2. Последствия социальной и педагогической запущенности. Формы педагогической запущенности.

Исследования Харлоу стали отправной точкой для объяснения человеческого поведения. В частности, Дж. Боулби . пришел к выводу о том, что первое чувство привязанности у человека очень похоже на аналогичное чувство у макаки-резус, хотя и основывается все же на специфически человеческих формах поведения. Мать является для ребенка своеобразной базой, где он чувствует себя в безопасности и покидает ее время от времени для изучения окружающего мира. При этом дети обычно стараются оставаться в поле зрения матери.

В своих работах этот ученый пишет, что нарушения привязанности создают основу для развития невротической личности, выводят ребенка на психологически рискованные пути развития. Недостаточно сформированное чувство привязанности может привести к личностным проблемам или психическим заболеваниям. Работая с несовершеннолетними правонарушителями, Боулби пришел к выводу, что они все переживали дефицит эмоционального общения с близким взрослым на ранних этапах развития [6].

Есть данные о взаимосвязи между нарушением привязанности у маленьких девочек и возникновением у них во взрослом состоянии депрессий. Так, девочки, чьи матери умерли до достижения ребенком 12 лет, в зрелости значительно в большей степени подвержены риску тяжелых депрессивных состояний. Однако, по результатам исследований, такие последствия не являются фатальными; они ослабляются такими факторами, как хорошие отношения с бабушкой и дедушкой, успехи в школе, хороший поддерживающий брак, наличие веселого, беззаботного характера .

Влияние эмоциональной депривации на развитие особенно ярко проявляется в условиях воспитания ребенка в детском доме или подобном ему учреждении.

В 40-е гг. ХХ в. Р. Шпитц изучал детей, потерявших в годы войны родителей и оказавшихся в больницах или детских домах . Результаты его исследований показали наличие у данных детей задержки когнитивного, эмоционального и социального развития. Для обозначения этого феномена он использовал понятие «госпитализм», определяя его как совокупность психических и соматических расстройств, обусловленных длительным пребыванием человека в лечебном учреждении в отрыве от близких людей и дома. К симптомам госпитализма у детей Р. Шпитц относил в первую очередь следующее:

• замедление психического и физического развития;

• отставание в развитии речи;

• пониженный уровень адаптации к окружению;

• слабая сопротивляемость к инфекциям и т. д.

В качестве основной причины этого явления он видел разлуку с матерью. Последствия госпитализма у детей являются долговременными и часто необратимыми. В тяжелых случаях развитие такого состояния приводит к смерти.

Современные исследования также показывают, что в закрытых детских учреждениях девиации в психическом развитии прослеживаются сразу по многим направлениям .

Потребность в общении у таких детей появляется позже, чем у детей, живущих в семье. Само общение протекает более вяло, комплекс оживления выражен слабо, в его состав входят менее разнообразные проявления, он быстрее затухает при исчезновении активности взрослого.

Можно говорить о том, что у воспитанников дома ребенка отсутствует полноценное эмоционально-личностное общение в первом полугодии жизни, а во втором полугодии задерживается своевременное становление потребности в сотрудничестве со взрослым и, как следствие, предметно-манипулятивной деятельности. Присутствует однообразное, неэмоциональное манипулирование с предметами.

Недостаточное удовлетворение потребности во внимании и доброжелательности со стороны взрослого, дефицит эмоционального общения приводят к тому, что ребенок и во втором полугодии своей жизни стремится к ласке, выраженной в примитивной форме физического контакта, и не принимает предлагаемого ему сотрудничества.

Дефицит общения со взрослым может в некоторой степени компенсироваться контактом со сверстниками. Однако чтобы присутствие сверстника способствовало развитию и содержательному наполнению контактов, такое общение требует организации и контроля со стороны взрослого. Развитие общения как со взрослыми, так и со сверстниками во многом обусловлено особенностями эмоционального статуса ребенка в условиях депривации.

Жизнь в детском доме накладывает свой отпечаток на развитие эмоциональной сферы. У младенцев, воспитывающихся в доме ребенка, эмоциональные проявления бедны, невыразительны. Наблюдается менее точное различение эмоций взрослого, слабое дифференцирование положительных и отрицательных эмоциональных воздействий.

