться к лишениям войны.

Больше того, некоторые здоровые индивиды во время войны становятся антисоциалами (сознательная оппозиция) — не из трусости, а из-за искренних личных сомнений, точно так же, как антисоциалы мирного времени становятся храбрыми воинами на войне.

По этим и другим причинам, когда демократическое общество воюет, воюет вся группа и невозможно было бы найти формирование, состоящее только из членов общины, в мирное время предоставляющих врожденный демократический фактор.

Может быть, лучше было бы сказать: когда война врывается в демократию, демократия кончается, и тем, кому нравится этот образ жизни, придется все начинать заново и после окончания внешнего конфликта бороться за установление внутри группы механизмов демократии.

Это очень обширная тема, и она требует внимания со стороны людей с широкими взглядами.

Резюме

1. Использование слова «демократия» можно изучать с точки зрения психологии с привлечением концепции зрелости.

2. Ни демократию, ни зрелость обществу навязать невозможно.

3. Демократия есть достижение определенного общества в определенное время.

4. Врожденный демократический фактор в общине порождается в обычных хороших семьях.

5. Излишняя активность по укреплению демократических тенденций негативна: нужно избегать вмешательства в обычные хорошие семьи. Добавочную помощь дает изучение психологии и соответствующее образование.

6. Особое значение имеет преданность обычной хорошей матери младенцу, именно на такой преданности основана способность индивида со временем достичь эмоциональной зрелости. Вмешательство в эту интимную сферу неизбежно и резко ослабляет демократический потенциал общества, а также обедняет его культуру.