Категория коммюнотарности в позднем творчестве н. А. Бердяева и трансцендентальная теория диалога э. Левинаса

В своих работах «Опыт эсхатологической метафизики», «Философия свободного духа», «Смысл творчества» и других Н.А. Бердяев точно уловил сущность проблем индустриального общества, а во многом предвосхитил и существо проблем сегодняшнего информационного общества, которые находят выражение в феномене отчуждения или в терминах Н.А. Бердяева «объективации». Среди признаков объективации Н.А. Бердяев в частности отмечал господство необходимости, детерминации извне, подавление и закрытие свободы, в большей степени характерное для тоталитарного государства, а также приспособление к массивности мира и истории, к среднему человеку, социализацию человека и его мнений, уничтожающую оригинальность, что вполне узнаваемо в массовой культуре дня сегодняшнего.

По мнению Бердяева, есть два выхода личности из самой себя: первый – объективация, когда человек выходит в общество, в царство «обыденщины», «общеобязательных» форм жизни; второй – путь «трансцендирования», когда сохраняется «жизнь в свободе». Путь объективации всегда антиперсоналистичен, ибо обезличивает человека. В конечном счёте, выход из ситуации Бердяев видит в «персоналистической революции», открывающей возможности для самореализации индивида как личности, прежде всего, через творчество. Однако персонализм Бердяева сталкивается с целым рядом препятствий. Учение об объективации основывается у Бердяева главным образом на том, чтобы отделить и освободить личность от мира с тем, чтобы она могла вобрать в себя всякое творчество. Таким образом, персонализм Бердяева обнаруживает тенденцию к самозамыканию и, в конечном счёте, солипсизму. «Давно уже пора, – пишет Бердяев, – уничтожить этическую функцию «ты» … отношение человека к человеку этически производно и зависит от отношения к самому себе» (1). Чтобы смягчить тенденцию изоляции одной личности от другой, Бердяев вводит понятие коммюнотарности. Однако опасения перед миром объективации, или «обыденщины», не позволяют Бердяеву до конца разработать модель «творческого» социального общения. Коммюнотарность (фр. сommunautaire, от лат. communitas – общность, общение) – категория, основанная на понятиях свободы, любви, искренности, братства межчеловеческого общения, опосредованного Богом.

Противоположностью коммюнотарности оказывается у Бердяева сообщение, или коммуникация, характеризующаяся объективацией, на ней основаны такие социальные институты, как государство, семья, социальный класс, церковь. Существование «я» предполагает, согласно теории Бердяева, взаимопроникновение «я» и «ты», но дальнейшего продолжения эти идеи в творчестве философа не получили. Нам представляется, что развитием такого понимания характера общения между людьми может служить трансцендентальная теория диалога Э. Левинаса.

Теория Э. Левинаса основана на взаимодействии категорий «самость» и «другость». По мнению Левинаса, диалектика западноевропейского рационализма, отталкивающаяся от декартовского «Я мыслю», – это диалог не с Другим, а диалог души с самой собой. В отличие от рационалистической трактовки, в теории Левинаса «самость» и «другость», не противоположны, а тождественны. «Самость» – категория, определяющая бытие личности, её тождество самой себе. «Другость» тоже атрибут бытия, обозначает у Левинаса «инаковость» и является условием асимметричности межсубъектного пространства. «Другость» Другого определяет его сущность и никогда не может стать своей. Трансценденция Другого противоположна интенциальным устремлениям сознания.

В своей программной работе «Иначе, чем быть, или по ту сторону сущности» Левинас обосновывает свою трансцендентальную теорию диалога. Её главная цель – поиск эйдетической формы коммуникации, не идентичной повседневному общению. Основой явления, именуемого обществом, выступает «отношение к другим людям», отношение к «Другому». Эйдетическая коммуникация имеет у Левинаса триадическую структуру. «Факт, что Другой, мой ближний, является также кем-то третьим в отношении ещё к Другому, его ближнему, есть факт рождения мысли, сознания, справедливости и философии». Таким образом, к традиционной диаде «Я» и «Ты» Левинасом добавляется третий элемент – личность Абсолюта, личность Бесконечного. Эйдетическая форма диалога предшествует не только субъекту, но и самому диалогу.