По данным М. И. Лисиной, дети первого года жизни, воспитывающиеся в доме ребенка, отличаются от ровесников, растущих в семье: они вялы, апатичны, лишены жизнерадостности, у них снижена познавательная активность, упрощены эмоциональные проявления; предличностные образования или внутренние структуры, которые появляются у детей из семьи на первом году жизни и ложатся в основу формирования личности, у воспитанников дома ребенка деформированы .

У детей раннего и дошкольного возраста специфические условия жизни в закрытом детском учреждении приводят к вынужденной поверхностности чувств, эмоциональной недостаточности; они печальны и пассивны; у них не возникает привязанности к взрослому.

Эмоционально нестабильное положение ребенка, лишенного родительского попечительства, ведет к нарушению аффективно-личностных отношений. При наличии ярко выраженной потребности в любви и внимании они не умеют налаживать общение с окружающими. При появлении нового человека у них не возникает привычной эмоциональной реакции, например чувства страха или радости, то есть они избегают эмоционального контакта. Встречается и другой тип реагирования – «прилипчивость» к новому человеку: дети «облепляют» его, стараются до него дотронуться, прижаться к нему. Однако очень быстро их интерес проходит, и при расставании с их стороны не проявляется никаких эмоций, что свидетельствует об отсутствии стойкой привязанности.

В силу неправильного и недостаточного опыта общения дети часто занимают по отношению к другим людям агрессивно-негативную позицию.

Исследования показывают, что дети, находящиеся в ситуации депривации, неуспешны в разрешении конфликтов и со взрослыми, и со сверстниками, они агрессивны, стремятся обвинить окружающих в возникновении конфликта, не способны к конструктивному выходу из конфликтной ситуации. Их эмоциональные реакции отличаются более высокой напряженностью, аффективными срывами, большим накалом эмоциональной фрустрации.

Для них характерна слабая выраженность значимости дружеских связей, отсутствие постоянных диад и триад, носящих в основном ситуативный характер. Отношение к взрослым определяется практической полезностью последнего в жизни ребенка.

Описанные особенности поведения определяются не только дефицитом общения со взрослым и многочисленностью контактов со сверстниками, но и специфичностью последних. В детском доме ребенок постоянно взаимодействует с одной и той же довольно узкой группой сверстников. Это приводит к тому, что здесь отношения в группе складываются по типу родственных. С одной стороны, это положительный фактор, способствующий эмоциональной стабильности, защищенности. Но, с другой стороны, подобные контакты не способствуют развитию навыков общения с незнакомыми людьми, способности адекватно оценивать свои качества, необходимые для избирательного, дружеского общения.

Как показывают исследования Мухиной, в условиях детского дома формируется феномен «мы». У детей возникает своеобразная идентификация друг с другом. Они делят мир на «своих» и «чужих». От «чужих» они обособляются, проявляют по отношению к ним агрессию, готовы использовать их в своих целях. Хотя и внутри своей группы они также чаще всего обособлены.

Эмоциональная депривация в условиях детского дома приводит к целому ряду специфических личностных особенностей

детей. У них наблюдается отсутствие эмпатии, отчужденность, обособленность, что мешает строить полноценное интимно-личностное общение с другими и продуцирует в дальнейшем дефицит любви, тепла в отношении уже к своим детям.

Изучение М. И. Лисиной и ее сотрудниками становления ранних этапов самосознания показало, что на первом году жизни у ребенка появляется «образ себя». Содержанием этого образа в первом полугодии становится переживание ребенком себя как субъекта общения, а во втором – как субъекта практических действий. Качественные особенности «образа себя» определяются уровнем общения ребенка со взрослыми. Здесь уместно вспомнить известное выражение Л. С. Выготского: «Только через других мы становимся самими собой».

