Механизм запечатления

Запечатление состоит из двух основных процессов: кратковременной памяти — первичной отработки в моз­гу поступившей информации от анализаторных систем и перевода ее в долговременную память. Первичная об­работка идет в нейронной цепи, связанной с рецепто­рами, лежащими на поверхности разных анализаторных систем, о которых говорилось выше. В кратковременной памяти идет их систематизация и минимизация для перевода в долговременную память, для сохранения в мельчайших клеточках — глиях, число которых во мно­го тысяч раз превосходит количество нейронов.

Этот процесс перевода воспринятого материала занимает определенное время и может быть прерван сильным раздражителем, ярким впечатлением или однородной информацией и не попасть в долговремен­ную. Исследование этого процесса началось после того, как мотоциклист, сшибленный на 85 километре от го­рода машиной и отделавшийся испугом, помнил все до 70 километра, а все, что произошло на последних 15 километрах пути, было «вышиблено» из его памяти.

Исследования показали, что скорость перевода из кратковременной памяти в долговременную очень индивидуальна и эту первую характеристику памяти надо знать каждому.

Знание собственной скорости такого перехода особенно важно при заучивании однородного материала, например, при подготовке к экзаменам, когда быстро прочитываются все разделы. У одних людей с быстрым переходом из кратковременной памяти в долговременную такой темп оказывается достаточным для запоминания, у других — последующая информа­ция «вышибает» из памяти предшествующую и им тре­буется писать шпаргалки.

Однако несмотря на индивидуальные особенности в скорости усвоения материала, каждый вид памяти имеет свои закономерности запечатления.

Двигательная память, направленная на формирова­ния навыков ходьбы, письма, рисования, лепки и пр., формируется под влиянием начальной стадии обучения и дальнейшей систематической тренировки. Навык в результате тренировки переходит на автоматизирован­ный режим, не требующей подключения памяти. При отсутствии подкрепления навыка или необходимости его репродуцировать достаточно длительное время он ис­чезает и требует повторного времени для обучения и тренировки. Например, после длительного лежания на больничной койке человек начинает заново учиться ходить, поскольку ранее сформированный автоматизм ухолит из памяти и его приходится восстанавливать.

Сформированный навык рисования в школе в на­чальных классах исчезает у взрослых людей и даже у старшеклассников. Самое удивительное, что у некото­рых студентов 5 курса ХГФ он оказывается не сфор­мированным как автоматизм.

Когда студентам давалось задание нарисовать при помощи коротких линий водную, травяную и вспахан­ную поверхность земли от горизонта до переднего пла­на, то большинство из них не справились с заданиями и выполняли его как малолетки, не умеющие управлять Движениями. Только у отдельных студентов срабатывал автоматизм, и они выполняли это «неучебное» задание как профессионалы, и даже вносили в него эстетичес­кое начало и творчество.

Зрительная память на форму является ведущей в ориентировке в действительности, а язык жестов, танца и изобразительного искусства — общим для всех вре­мен и народов.

Запечатление объектов внешнего мира идет на неосознаваемом, непроизвольном и произвольном, осознаваемом уровне.

В памяти человека хранится вся воспринятая им информация, однако она выходит в сознание только в состоянии гипноза, в сновидениях человека или при раздражении нейронов коры во время операции на моз­ге. Особенно наглядно это прослеживается в гипнозе.

Например, сотрудника лаборатории погружают в гипнотическое состояние и дают ему два чистых листа бумаги и говорят, что на первом листе находится то пись­мо, которое он получил несколько лет назад от своего друга, и просят переписать его. Сотрудник переписыва­ет это письмо слово в слово, подражая почерку писавше­го, и делает те же ошибки. При выведении из гипноза сотрудник даже не мог вспомнить этого письма.

Или в состоянии гипноза студентка начинает гово­рить на польском языке, который она запомнила, живя среди поляков в общежитии. После выхода из гипноза она сама удивилась результатам, поскольку не умела говорить по-польски. Зато когда в состоянии гипноза ее попросили говорить на немецком языке, то она ска­зала, что не знает его. Точно так же, как она не могла подражать тому, чего не знала и не видела в жизни.

Осознанное запечатление предметной среды под­чиняется закону силы и частоты повторений.

Сила воздействия определяется не просто физи­ческой силой самого объекта, а тем, насколько он сопровождается новизной, оригинальностью, выходит за рамки привычного. Постоянная, часто повторяемая предметная среда, постепенно перестает восприни­маться, т. е. нести информацию, а автоматически опоз­нается, относится к определенной категории, обладает наименьшей силой и с большим трудом выходит в сознание в своем своеобразии и деталях. По этому же принципу студенты не могли вспомнить вспаханное и травяное поле.

Особенно это проявляется в изобразительном ис­кусстве, когда ученики начинают работать по памяти и представлению. Например, ученики не могут вспомнить форму и строение деревьев и рисуют их в виде ствола и зеленого шарика над ним или торчащими по сторонам палками и листьями. Только подсказка педагога или взгляд из окна на растущее дерево заставляют их вспом­нить про ветки и их расположение на деревьях разной породы. Когда учеников просят вылепить животных, то они ставят их на лапы, прямые и напоминающие ножки стола, хотя они каждый день «встречаются» и с живот­ными, и с деревьями.

Поэтому их приходится учить видеть как общее, так и конкретное. Установка на видение своеобразия и разнообразия в окружающих объектах является базой для формирования творческой памяти, способной ком­бинировать разнообразные впечатления в создании художественного образа. Так, Айвазовский никогда не смог бы передать движения моря и его «Девятого вала» на полотне, работая с натуры. Он работал только по памяти, суммируя наблюдения за разными его состо­яниями.

