44. Возможности выявления истинности/ложности сообщения по поведенческим особенностям.

Диагностика и преодоление ложных показаний – центральная проблема допроса и расследования в целом. Универсальных методов психодиагностики лжи не существует. Нет «пробного камня» истины, особых средств экспресс-диагностики лжи. Не являются надежными индикаторами лжи и психосоматические реакции – тремор (дрожание) конечностей, частота дыхания, пересыхание полости рта, сужение или расширение сосудов, выражающихся в побледнении или покраснении кожи лица. Не удается диагностировать ложь и по признакам речи – паузам, интонациям, лексическим особенностям. Однако ложь не «явление в себе», она распознаваема. В сознании лжеца конкурируют два очага возбуждения – сфера чувственно бедных ложных конструкций и тормозимый субъектом, но непроизвольно функционирующий интенсивный очаг живых образных представлений подлинного события. Ложь – средство управления поведением людей путем их дезинформации. Лицо, противодействующее следствию и дающее заведомо ложные показания, вступает со следователем в позиционное противоборство, прогнозирует возможные действия следователя, пытается рефлексивно управлять его деятельностью. Лжец оценивает, как его ложные показания будут приниматься, оцениваться и использоваться следователем. При активной, «творческой» лжи лжец стремится создать псевдомодель события, состыковать его элементы, выдумать причинно-следственные связи, привязать их к определенным месту и времени.

Ряд повторных детализирующих вопросов неизбежно приводит к вариациям вымысла, расстыкованности отдельных узлов этой псевдомодели. Чем меньше правды в показаниях, тем успешнее они изобличаются.

Сложнее те случаи, когда подследственное лицо, хорошо знающее обстоятельства дела, вводит в подлинную модель события лишь отдельные ложные детали. Однако даже единственная вымышленная деталь события не может быть охвачена сознанием лгущего во всем многообразии ее проявлений. При повторных допросах эта деталь будет обрастать наспех придуманными особенностями, вызывать усиленную охранительную реакцию, психосоматические реакции3.

Процесс лжи связан со «сшибкой» тормозных и возбудительных процессов, психологическим «раздвоением личности» (что в просторечии называется «нечистой совестью»), формированием в сознании лгущего лица системы охранительных «барьеров» и т.д. Однако позиции лгущего всегда уязвимы. (Так, заявив о том, что ему ничего не известно о расследуемом событии, человек, как минимум, должен указать, где он находился во время совершенного преступления. И здесь неизбежно последует новое утверждение, ложность которого в конце концов может быть обнаружена.)

Стереотипные, заученные ложные показания выдают себя косной неизменностью, тогда как образные представления имеют соответствующую динамику. Одна и та же стереотипная речевая формулировка в показаниях нескольких лиц – как правило, свидетельство сговора о даче ложных показаний. Лгущий утрирует свое «незнание», это также изобличает его. Кроме того, лгущего всегда подстерегает незнание хода расследования, имеющегося объема доказательств.

Преодоление установки допрашиваемого лица на дачу ложных показаний требует от следователя анализа мотивов лжи и прогнозирования тех побуждений, которые могут привести к «раскрытию» данной личности, прогнозирования ситуации, в которой человек сделает откровенные признания. Необходимо также определить границы зоны контроля (какое содержание скрывается, камуфлируется ложными утверждениями, какие сведения лицо может считать непоправимой утечкой информации).

Диагностируя ложность показаний, следователь может избрать одну из двух тактических возможностей:

изобличить лжеца при его первых попытках ввести следствие в заблуждение;

позволить лжецу дать ложные показания и затем изобличить его.

Выбор соответствующей тактической позиции обусловлен личностными качествами допрашиваемого, его моральной чувствительностью к разоблачительным действиям следователя.

Однако изменение показаний и правдивое признание – психологически трудный процесс, связанный с изменением установочной позиции, мотивационной переориентацией, ломкой сложившегося стереотипа, эмоциональным напряжением. Переход от лжи к правде связан с внутриличностным конфликтом – борьбой с собой. Своевременное определение этого состояния обвиняемого, убедительное аргументирование целесообразности правильного выбора – одна из тактических задач следователя. Человеку необходима психологическая помощь в его движении от лжи к правде. (Следует учитывать, что неправдивые показания иногда могут давать и невиновные лица, стремясь «эффективно» доказать свою невиновность. Ложь не всегда свидетельствует о виновности человека. Ложные показания могут давать и лица экзальтированные, стремящиеся оказаться в центре событий, привлечь к себе внимание.)