От качества общения зависит и активность. Оно определяет отношение ребенка к себе, через которое преломляется отношение ко всему окружающему. У ребенка из закрытого детского учреждения низкая активность проявляется во всех сферах отношений: к окружающим людям, к себе и к предметному миру. При этом прослеживается тенденция: относительно быстрее позитивные изменения наступают в сфере предметных действий, медленнее – в сфере отношений с другими людьми, еще медленнее – в отношении к самому себе

Данная ситуация, по мнению М. И. Лисиной, объясняется следующим:

• общение воспитанников дома ребенка отличается низкой эмоциональностью;

• взрослые не очень заинтересованно следят за достижениями ребенка, не слишком радуются или огорчаются его действиям, не торопятся поддержать его инициативу; эмоциональность взрослого в значительной степени определяет общий тон детской активности;

• взрослые достаточно редко оценивают результаты достижений ребенка в предметной сфере. Оценки в большей степени носят дисциплинарный характер, к тому же, как правило, отрицательный.

Результатом такой организации общения является пассивная позиция, вялость познавательной деятельности, отсутствие уверенности в себе, искажение «образа себя», задержка в становлении субъектного отношения к самому себе и замедленное, неполноценное развитие активности как личностного образования.

У воспитанников дома ребенка не формируется положительное эмоциональное самоощущение, переживание своей значимости для окружающих, открытость людям и окружающему миру.

Пребывание в детском доме накладывает свой отпечаток и на двигательную сферу. В раннем возрасте нередки так называемые тупиковые движения – раскачивание тела, сосание пальцев, стереотипные нецеленаправленные движения рук.

Уровень овладения двигательными навыками здесь ниже, чем у сверстников, воспитывающихся в семьях. Для детей из детского дома характерны малоподвижность, невыразительность мимики, двигательная неловкость, нарушение координации движений. Наряду с мышечной гипотонией встречается и мышечная гипертония. Ребенок в таких случаях находится в состоянии непрерывного движения, с трудом сосредоточивается на выполнении действия, постоянно перемещается, хватается за различные предметы. Движения некоординированны, беспорядочны.

Многочисленные исследования показывают, что дети из учреждений интернатного типа демонстрируют задержку в развитии познавательных процессов.

Дефицит общения со взрослым, бедность этого общения, примитивные по содержанию контакты со сверстниками, привязанное к конкретной ситуации деловое сотрудничество – все это не требует от детей из дома ребенка хорошо развитой активной речи. Они же в большей мере ориентированы на понимание речи взрослого, точнее, его команд, распоряжений, которым подчинена их жизнь в закрытом детском учреждении.

В дошкольном возрасте у таких детей наблюдается косноязычие, имеет место запаздывание в области синтаксиса и скудость содержания высказываний. Дети испытывают затруднения в описании происходящего на картине, поскольку им трудно соотнести реальность и графическое изображение. В дальнейшем это приводит к ошибкам при чтении и письме. Неграмотности также способствует несформированность фонематического слуха, развитие которого непосредственно связано с качеством эмоционального общения на ранних стадиях.

В целом интеллектуальный статус детей из закрытых детских учреждений снижен относительно нормы, что связывают именно с ситуацией депривации. В частности, у них отмечается отставание в области развития восприятия: дети испытывают затруднения при использовании сенсорных эталонов и перцептивных действий.

Присутствуют затруднения и в области мышления. Дети демонстрируют отставание в сфере общей осведомленности. Для дошкольников типично, например, незнание своего дня и года рождения, времен года и месяцев. Вызывает затруднение выполнение операций обобщения, классификации, сериации. Классифицируя, дети испытывают трудности с вербальным обозначением групп предметов. В целом наблюдается отставание в развитии как наглядно-действенного и наглядно-образного, так и элементов словесно-логического мышления.

В сфере памяти для большинства детей характерно нарушение опосредованного запоминания, что говорит об общем интеллектуальном отставании.

У них также существуют трудности в организации произвольного внимания. Дети, развивающиеся в условиях закрытых образовательных учреждений, легко отвлекаются, им трудно сосредоточиться на чем-либо. Для многих из них характерна быстрая утомляемость, что может быть связано с общей психо-астенизированностью, а у некоторых детей – и с органической патологией.

