5.4. Проблема биологического и социального

Данная проблема является одной из сложнейших методологических проблем психологии. Она имеет очень обширное проблемное поле и тесно связана с некоторыми другими методологическими проблемами, которые мы рассматриваем в других разделах данного пособия. Проблема биологического и социального — междисциплинарная, поэтому она конкретизируется по-разному в зависимости от того, в какой обрасти психологии она ставится. На стыке психологии и физиологии она конкретизируется как психофизиологическая проблема (см. § 5.2 настоящей главы). На пересечении общей психологии и психологии развития она рассматривается в плане соотношения между условиями, источниками и движущими силами развития (см. гл. 7, § 7.2).

В общей психологии проблема рассматривается в нескольких аспектах:

— как проблема соотношения между природными задатками и прижизненно формирующимися способностями;

— как проблема соотношения между биологическим и социальным в природе человека.

Рассмотрим эти варианты постановки проблемы и подходы к ее решению. Следует отметить, что проблема соотношения между природными задатками и прижизненно формирующимися способностями находится на пересечении общей и дифференциальной психологии. Изучение наиболее общих закономерностей формирования способностей — задача общей психологии. В общей психологии данная проблема рассматривается в нескольких аспектах. Во-первых, изучается качественное своеобразие человеческих способностей. Во-вторых, исследуется соотношение между генетической и средовой обусловленностью человеческих способностей.

164

Качественное своеобразие человеческих способностей изучалось А. Н. Леонтьевым и его сотрудниками в рамках деятельностного подхода (Леонтьев, 1972) на примере формирования звуковысотного слуха. Испытуемым нужно было различать по высоте два звука, которые предъявлялись им попарно. Эксперименты А. Н. Леонтьева, Ю. Б. Гиппенрейтер и О. В. Овчинниковой показали, что в том случае, когда испытуемые пытались просто различать два звука по высоте, пороги различения оставались высокими и не происходило заметных изменений звуковысотного слуха. При включении испытуемым своей деятельности в процесс звукоразличения пороги различительной чувствительности значительно падают и формируется звуковысотный слух. Другими словами, когда испытуемые пропевали звуки, которые нужно было различить по высоте, их тональная чувствительность повышалась и благодаря вокальной деятельности формировался новый функциональный орган.

Эксперименты А. Н. Леонтьева, Ю. Б. Гиппенрейтер и О. В. Овчинниковой позволили сделать выводы о том, что «специфически человеческие способности и функции складываются в процессе овладения индивидом миром человеческих предметов и Явлений и что их материальный субстрат составляют прижизненно формирующиеся устойчивые системы рефлексов» (Леонтьев, 1972. С. 60). По выражению А. Н. Леонтьева, виртуально мозг заключает в себе не те или иные специфически человеческие способности, а лишь способность к формированию этих способностей. Исследование А. Н. Леонтьева и коллег позволило конкретизировать принцип, сформулированный С. Л. Рубинштейном: психическое развитие человека обусловлено общими закономерностями общественно-исторического развития; при этом значение биологических природных закономерностей не упраздняется, но «снимается», т. е.

165

остается, но в опосредованном и преобразованном виде. Многие исследования в современной психологии направлены на определение того, какова роль природных задатков в формировании способностей человека.

Одна из областей психологии, где издавна идет дискуссия о роли природных задатков в формировании способностей, — психология интеллекта. Современные теории интеллекта можно расположить на своеобразном континууме, у которого на одном из полюсов — представления о том, что интеллект никак не обусловлен природными задатками, а на противоположном полюсе — представления о том, что интеллект наследуется и его величина полностью определяется величиной IQ родителей. Наиболее близка к этим представлениям точка зрения Г. Айзенка, который считал, что интеллект человека обусловлен природными задатками примерно на 80 %. При этом Айзенк исходил из того, что индивидуальные различия между людьми по уровню интеллекта обусловлены прежде всего интеллектуальной активностью, которая, по его мнению, в решающей степени обусловлена активацией коры больших полушарий. Проявлением интеллектуальной активности, по Г. Айзенку, является скоростной фактор интеллекта, который он считал центральным. Очевидно, что исходные теоретические предпосылки стали основой для выводао том, что интеллект обусловлен природными задатками на 80 %. Такие выводы находят и некоторое эмпирическое подтверждение, прежде всего, в исследованиях в области психогенетики, проведенных с помощью близнецовых методов. Исследования показывают, что коэффициенты корреляции интеллекта у дизиготных близнецов, воспитываемых в одной семье, равны примерно 0,6, а у монозиготных близнецов, разлученных в детстве, — 0,8. Авторы одного из

