Страх смерти

В некоторых исследованиях было показано, что пожилые люди испытывают меньшую тревогу при мысли о смерти, чем относительно молодые (Kastenbaum, 1986). Опрос большой группы людей преклонного возраста, проведенный в ходе одного исследования, показал, что на вопрос «Боитесь ли вы умереть?» только 10% ответили «да» (Jeffers & Verwoerdt, 1977). При этом отмечается, что пожилые люди думают о смерти часто, но с поразительным спокойствием (Крайг, 2000). Понятно, что эти утверждения отражают общую тенденцию, из которой не только могут быть, но и, конечно, фактически имеются значительные исключения, обусловленные индивидуальными отличиями. Так, с одной стороны, установлено, что люди, имеющие ясную цель в жизни, меньше боятся умереть (Durlak, 1979), а другие исследования говорят о том, что пожилых людей, физически и психически здоровых, имеющих планы на будущее и чувствующих себя адаптированными в жизни, смерть беспокоит больше всего (Крайг, 2000). Поистине, как точно заметил А. Шопенгауэр, страх смерти есть не что иное, как оборотная сторона воли к жизни.

ЭТАПЫ УМИРАНИЯ (КЛАССИФИКАЦИЯ КЮБЛЕР-РОСС)

Элизабет Кюблер-Росс осуществила систематическое исследование смерти и процесса умирания. Проведя много времени у постели умирающих больных, она выделила в их переживаниях пять этапов: отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие (Kubler-Ross, 1969). Периодизация Кюблер-Росс является в настоящее время одной из самых используемых.

Отрицание. Человек отказывается принять возможность своей смерти. Узнав о том, что его болезнь смертельна, человек уверяет себя, что это ошибка и диагноз поставлен неправильно.

Гнев. Осознание человеком того, что он действительно умирает, приводит к появлению чувства гнева, обиды и зависти к окружающим. Человек задает вопрос: «Почему именно я?». Фрустрация актуализирует обвинительные реакции, обращенные к врачам, к каким-либо другим людям или к судьбе вообще.

Торг. Человек ищет способы продления жизни и обещает все что угодно в обмен на продление своей жизни. Одни обещают врачам бросить пить или курить, другие, обращаясь к Богу, обещают начать в случае выздоровления праведную жизнь.

Депрессия. Умирающий теряет интерес к жизни, его охватывает чувство безнадежности. Человек горюет о предстоящей смерти и о разлуке с родными и близкими.

Принятие. На последней стадии человек смиряется со своей судьбой и с неизбежностью смерти. И хотя человек не становится веселым, у него в душе воцаряется мир и спокойное ожидание конца.

Несмотря на широкую известность и популярность, данная классификация принимается не всеми специалистами. Так, Кастенбаум и Коста

ГЛАВА 6. СМЕРТЬ И УМИРАНИЕ ■ 609

(Kastenbaum & Kosta, 1977) подвергли критике предложенную Кюблер-Росс классификацию этапов процесса умирания. По их мнению, не все умирающие проходят через каждый из этих этапов, а кроме того, сама очередность этапов может быть иной. Практически точно такие же критические замечания относительно классификации Кюблер-Росс высказывает и Хад-сон (Hudson, 1981). Кроме того, в связи с предложенной классификацией этапов умирания человека высказываются опасения по поводу того, что родственники и друзья будут относиться к умирающим без должного сострадания и понимания. Они будут «просвещенно» считать, что какое-либо переживание умирающего — «это просто очередной этап процесса умирания» (Kastenbaum & Kosta, 1977).

В качестве примера описания состояния человека, принявшего факт своей скорой смерти, приведем поразительно глубокую художественную зарисовку Ж. П. Сартра о переживаниях человека, приговоренного к расстрелу.

«... я заметил, что предметы стали выглядеть как-то странно: они были более размытыми, менее плотными, чем обычно. Стоило мне посмотреть на скамью, на лампу, на кучу угольной крошки, как становилось ясно — меня не будет. Разумеется, я не мог четко представить свою смерть, но я видел ее повсюду, особенно в вещах, в их стремлении отдалиться от меня и держаться на расстоянии — они это делали неприметно, тишком, как люди, говорящие шепотом у постели умирающего. <...> Теперь меня ничто не привлекало, ничто не нарушало моего спокойствия. Но это было ужасное спокойствие, и виной тому было мое тело: глаза мои видели, уши слышали, но это был не я — тело мое одиноко дрожало и обливалось потом, я больше не узнавал его».