Резюмируя, можно сказать, что большинство детей из закрытых детских учреждений обнаруживают отклонения в развитии познавательных процессов, эмоционально-волевой сферы, трудности в общении и поведении.

Анализируя причины данного явления, исследователи называют разные факторы, которые эти явления обусловливают.

Так, представители психоанализа решающим обстоятельством считают несформированность или прерывание связи ребенка с объектом его инстинктивных тенденций, то есть с матерью. З. Фрейд в своих ранних работах полагал, что привязанность ребенка к матери носит либидозный характер; затем рассматривал эту привязанность как анаклитическое отношение, то есть эмоциональную зависимость от человека, который ухаживает и заботится о ребенке. Исходя из этого последнего представления, Р. А. Шпитц и К. М. Вольф описали синдром анаклитической депрессии, который возникает у ребенка в ситуации разлуки с матерью. Синдром включает симптомы тревожного опасения, уныния и тоски, слезливости, ухода в себя, отказа от еды и появляется у детей примерно девятимесячного возраста. Если сепарация продолжается более трех месяцев, симптомы становятся все более выраженными и могут привести к бессоннице, снижению веса, задержке развития, апатии, ступору и даже смертельному исходу .

Э. Эриксон писал о том, что на первом году жизни у ребенка в ситуации постоянной материнской заботы и полноценного эмоционального общения с матерью формируется чувство базового доверия к миру. В ситуации же материнской депривации формируется чувство базового недоверия, закрытости, настороженности.

Представители же теории социального научения видят источник трудностей развития в отсутствии нужной стимуляции. Так, Дж. Гевирц связывает депривацию с недостаточным подкреплением социально желательных реакций ребенка. Например, улыбки грудных детей в детском доме практически не поддерживаются взрослыми, не вызывают ответной реакции, внимания, то есть слабо подкрепляются и в результате начинают угасать. Не стимулируются и другие «полезные» реакции ребенка, следствием чего является отставание в развитии.

Сторонники когнитивного направления видят причину задержки умственного развития прежде всего в бедности среды. Дж. Брунер считает, что при депривации в большей степени страдают высшие формы когнитивного учения. У депривированных детей не формируются «стратегии действий», под которыми он понимает правила, необходимые для эффективного принятия решений и поведения, а также «модели среды», то есть мыслительные схемы, формирующиеся в результате повторяющихся явлений среды. В результате дети затрудняются в распознавании ситуаций, в переносе прошлого опыта в новые условия, не умеют эффективно решать проблемы.

В условиях закрытого детского учреждения различные виды депривации, как правило, сочетаются между собой, определяя всесторонние последствия для психического развития ребенка. Тем не менее эмоциональную депривацию можно считать базовой, эффект которой в дальнейшем дополняют и усиливают другие виды депривации.

Й. Лангмейер и З. Матейчек выделили два параметра среды, оказывающие наибольшее влияние на развитие депривированных детей:

1) изменчивость – устойчивость;

2) зависимость – независимость.

По их мнению, однообразная среда будет углублять пассивность, слишком изменчивая – будет стимулировать чрезмерный ненасыщаемый интерес. Среда с выраженной эмоциональной безучастностью будет способствовать развитию безразличия к людям. Напротив, среда, где возможность создания эмоциональной связи превысит возможность создания собственной автономии, будет вызывать постоянный эмоциональный голод, чрезмерное требование внимания и любви окружающих.

На основе данных двух параметров авторы выделили четыре типа депривированных детей, воспитывающихся в детском доме.

1. В относительно устойчивой и эмоционально безучастной среде ребенок будет пассивным, вялым, апатичным, не заинтересованным в общении с людьми. Его будет устраивать стабильная среда, он будет протестовать лишь в случае принуждения к изменениям или если его будут от чего-либо отрывать: что-то требовать или отбирать игрушку. В общении с воспитателями такие дети обычно незаметны и нетребовательны. Воспитатели на них не обращают внимания, что способствует усилению аутистических черт их личности, задержке развития речи и психического развития в целом.