Поскольку в сознании лгущего конкурируют две психические модели – модель подлинных событий и псевдомодель, он постоянно находится в состоянии повышенного психического напряжения. Это обусловливает и определенные срывы – проговорки, неадекватные действия.

В процессе расследования преступники используют систему средств дезинформации. Дезинформация – фабрикация заведомо ложных провокационных сведений с целью ввести в заблуждение тех, кто пользуется этими сведениями.

Разновидностями дезинформации (фальсификации) являются:

сокрытие – действие с целью исключения выявления признаков преступления и личности преступника;

маскировка – действие с целью затруднения распознания признаков преступления; утаивание истинных намерений преступника;

инсценировка – искусственное создание какой-либо обстановки с целью введения следствия в заблуждение;

демонстрация – броское вызывающее поведение с целью отвлечь внимание следствия от других существенных для расследования явлений;

ложное алиби – ложное отрицание присутствия на месте преступления в момент его совершения.

Внося искусственные изменения в реальную взаимосвязь событий, фальсифицируя их, преступник неизбежно допускает просчеты, и профессиональный следователь опознает искусственность предлагаемых ему сведений.

Одно из универсальных средств противодействия преступников следствию – создание ложного алиби. Как известно, алиби (от латинского «alibi» – в другом месте) в уголовном процессе означает обстоятельство, исключающее пребывание обвиняемого (подозреваемого) лица на месте преступления в момент его совершения. При расследовании преступлений, характер которых обусловливает присутствие преступника в определенное время на определенном месте (убийство, телесное повреждение, кража, грабеж, разбой, поджог и др.), алиби подлежит доказыванию. Вывод о совершении преступления данным лицом будет необоснованным, если алиби подтверждается или хотя бы не исключается. Проверка алиби (и соответствующей контрверсии – ложного алиби) – тактическая операция, требующая психологического анализа поведения человека.

Стратегией ложного алиби является фальсифицированное «смещение» виновным своего пребывания на месте преступления или пребывания на этом месте потерпевшего. Опираясь на свои, как правило, житейские представления, он предвосхищает возможные рассуждения следователя, проигрывает его возможные версии.

В выборе фабулы фальсификации некоторые преступники проявляют большую изощренность. Случаи правдоподобных фальсификаций свидетельствуют о необходимости крайне критического подхода следователя ко всем «очевидным» происшествиям.

При распознании признаков фальсификации следует учитывать, что на допросе преступник «вязнет» в своей фальсификации, настойчиво стремится убедить следователя в истинности алиби. Следователь должен создавать предпосылки для активизации этого стремления – чем больше лжи, тем легче се диагностика.

Ложные показания и их изобличение связаны с рефлексивной деятельностью как лгущего, так и следователя. Рефлексия – думание за другого. Рефлексия может быть осуществлена на разных уровнях (она имеет свои ранги). Первый ранговый уровень рефлексии – предвидение субъектом поведения противодействующей стороны в ответ на свои действия. Более высокий ранг рефлексии – предвидение самой предвосхищающей деятельности другой стороны. Формируя ложное алиби, опытный преступник может предвидеть, как будет думать следователь, анализируя действия преступника.

Находясь в нетрезвом состоянии, С. не справился с управлением автомобиля и ночью врезался в стоящий у обочины грузовик. Четверо пассажиров погибли, а сам С. получил ушибы. Стремясь избежать ответственности, С. перенес один из трупов с заднего сиденья автомобиля на место у руля, а сам занял его место на заднем сиденье и симулировал потерю сознания. Прибывшему сотруднику милиции С. рассказал, что вместе с друзьями был на свадьбе, выпил и прилег на заднем сиденье автомобиля и, видимо, уснул. Что было дальше, не знает.

Преступник здесь рефлексировал следующий ход рассуждения следователя: кто-то из пострадавших, посадив еще троих подгулявших товарищей, повез их домой и, наехав на грузовик, погиб вместе с тремя спутниками. К сожалению, эта версия привела к прекращению уголовного дела на несколько лет, но преступление все-таки было раскрыто.

Ложность всегда противоречива. При анализе этих противоречий неизбежно выявляется истина. Для этого в следственной практике используется ряд тактических средств: задаются детализирующие повторные вопросы, однотипные вопросы задаются в разной последовательности, проводится ряд проверочных следственных действий, используются приемы правомерного психического воздействия.