166

наиболее известных современных обзоров по проблемам интеллекта R. J. Herrnstein и С. Murray (1994) утверждают, что IQ зависит от генов на 60—80 %, а от внешних условий соответственно на 20—40 %. Такой подход к проблеме вызывает возражения, по крайней мере, по двум причинам. Во-первых, коэффициент корреляции интеллекта у близнецов рассматривается как непосредственное количественное выражение влияния наследственности на интеллект, что не бесспорно. Кроме того, исходная проблема не сводится к количественному соотношению между влиянием генов и воздействием среды. Изучаемая проблема гораздо шире, и для ее решения требуются не только близнецовые методы. Исследования, сочетающие в себе как количественные, так качественные методы, позволят изучить тот иерархический уровень в структуре интеллекта, который в наибольшей степени обусловлен природными задатками, и те, которые максимально детерминированы внешними условиями.

Соотношение биологического и социального было и остается одной из наиболее актуальных методологических проблем в психологии личности. Издавна в психологии идет дискуссия о специфике мотивации человека. Для обсуждения этой проблемы необходимо выделить в ней, по крайней мере, два аспекта (Вилюнас, 1990):

— механизмы человеческой мотивации:

— содержание человеческой мотивации.

Содержание человеческих мотивов рассматривается в большинстве теорий личности. Редукционистская точка зрения на мотивы человека состоит в том, что не существует специфически человеческих мотивов. Такая точка зрения впервые в истории психологии была сформулирована в психоанализе Фрейда. В раннем психоанализе основной побудительной силой в поведении человека, как известно, признава-

167

лось либидо, в более поздних работах Фрейда — эрос и танатос как влечение к жизни и противоположно направленное влечение к разрушению и смерти. Уже после Фрейда к числу природных инстинктов в психоанализе прибавились избегание страха и голода, но суть от этого не менялась: базовые побуждения человека унаследованы от природы. Любопытно, что не только в психоанализе, но и в гуманистической психологии признавалось, что значительнейшие потребности человека обусловлены биологически. Так, С. Rogers (1951) признавал, что человеку, как и любому живому существу, свойственна потребность в укреплении себя как средоточия собственного опыта.

Противоположная точка зрения на человеческую мотивацию сводится к тому, что биологических потребностей как таковых у человека вообще нет. Можно говорить лишь о том, что человек испытывает некоторые потребности, как и любой живой организм, но его потребности отделены как от способа их удовлетворения, так и от объектов, при помощи которых они удовлетворяются (С. Л. Рубинштейн, А. Н. Леонтьев, П. Я. Гальперин). В основе этой точки зрения — марксистское положение о качественном своеобразии удовлетворения потребностей у человека, которое конкретизируется применительно к психологии. Так, по словам А. Н. Леонтьева (1975), в человеческом обществе предметы потребностей производятся, а благодаря этому производятся и сами потребности. П. Я. Гальперин (1998) взамен традиционной формулировки проблемы как соотношения биологического и социального предлагал другую. Биологическое П. Я. Гальперин понимал как связанное с инстинктивными формами реагирования у животных, в отличие от этого органическое свободно от такой связи. По отношению к человеку методологически корректна, по мнению П. Я. Гальперина, постановка проблемы как

168

соотношения органического и социального. При этом органические потребности у человека удовлетворяются специфически человеческими способами.

Между тем механизмы мотивации человека действительно представляют собой отчасти развитие тех механизмов, что встречаются у животных. Примерами могут быть мотивационные явления, аналогичные импринтингу¹ (¹Явлениями по типу импринтинга могут быть объяснены многие явления человеческой мотивации, такие как формирование привязанностей, предпочтений в чем-либо, развитие сексуальной ориентации.), т. е. фиксация человека на объектах, о которых, пользуясь метафорой А. Н. Леонтьева, можно сказать, что потребность встретилась с ними в первую очередь. Наряду с такими у человека имеются и другие механизмы мотивации, не имеющие аналогов в природе («сдвиг мотива на цель», смыслообразование и пр.). Наличие биологических механизмов мотивации у человека не может быть доказательством того, что нет качественных различий в психической организации человека и животных.

Таким образом, ученые пытаются решить данную проблему разными путями — как через дальнейшие эмпирические исследования, так и через переформулирование самой проблемы в более корректную с методологической точки зрения.