Человек существует на пересечении двух сфер: интериорной и экстериорной. Интериорная, внутренняя, часть представляет собой чистую субъективность, не принадлежащую ни бытию, ни небытию. Она характеризуется субъективностью и интенциальностью. Субъективность, с одной стороны, предполагает отрешение «Я» от всего внешнего, с другой – распознание собственной самости как самоидентификации. Интенциальность же имеет экстериорную направленность. Это своего рода потенциальное бытие. Только такое «аутентичное Я» может трансцендироваться, выйти навстречу Другому. Обращает на себя внимание сходство с концепцией личности у Н.А. Бердяева. Однако Бердяев подлинной считает, напротив, интериорную интенцию как своеобразное «окликание» личностью самой себя.

Левинас подчёркивает, что внешняя сторона, трансцендирование, обнаруживает себя не в отношении человека к миру, а в отношении к Другому, т.е. иной субъективности. В работе «Иначе, чем знать» событие встречи интерпретируется Левинасом как движение трансцендентности от одной личности к другой. Язык, как социокультурная детерминанта, фундирует событие встречи. При этом встреча может перейти как в интерпелляцию, так и в тишину. Теоретическая модель трансцендентальной коммуникации Левинаса включает в себя «семантический треугольник»: авторский след, реципиент авторского следа и дискурс как пространство рецепции авторского следа. Реконструкция скрытого смысла осуществляется через реализацию невербальных структур языка, предшествующих его семантическим структурам. Сущность языка – это отношение к Другому, «сотворение» ответа на вопрос Другого.

Существенной стороной языка становится у Левинаса «интерпелляция», т.е. обращение к кому-нибудь с вопросом – «звательный падеж». Измерением обращения выступает, прежде всего, разговорный язык. Письменность, по мнению Левинаса, оказывается вторичной. Именно фонетическая сторона вносит в диалог личностный момент. Левинас производит реконструкцию субъекта посредством конституирования фигуры Другого. При этом он настаивает на асимметрии интерперсональных отношений с Другим, происходящей из трансцендентности Другого как коммуниканта. По словам Левинаса, «Другой трансцендентен не потому, что он, подобно мне, свободен. Напротив, его свобода есть превосходство, происходящее из его трансцендентности» (5). Именно Другой, не редуцируемый к «Я», разрывает тотальность самости. Следовательно, появление Другого фундирует призыв к ответу, даруя тем самым личности свободу, возможность радикально иных возможностей и потребностей.

Думается, что в работах Левинаса обнаруживается недостающее звено, отсутствующее в персонализме Бердяева, а именно «Другость», «Ты». Возможно, именно конструкция «Ты», взамен или наряду с принципом субъективности Нового времени, может оказаться эффективной для понимания природы новых форм социальных взаимодействий (прежде всего, массовых коммуникаций) и решения связанных с ними социально-философских проблем, в том числе отчуждения. Как представляется, потенциал диалогизма (в том числе отечественных философов Н.А. Бердяева и М.М. Бахтина) до конца ещё не исчерпан.

Список литературы

1. Бердяев Н.А. О назначении человека. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого. – М.: Республика, 1998. – 384с.

2. Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры и искусства / Смысл творчества: в 2 тт.– М.: Искусство, 1994.– Т.1. – 542с.

3. Левинас Э. Избранное: Тотальность и бесконечное. – М.; СПб.: ЦГНИИ ИНИОН РАН, 2000.– 416с.

4. Левинас Э. Время и другой. Гуманизм другого человека. СПб.: ВРФШ, 1999. – 265с.

5. Новейший философский словарь. Постмодернизм. – Мн.: Современный литератор, 2007.– 816с.

6. Русская философия: Словарь/ под ред. М.А. Маслина. – М.: РЕСПУБЛИКА, 1995.– 655с.

Шувалов В. И. (ПГПУ, Пенза)