5.2. Психофизическая и психофизиологическая проблема в психологии

Проблема соотношения души и тела, мозга и пси­хики имеет давнюю историю, определенные познава­тельные традиции и не столь уж большое число вари­антов решения. Прежде всего, необходимо внести терминологическую ясность в соотношение понятий «психофизическая проблема» и «психофизиологиче­ская проблема». В литературе можно встретить раз­личные трактовки соотношения этих понятий. Первоначально проблема ставится как соотноше­ние между телом и душой и решается в области фило­софии. Различными аспектами данной проблемы яв­ляются соотношение между сущностями души и тела, их взаимосвязь, первичность и т. д. М. Г. Ярошевский отмечал, что философы решали задачу включения души в общую картину мироздания. В таком виде проблема получила название психофизической.

Развитие естествознания к середине XIX в. позво­лило подойти к проблеме как конкретно-научной. Впервые это было осуществлено в психофизике, ко­торая была создана как наука о соотношении души и тела, но использовала методы конкретных наук. В психофизике проблема была переформулирована как соотношение между физическими параметрами стимула и психическими процессами (ощущения­ми). Позже в физиологии она была поставлена как вопрос о соотношении между ^ психическими и нервными процессами в конкретном организме (теле). В такой формулировке она обычно называется психофизиологической проблемой.

Известно несколько вариантов решения данной проблемы. Один из них — психофизиологический па­раллелизм. Суть его заключается в противопоставле­нии независимо существующих психики и мозга (души и тела). «В соответствии с этим подходом пси­хика и мозг признаются как независимые явления, не связанные между собой причинно-следственными отношениями» (Марютина, 1997. С. 8). В психологии такой точки зрения придерживался В. Вундт, для ко­торого, как известно, физиологические методы игра­ли вспомогательную роль в исследовании психиче­ского, а главная роль отводилась интроспекции. Психофизиологический параллелизм не отошел в прошлое и в XX в.: «Известно, что выдающиеся фи­зиологи XX в. Шеррингтон, Эдриан, Пенфилд, Экклс придерживались дуалистического решения психофизиологической проблемы. Согласно их мне­нию при изучении нервной деятельности не надо принимать во внимание психические явления, а мозг можно рассматривать как механизм, деятельность определенных частей которого в крайнем случае па­раллельна разным формам психической деятельно­сти. Целью психофизиологического исследования, согласно их мнению, должно являться выявление за­кономерностей параллельности протекания психиче­ских и физиологических процессов» (Марютина, 1997. С. 9-10).

Психофизиологический параллелизм обходит сто­роной очевидные факты влияния психического состо­яния человека на физическое (например, возникно­вение психосоматических заболеваний или исцеление словом от телесных недугов) и игнорирует влияние фи­зического состояния человека на психическое.

Другая точка зрения на проблему — психофизиоло­гическое соответствие, или психофизиологическая иден­тичность. Примером такого подхода служит известная метафора: «Мозг вырабатывает мысль, как печень — желчь». Данный подход представляет собой край­нюю форму физиологического редукционизма. Основой для этого подхода послужило открытие Д. Хьюбелом и Т. Визелем клеток-детекторов, реаги­рующих лишь на определенные стимулы. «По мне­нию сторонников этой теории, только незнание не позволяет нам пользоваться языком нервной дея­тельности, когда мы описываем психические явле­ния. Когда мы видим, например, стул, в будущем мы сможем заменить фразу: "Я вижу стул" несколько бо­лее распространенной: "Группа нервных клеток аль­фа посылает 738 импульсов в определенной последо­вательности группе нервных клеток бета детекторам стула, которые идентифицируют предмет внешнего мира"» (Ярвилехто, 1992. С. 25). Представителями тео­рии идентичности являются Г. Фейгль, Г. Барлоу, один из крупнейших современных методологов науки М. Бунге и др. Самое распространенное возражение против теорий психофизиологической идентичности состоит в том, что сознание человека как форма отра­жения окружающей реальности оказывается ненуж­ным, если в центральной нервной системе все равно происходит обнаружение всех параметров окружения. И тот и другой варианты решения проблемы являются вариантами эпифеноменализма — взгляда на психику как эпифеномен физиологических процессов, т. е. «побочное явление, никак не влияющее на ход мате­риального процесса» (Гиппенрейтер, 1996. С. 228).