2. Избыточно изменчивая, но также аффективно безучастная, среда будет стимулировать гиперактивностьребенка и способствовать развитию недифференцированного интереса ко всему происходящему. Такой ребенок постоянно ищет все новые стимулы, не задерживаясь на них долго. Беспокойство и несосредоточенность препятствуют развитию конструктивных игр, общения. Для воспитателей такой ребенок является неудобным, трудным и вызывает чаще отрицательные реакции.

3. В среде излишне изменчивой, но предлагающей возможность эмоциональной зависимости развитие ребенка будет идти по типу «социальной гиперактивности»: ребенок стремится к все новым и новым контактам, при этом не отличаясь какой-либо разборчивостью. В отличие от предыдущего типа активность этих детей имеет социально-эмоциональную окраску: они прижимаются к случайному посетителю, лезут ко всем на колени и т. п.

4. Относительно стабильная среда с повышенной эмоциональной зависимостью стимулирует у ребенка «гиперактивность специфической направленности». Ребенок, как правило, находит одно постоянное лицо, с которым пытается установить и сохранить эмоциональную связь. При этом использует самые разные приемы, в том числе «социальные провокации» – шалости и т. п. Поскольку в условиях детского дома эти дети редко могут добиться исключительного внимания воспитательницы, они тоже могут считаться «трудными», их называют ревнивыми и эгоистичными. В ситуации же индивидуального общения со взрослым они становятся мягкими и послушными.

Описанные особенности эмоционально депривированных детей касаются в первую очередь тех, кто живет в закрытых детских учреждениях. Однако многие характеристики могут быть отнесены и к детям, воспитывающимся в семьях. В связи с этим в психологии, как уже отмечалось ранее, используется термин «маскированная депривация». Это скрытая депривация, которая разворачивается на фоне внешне благополучной домашней обстановки, которая тем не менее не может обеспечить ребенку атмосферу доверия, защищенности, эмоционального комфорта. Психотравмирующее воздействие в этом случае носит неявный характер, может выступать под разными масками. Эмоциональная депривация может скрываться, например, за повышенной требовательностью, гиперопекой либо другими особенностями воспитания. Кажущаяся благоприятной данная семейная ситуация не позволяет ребенку удовлетворять значимые для него психические потребности, что нередко приводит к последствиям, описанным выше, хотя, как правило, и не в такой явной форме.

Эмоциональная стимуляция нужна не только детям. Она является необходимым условием полноценного психического функционирования каждого человека в течение всей жизни.

Э. Берн пишет, что человеку всегда нужны «поглаживания» . Но если применительно к ребенку поглаживаниями, как правило, бывают именно физические прикосновения, похлопывания и т. п., то у взрослого человека они часто замещаются символическими, социально приемлемыми формами: рукопожатие, вежливый поклон, улыбка, различные ритуалы.

Потребность в эмоциональном принятии проявляется как потребность в признании. Так, артисту нужны постоянные восторги и похвалы от поклонников, ученому – признание его заслуг, женщине – комплимент, военным – победы и т. п.

Люди, конечно, значительно различаются по стремлению быть замеченными. Так, актеру могут требоваться еженедельно сотни «поглаживаний» от анонимных и безразличных ему поклонников, а ученому может быть достаточно одного «поглаживания» в год от уважаемого и авторитетного коллеги.

Э. Берн считает, что в широком смысле «поглаживанием» можно обозначить любой акт признания присутствия другого человека. А обмен «поглаживаниями» составляет основную единицу социального взаимодействия – транзакцию.

Он делает также вывод о том, что любое социальное взаимодействие предпочтительнее отсутствия такового. Эксперименты на крысах показали, что даже «отрицательное поглаживание» (удар током) имеет более позитивные последствия для физического, умственного, эмоционального состояния, нежели отсутствие воздействий вообще.

Иногда дефицит эмоционального общения с людьми человек пытается компенсировать общением с домашними животными.

Наличие и качество эмоциональных стимулов является условием полноценного психического развития в детстве, а также фактором психического благополучия как в детстве, так и в зрелости. У взрослого человека последствия эмоциональной депривации могут проявляться в виде депрессий, апатии, различных фобий и т. п., при этом истинная причина подобных нарушений может оставаться скрытой.