Часть II. Психические процессы

Из истории психологии

Феноменальная память

«Я приступил к исследованию Ш. с обычным для психолога любопытством, но без большой надежды, что опыты дадут что-нибудь приме­чательное.

Однако уже первые пробы изменили мое отношение и вызвали состояние смущения и озадаченности, на этот раз не у испытуемого, а у экспериментатора.

Я предложил Ш. ряд слов, затем чисел, за­тем букв, которые либо медленно прочитывал, либо предъявлял в написанном виде. Он внима­тельно выслушивал ряд или прочитывал его и затем в точном порядке повторял предложен­ный ему материал.

Я увеличил число предъявляемых ему эле­ментов, давал 30, 50, 70 слов или чисел, — это не вызвало никаких затруднений. Ш. не нужно было никакого заучивания, и если я предъявлял ему ряд слов или чисел, медленно и раздельно читая их, он внимательно вслушивался, иногда обращался с просьбой остановиться или сказать слово яснее, иногда, сомневаясь, правильно ли он услышал слово, переспрашивал его.

Обычно во время опыта он закрывал глаза или смотрел в одну точку. Когда опыт был за­кончен, он просил сделать паузу, мысленно проверял удержанное, а затем плавно, без за­держки воспроизводил весь прочитанный ряд,

Опыт показал, что с такой же легкостью он мог воспроизводить длинный ряд и в обратном порядке — от конца к началу; он мог легко ска­зать, какое слово следует за какими и какое слово было в ряду перед названными. В послед­них случаях он делал паузу, как бы пытаясь най­ти нужное слово, и затем — легко отвечал на вопрос, обычно не делая ошибок.

Ему было безразлично, предъявлялись ли ему осмысленные слова или бессмысленные слоги, числа или звуки, давались ли они в устной или в письменной форме; ему нужно было лишь, чтобы один элемент предлагаемого ряда был отделен от другого паузой в две-три секунды, и последующее воспроизведение ряда не вызывало у него никаких затруднений.

Вскоре экспериментатор начал испытывать чувство, переходящее в растерянность. Увеличение ряда не приводило Ш. ни к какому замет­ному возрастанию трудностей, и приходилось признать, что объем его памяти не имеет ясных границ. Экспериментатор оказался бессильным в, казалось бы, самой простой для психолога задаче — измерении объема памяти.

Я назначил Ш. вторую, затем третью встре­чу. За ними последовал еще целый ряд встреч. Некоторые встречи были отделены днями и не­делями, некоторые — годами.

Эти встречи еще более осложнили положение экспериментатора.

Оказалось, что память Ш. не имела ясных границ не только в своем объеме, но и в проч­ности удержания следов. Опыты показали, что он с успехом и без заметного труда может вос­производить любой длинный ряд слов, данных ему неделю, месяц, год, много лет назад. Не­которые из таких опытов, неизменно кончав­шихся успехом, были проведены спустя 15— 16 лет (!) после первичного запоминания ряда и без всякого предупреждения. В подобных слу­чаях Ш. садился, закрывал глаза, делал паузу, а затем говорил: «Да-да... это было у вас на той квартире... вы сидели за столом, а я на качал­ке... вы были в сером костюме и смотрели на меня так... вот... я вижу, что вы мне говори­ли...» — и дальше следовало безошибочное воспроизведение прочитанного ряда.

Если принять во внимание, что Ш., который к этому времени стал известным мнемонистом и должен был запоминать многие сотни и тыся­чи рядов, — этот факт становился еще более удивительным».

Из; Лурия А. Р. Маленькая книжна о большой па­мяти: ум мнемониста // Хрестоматия по психо-хологии. Психология памяти. Под. ред. Ю. 6. Гип-пекрейтер, В. Я. Романова. — М.: ЧеРо, 1998.