Третий, компромиссный вариант решения проб­лемы — психофизиологическое взаимодействие. Предполагая, что психическое и физиологическое имеют разные сущности, этот подход допускает опре­деленную степень взаимодействия и взаимовлияния. Психологическое взаимодействие представляет со­бой вариант паллиативного, т. е. частичного решения проблемы (Марютина, 1997), поскольку лишь отодвига­ет неизбежное возникновение вопроса о соотношении психических и физиологических процессов. Этот во­прос, в свою очередь, при исходном признании того, что психологическое и физиологическое имеют раз­ную сущность, снова приводит нас к решению проб­лемы в духе психофизиологического параллелизма (Гиппенрейтер, 1996).

При всей сложности данной проблемы имеются некоторые подходы к ее решению, свободные от не­достатков параллелизма, теории идентичности и тео­рии взаимодействия. В философско-методологическом плане для решения проблемы необходимо раз­вести онтологический и гносеологический планы данной проблемы (Гиппенрейтер, 1996): онтологиче­ский план — существование внешнего мира, проте­кание различных явлений в душе и теле человека; гносеологический план — подходы к пониманию этих явлений с точки зрения различных наук, мыс­ленные репрезентации этих явлений в сознании людей. В этом смысле физиологическое и психоло­гическое описание — два различных вида мыслен­ных репрезентаций единого процесса (Ю. Б. Гип­пенрейтер справедливо замечает при этом, что со­временная наука пока не в состоянии ответить, какого именно процесса).

Для иллюстрации данного положения Ю. Б. Гип­пенрейтер предлагает следующий мысленный экспе­римент. Представим себе некоего гипотетического инопланетянина, который, впервые прилетев на Зем­лю, имеет набор необыкновенных «фильтров», через которые он рассматривает жизнь людей: «И вот, взяв один фильтр, он обнаружил бы, что массы наполнены какими-то состояниями: гневом, радостью, ненави­стью, восторгом и что эти состояния распространяются на другие массы, заражают их, влияют на их функцио­нирование. Взяв другой фильтр, он увидел бы совсем другое, например распределение информации: сгустки информации, каналы передачи информации и т. п. Он увидел бы, что плотность информации не соответ­ствует плотности распределения самих масс, что ин­формация скапливается и оседает в одних местах (на­ пример, в библиотеках), рождается в других (в головах ученых) и т. д. Через третий фильтр он увидел бы только биохимические процессы и больше ничего, а через четвертый — трансформацию метрических тензоров. И все это, повторяю, он увидел бы, наблюдая один и тот же процесс — существование в пространстве и времени сгу­стков высокоорганизованной материи. Что же, он мог бы назвать его процессом жизнедеятельности человека (или человечества), понимая, однако, необыкновенное богатство и разносторонность этого процесса» (Гип­пенрейтер, 1996. С. 233).

Такая точка зрения получила название эмпириче­ского параллелизма. При таком варианте решения проблемы остаются открытыми многие вопросы, но самый главный из них — где заканчивается область, в которой правомерны физиологические описания, и начинается область психологического изучения яв­лений. Как отмечают В. П. Зинченко и М. К. Мамардашвили (1977), Ю. Б. Гиппенрейтер (1996), большую помощь в решении этой проблемы играет физиоло­гия. Физиология помогает психологам сформулиро­вать точку зрения на сущность физиологических про­цессов (например, представление А. А. Ухтомского о функциональном органе как любом временном соче­тании сил), на место психологической реальности в построении живого движения (Н. А. Бернштейн), на гибкость функционирования нервной системы и уча­стие психических инстанций — «акцепторов дейст­вия», «образов потребного будущего» и т. д. — в регуля­ции жизнедеятельности (П. К. Анохин). А совершен­ствование методов физиологического исследования позволяет определить более точно водораздел между предметными областями двух смежных наук.