Проблема мышления в гештальтпсихологии.

Новый аспект мышления был выделен в трудах представителей гештальтпсихологии (М. Вертхаймера, В. Кёлера, К. Коффки, К. Дункера) — направления психологической науки, возникшего в Германии в начале нашего века и также выступившего с критикой ассоциационизма. Сильное влияние на представителей гештальтпсихологии оказали идеалистические концепции Э. Гуссерля и А. Бергсона, главным образом их положение о непосредст­венном созерцании сущности вещей. Центральным положением данной школы было следующее: первичным и главным содержанием всякого психического процесса являются не отдельные эле­менты — ощущения, но некоторые целостные образования — кон­фигурации, формы, или «гештальты». Главным объектом экспери­ментального изучения у представителей данного направления было восприятие, затем некоторые выводы были перенесены на изуче­ние мышления. Исходным фактом при исследовании восприятия было деление зрительного поля на фигуру и фон. Изучались фак­торы, способствующие восприятию «фигур», или гештальтов: бли­зость отдельных элементов друг к другу, сходство элементов, направленность к хорошей фигуре» (замкнутой, простой, симмет­ричной). Один из основных законов восприятия—это закон «прегнантности», т. е. стремление к хорошей форме—симметричной, замкнутой и т. п. В основе такого закона прегнантности лежит стремление возникающих в ходе головного мозга систем возбуж­дения к равновесию (подробнее см. [124]). Законы, первоначально изученные при анализе восприятия, были затем перенесены и на изучение мышления. Конкретно психологические представления о мышлении заключались в его интерпретации как внезапного, не подготовленного непосредственно предыдущей аналитической дея­тельностью понимания существенных отношений в проблемной си­туации. Это отношение непосредственно усматривается подобно ^непосредственному отражению сенсорных характеристик объектов. Исследования мышления охватывали очень широкий диапазон: от решения задач высшими животными до интерпретации фактов научного творчества (например, открытие Галилея).

В результате систематического экспериментального исследования интеллектуального поведения антропоидов (опыты с обход­ными путями, опыты с употреблением и изготовлением орудий и др.) В. Кёлер пришел к выводу о существовании у высших обезьян разумного поведения «того же самого рода, что и у человека» 176, с. 203], он абсолютизировал сходство м недооценил принци­пиальное качественное различие между поведением антропоидов и мыслительной деятельностью человека. В. Кёлер характеризо­вал интеллектуальное поведение как внезапное, независимое от предшествующей деятельности и совершенно противоположное «пробам» как случайным актам. Сам механизм «разумного» (в противоположность случайному) решения задачи заключается, по В. Кёлеру, в следующем: в оптическом поле организма существен­ные элементы ситуации образуют единое целое, гештальт; элемен­ты ситуации, входя в этот гештальт, приобретают новое значение, зависящее от того места, которое они занимают в гештальте (по­добно сенсорным структурам); образование гештальтов из суще­ственных элементов ситуации совершается под влиянием некото­рого напряжения, возникающего у организма в проблемной ситуа­ции. Принципиально те же самые положения были сформулирова­ны и при исследовании (экспериментальном и теоретическом) мыслительной деятельности человека (М. Вертхаймер, К. Дункер я Др.). Решение задачи заключается в том, что части проблемной ситуации начинают восприниматься в новом гештальте, в новых отношениях. Проблемная ситуация переструктурируется, в резуль­тате чего предметы поворачиваются новыми сторонами, обнаружи­вают новые свойства. Сущность решения задачи заключается в раскрытии нового свойства объекта, детерминированного воспри­ятием его в новых отношениях. Решение задачи выступает как гештальт, как целостное образование, которое определяет конкретные шаги.

Если представители ассоциационизма пытались вывести решение задач непосредственно из прошлого опыта (его актуализации), то гештальтисты, напротив, не отрицая прошлого опыта, видел» решающий фактор в организации условий задачи, подчеркивали, что само по себе наличие достаточного прошлого опыта еще не обеспечивает решения задачи. Прошлый опыт может оказать и: тормозящее влияние на решение новой задачи, что связано с «функциональной фиксированностью» используемых в решении предметов. Некоторые психологи этой школы использовали термин «направление», с которым связывали влияние прошлого опыта. «Направление» — это как бы общий подход к задаче, предвари­тельная ориентация, круг вычленяемых отношений между компонентами условий задачи. Использовалось понятие об «эвристиче­ских методах мышления» (анализ конфликтов, анализ цели, ана­лиз материала).

Работы представителей гештальтпсихологии внесли вклад в переосмысливание предмета психологии мышления и методов его исследования. Психолог, изучающий мышление, обращается те­перь не только к мышлению своего коллеги, но и к разуму его да­леких предков—антропоидов. К ним метод самонаблюдения не применим. Экспериментальное исследование сложных форм пове­дения животных включало подбор задач определенной трудности (диапазон трудностей) и определенного типа, внутри которых только и могут быть выявлены действительные возможности того или иного организма. Применительно к человеку был введен метод «думания вслух» (см. гл. 3), а также метод наводящих задач г (систематических «подсказок»), которые по-разному влияли на :- разных этапах решения задачи и могли тем самым служить косвенным индикатором происходящего процесса. Все это создало определенные возможности продвижения по пути объективного исследования мыслительной деятельности. Работы представителей гештальтпсихологии поставили ряд принципиальных вопросов пси­хологии мышления, хотя их собственное конкретное решение этих. вопросов и вызывало существенные возражения. Это прежде все­го вопросы о специфике творческого (или продуктивного) мышле­ния, о том, как создается новое в процессе мышления, о роли прошлого опыта при решении задач, о соотношении мышления и знания, постепенного и внезапного (дискретного и непрерывного) в процессе решения задач. Именно представителям гештальтпси­хологии (в большей степени, чем О. Зельцу) принадлежит заслуга внедрения идеи функционального развития в психологическое изучение мышления, а тем самым и в психологию в целом. Решение одной и той же задачи состоит из качественно различных фаз — фазы нахождения принципа, основной идеи решения и фазы ее проверки или реализации («функциональное» и «окончательное» решение задачи, по Дункеру). Функциональное развитие выража­ется не только в том, что процесс состоит из качественно разно­родных фаз, но и в том, что одни и те же элементы ситуации имеют разное значение для испытуемого на разных этапах реше­ния задачи. Именно с этим и связано явление переструктурирования, которое, однако, не было сколько-нибудь детально проанализировано представителями гештальтпсихологии, что привело к существенной критике, иногда несправедливо доводившейся до от­рицания самого феномена переструктурирования, и недооценке идеи функционального развития в целом. Проблема функциональ­ного развития в настоящее время является одной из центральных в современной психологии мышления, характеристика состояния ее разработки дана в гл. 3—5 этой книги.