Поэтому у художников, не ориентированных на фиксацию своеобразия в натуре, яркие, нестандартные произведения высоко творческих мастеров вызывают невольное воспроизведение в памяти и отражаются на форме передачи собственного замысла. После прослу­шивания лекции об этих законах памяти один из сту­дентов-художников пожаловался, что он задумал напи­сать «Гибель Рейхстага», а в его памяти постоянно всплывает картина К.Брюллова «Гибель Помпеи» и мешает ему найти собственное композиционное пост­роение картины.

Особенно этот закон памяти проявляется с появ­лением произведений художников, дающих новое на­правление в искусстве как по содержанию, так и по форме, которое тут же начинают тиражировать.

Запечатление событий, особенно социально и эмо­ционально значимых для каждого, происходит также непроизвольно. Однако каждое событие имеет свою динамику, совокупность действий и взаимодействий между людьми. Например, люди, которые были свиде­телями начала и конца войны, легко воспроизводят общие особенности поведения и настроения людей, их выражения горя или радости, отдельные эпизоды.

Поэты, композиторы, художники интегрируют их в образы, создают произведения, организующие и на­правления поведение людей. Примером чему служит песня «Вставай, страна огромная», которая звучала с первых дней войны. Создавались плакаты, картины, по­казывающие обобщенное лицо фашизма в конкретных проявлениях, взять хотя бы картину Б.И.Пророкова «У Бабьего Яра». Такие произведения искусства имели большую побуждающую силу к борьбе с «фашистской силой темною», поскольку динамика, отраженная в статике, запечатляется в памяти наиболее прочно.

На этом базируется творческая память, когда кон­кретный факт акцентуируется с индивидуальной пози­ции, отражающей законы всеобщего.

Личные события, поворотные и жизненно-значи­мые, запоминаются на всю жизнь и служат своеобраз­ной «единицей отсчета» в биографии. Память о жиз­ненном пути, своих реакциях на события, на уровне подсознания складывается в самооценку, представле­ния о своих возможностях и способностях. Память лежит в основе человеческого Я. Поэтому при потере памяти человек теряет свое Я.

Память на события в чужой жизни, трагические случаи, также непроизвольна, но всегда носит субъек­тивный оттенок.

Об этом очень любопытно пишет знаменитый юрист А.Ф. Кони на примере показаний свидетелей какого-либо происшествия. Например, женщина по­пала под трамвай. Одна свидетельница помнит, во что она была одета и что у нее порвался чулок, вторая помнит, как женщина лежала с вытянутой рукой, в которой была сумка, из которой выпали продукты. Мужчина-свидетель помнит, что он надел перчатки и погнал извозчика, пока не собралась толпа, четвер­тый свидетель помнит, что его возмутила небрежность властей к безопасности граждан. Поэтому у юристов есть правило, согласно которому один свидетель не есть свидетель, искаженные показания являются нор­мой, а точные — исключением.

Художники запоминают подобные события также неопределенно, с размытыми границами конкретности, но образно, видя в конкретном случае общий закон бессилия человека перед созданными им мощными машинами. И это видение может воплотиться в новом содержании.

Непроизвольное запечатление определяется не только внешними качествами объектов и событий, но и внутренними особенностями человека, служат показа­телями его внутренней сущности.

Интересы и потребности проявляются в том, что легко запоминает человек, какие объекты и детали, как это видно из приведенных выше показаний свидетелей. На этом строятся диагностические приемы определе­ния человеческой сущности проективными методиками в разных вариантах, в том числе при проведении пси­хоанализа.

При проведении психоанализа пациент садится в кресло и его просят говорить обо всем, что приходит ему на память, кроме самой проблемы, с которой он обратился к психоаналитику. Во время такого воспро­изведения выявляются интересы и повторяющиеся ситуации в разных вариантах, сопоставление которых помогает выявить природу психологического кризиса пациента и вывести его в сознание человека.

В тесте «Автобиография» испытуемого просят на­писать не формальные даты своей жизни, а все, что ему запомнилось с детства. Это дает возможность по­нять не только влияние среды на человека, но и струк­туру его интересов и потребностей в настоящем. На том же принципе построены все проективные методи­ки и графические тесты.

Эмоциональная память считается наиболее проч­ной. Однако она, как ничто другое, зависит от ситуации возникновения и индивидуальных особенностей памяти — порога ее возникновения и доминирования какой-либо эмоции. Само доминирование эмоций оп­ределяется по тому, какие события помнит человек в своей жизни. Тест простой — человека просят вспом­нить все события, которые вызвали у него гнев и воз­мущение, страх, радость и неудовольствие за опреде­ленное время.

Количество ситуаций и случаев пробуждения той или иной эмоции бывает удивительно различным. Например, очень мягкая, добрая женщина вспомнила 26 ситуаций, которые вызывали у нее страх, 10 — удовольствия, 2 — неудовольствия и не могла вспом­нить ни одной, которые вызвали бы у нее гнев и воз­мущение, эмоцию агрессии. Другой испытуемый сказал, что ему не надо даже вспоминать: он каждый день испытывает возмущение относительно положе­ния в стране, по поводу того, что показывают по телевизору, и тупости людей, терпящих все это. Так же часто он испытывает неудовольствие — эмоцию страха только общую — за страну, а эмоции радости только мелкие — от занятий спортом и еды. В проти­воположность ему другой испытуемый — чувствует постоянную радость от того, что живет в такую ин­тересную эпоху рождения нового человека, его ра­зума. Все остальные эмоции — он не помнит, когда у него появлялись.