logo search
derkach_a_a_politicheskaya_psihologiya

Политические модели политического поведения

Политологи уделяют больше внимания содержательной стороне поведенческих феноменов, т. е. тому, что происходит в политике, между тем как психологи видят свою задачу в том, чтобы понять, как это происходит.

В отличие от других наук о политике, политическая психология изучает прежде всего людей, исполняющих различные политические роли. Сам термин «политическое поведение» трактуется совершенно по-разному, в зависимости от взглядов на предмет исследования. Интерес к этому феномену пришел из психологии бихевиоризма, специализирующейся на изучении «наблюдаемого поведения», то есть только тех проявлений политики, которые можно регистрировать со стороны, исключая политические взгляды, убеждения и прочие субъективные компоненты действий человека в поле политики. Политические бихевиористы (Д. Истон) предложили ситуационный подход.

Ситуационные факторы включают: физическую среду; органическую среду; социальную среду. Эти факторы не связаны с тем, что думают по этому поводу сами участники политического процесса, и носят объективный характер. Их можно контролировать и наблюдать извне. Задача исследователя состоит в том, чтобы выявить корреляцию между поступками человека и факторами среды. Так, одним из важных направлений исследования демократии является установление зависимости между объективным фактором – уровнем социально-экономического развития – и утверждением демократического режима. Например, известный американский исследователь С. Липсет предложил гипотезу о прямой зависимости этих двух параметров.

Другой разновидностью той же трактовки поведения является теория политического обмена (П. Блау), согласно которой разные участники политического процесса вступают в него, соревнуясь друг с другом, как это происходит и в экономике: кто больше вносит средств, времени, сил, тот может рассчитывать на получение от политики большего вознаграждения [111]. Само политическое поведение рассматривается в качестве результата рациональных решений о том, что индивиду более выгодно. Эта модель применяется и для прогноза результатов выборов, и для анализа принятия решения лидерами. Она рассматривает человека как исключительно «рыночное существо», оставляя без внимания его эмоциональные порывы и стихийные поступки.

Для теоретиков конфликта (Г. Экстайн) характерно представление о политическом поведении как обреченном на конфликт, либо внутриполитический, либо внешнеполитический [141]. Конфликт и согласие рассматриваются как два нормальных состояния человеческого существования. Но в политике, в отличие от выяснения отношений с помощью драки, конфликт облекается в некоторые условные формы, предполагающие признаваемые обществом способы разрешения конфликтной ситуации (договор об общественном согласии, договор о ненападении, операции по поддержанию мира и т. п.)

Теоретики плюрализма также видят политику неоднородной. Они считают желательным наличие не одного, а множества центров властных отношений. Поведение участников политического процесса подчиняется законам конкуренции. Но политические соперники в нормальном обществе не уничтожают АРУГ Друга, так как между ними заключено своего рода «джентльменское соглашение», основанное на терпимости элит друг к другу и их взаимной сменяемости.

При этом наличие не одного, а многих центров принятия политических решений не означает автоматического согласования интересов и не приводит к более эффективному регулированию политической жизни. 1ак, например, в современной российской политике Уже нет единого центра принятия внешнеполитических решений.

Более того, каждое ведомство (президентская администрация, парламент, МИД, министерство обороны) ведет свою собственную внешнюю политику, что приводит к рассогласованию национальных интересов. С одной стороны, наличие различных центров власти свидетельствует о создании системы сдерживаний и противовесов, характерной для демократического государственного устройства. С другой стороны, на нынешней стадии этого процесса плюрализм элит не дает положительного эффекта, прежде всего из-за отсутствия общих для всех участников правил игры.

В целом в политической науке под термином политическое поведение понимают как действия отдельных участников, так и массовые выступления, как активность организованных субъектов власти (правительство, мафия), так и стихийные действия толпы, как акции в поддержку системы, так и направленные против нее. Более того, голосование «против» или неявка на выборы также трактуются как формы политического поведения. Так, например, тот факт, что на выборы 1993 года в России не пришли 47% избирателей, – важная характеристика поведения избирателей.

Поиск причин, объясняющих содержание политического поведения, дополняется исследованиями психологической природы тех поступков, которые совершают граждане. Современные трактовки политического поведения базируются на самых разных методологических основаниях, но все они так или иначе вводят в схему «стимул–реакция» промежуточные факторы, некое «среднее звено», которым может быть установка, мотив, убеждение или ценность, принадлежащая либо отдельному индивиду, либо группе. Это означает, что никакую форму политического поведения нельзя напрямую объяснить только как результат воздействия политических стимулов. За исключением может быть самых простых проявлений политической активности, предпринятых ради выживания, все остальные акции опосредованы самой политической деятельностью, ее отражением в мышлении и чувствах людей.

В отечественной психологии сложилась продуктивная традиция анализа различных форм деятельности, связанная с именами Л.С. Выготского, А.Н. Леонтьева, А.Р. Лурии и ряда других психологов и получившая название деятельностного подхода [74]. Эта методологическая установка успешно работает в целом ряде отраслей психологической науки и вполне может быть применена и для исследования политической деятельности.

Одним из постулатов теории деятельности является отказ от изучения изолированного индивида. Психологи школы Выготского–Леонтьева задолго до появления теории систем выдвинули тезис о необходимости изучения индивида в системе его отношений с учетом обратной связи, идущей от него к системе. Современные психологи ввели еще одно требование: изучать поведение человека в процессе эволюции порождающей его системы. Применительно к политической психологии это означает такой способ анализа, который прослеживает человеческий фактор в течение всей эволюции политической системы.

Не случайно и то, что отечественные психологи, не отказываясь от категории «поведения», предпочитают говорить о «деятельности». В данном случае «поведение» трактуется как внешнее выражение деятельности, без учета ее субъективного компонента. Для политико-психологического анализа это означает, что деятельность индивидуального политического субъекта встраивается в систему политической культуры нации или группы, которые и придают ей общий смысл и значение.

Сказанное не означает отказа от использования термина «поведение», который полезен для описания соответствующих форм политической деятельности. Но при этом, в отличие от бихевиористских подходов, человек рассматривается, во-первых, и как объект, и как субъект политических отношений. Во-вторых, деятельность в политике не сводится только к ее внешним проявлениям.

Независимо от того, каким термином пользуются психологи, они различают три формы проявления человеческой активности: инстинкты, навыки и разумные действия. Эта психологическая классификация форм деятельности полезна и в описании политики.