11. Развитие соц.-псих. Идей в Европе. Критика амер псих..

Корни соц. Ψ - в Европе, т.к. родительские дисциплины, первые соц.-псих. теории, один из первых учебников по соц. Ψ появились в Европе. Также Левин, Фестингер, Адорно – по происхождению европейцы, и только в 30-ые гг. переехали в США; Европейские корни ярко выражены в психоанализе.

В 20-30-ые годы центр развития соц. психологии переместился в Америку, и до 50-60-х годов в Европе наблюдалась такая ситуация, что соц. Ψ была только копией с американской.

Важной чертой современного развития соц. Ψ на Западе является развитие критических тенденций по отно­шению к тому «образу» соц. Ψ, который сло­жился на американской почве со свойственной американской об­щественной мысли ориентацией на философию позитивизма. Особое значение при этом приобретают усилия европейских соц. психоло­гов, объединенных в Европейскую ассоциацию эксперименталь­ной соц. психологии (хар-на идея необходимости большей ориен­тации соц. Ψ на реальные соц. пробле­мы и тем самым обеспечение «соц. контекста» исследова­ний). Ключевые идеи разработаны в трудах таких видных европейских соц. психологов -Тэшфел (Великобритания) и Московиси (Фран­ция) и др. Ими сформулирована альтернатива, которая сегодня сто­ит перед соц. психологией: следовать ли традиции хорошо организованной экспериментальной дисциплины, основанной на идеях и методах последних двадцати лет, или, выразив крайнюю неудовлетворенность этим состоянием, приступить к поиску но­вых теорий и новых принципов. Авторы, естественно, призывают следовать по второму пути, для чего прежде всего предлагают оценить общую ситуацию.

Теория и общество (Московичи).

Ситуацию в европейской соц. Ψ Московичи определяет следующим образом: «Куда ни глянь - до нас, впере­ди нас и вокруг нас - была и до сих пор есть американская соц. психология». Такая ситуа­ция, с точки зрения автора, недопустима, потому что по самому своему определению эта дисциплина должна быть ориентирована на соц. проблемы общества, а они, естественно, различны в Америке и в Европе. Поэтому ев­ропейская соц. Ψ должна обратиться к своим соб­ственным соц. проблемам. Далее он критикует амер. соц. Ψ за то, что она оказалась весьма слабо связанной со своими собственными соц. проблемами. Лакмусовой бумажкой, которая, по мнению Московичи, позволила испытать соц. Ψ на ее соц. зрелость, явились со­бытия 1968 г., так называемая студенческая революция. Московичи подчеркивает лишь один аспект - ярко прозвучавший в лозунгах левых студенческих движений - протест против официальной системы соц. наук. Лидеры «новых левых» утверждали, в част­ности, что соц. науки, по своей сущности связанные с актуальными проблемами общества, с идеологией, развивались на Западе подчас в таком контексте, что «успешно» игнорировали все эти проблемы. По словам Московичи, лозунги левых студенчес­ких движений заставили осознать, что хорошие методы еще не озна­чают подлинно научного исследования. Соц. Ψ была таже ас­социирована с наукой буржуазного общества.

По Московичи, «ответ­ственность» за такое положение соц. Ψ несет американская традиция, где изощренность в измерительных про­цедурах, в лабораторном эксперименте увела исследователей от подлинных проблем общества. Главное обвинение, которое предъяв­ляет Московичи американской соц. Ψ, - это обвинение в «асоциальности». Обращаясь к ряду известных работ, Московичи формулирует свою оценку большинства традицион­ных американских исследований как создающих соц. пси­хологию «стерильной личности», т.е. личности, выведенной из соц. контекста и заданной лишь в контексте лаборатории.

Для преодоления такой традиции Московичи предлагает осоз­нать значение важнейших фундаментальных вопросов, связанных с положением и ролью науки в современном обществе. Одной из таких проблем является роль идеологии в научных исследованиях. Идеологическая направленность науки, ее политическая релевантность сейчас ос­трее, чем когда бы то ни было прежде, и главный вопрос, кото­рый стоит перед учеными, по мнению Московичи, - это вопрос о том, должна ли наука поддерживать соц. порядок или критиковать, преобразовывать его.

Для соц. Ψ также важно отдать себе отчет в том, «кто задает вопросы науке и кто дает на них ответы», иными словами, исследовать в полном объеме проблему «Общество и те­ория соц. психологии» (это же и вынесено в заголовок про­граммной статьи Московичи). Это тем более важно сделать, пото­му что сам материал истории соц. Ψ показывает, насколько тесна связь различных поворотов исследовательской стра­тегии, направлений теоретического анализа с исторически выд­вигаемыми общественными проблемами.

Доминирование экспериментальной традиции в соц. Ψ плохо не потому, что эксперимент как метод непри­годен, а потому, что на уровне экспериментального исследования утрачивается возможность видеть связь изучаемой проблемы с со­ц. контекстом. Поэтому задача заключается отнюдь не в том, чтобы ликвидировать экспериментальную практику в соц. Ψ, а в том, чтобы сконцентрировать нужное вни­мание и на разработке теорий. Главное препятствие этому, по Московичи, - господство позитивистской эпистемологии, вклю­чающей в себя абсолютизацию «данных», полагающей, что экспе­римент - «высшая марка науки».

Другую помеху на пути развития теоретического знания Мос­ковичи видит в том молчаливом компромиссе, который устано­вился в соц. Ψ между наблюдением и экспери­ментом не просто как различными методами исследования, но как принципиально различными стратегиями исследования раз­ных проблем. Московичи отождествляет эти «стратегии» с двумя различными ветвями соц. Ψ: психологической и социологической. Абсолютизация каждой из этих двух стратегий по-своему препятствует становлению адекватных теорий потому, что сторонники экспериментальной стратегии хотят видеть в тео­рии лишь средство для интерпретации собранных фактов, а сто­ронники стратегии наблюдения недооценивают такую важную часть теоретической деятельности, как тщательное формулирование ги­потез. С точки зрения Московичи более очевидной тен­денцией до сих пор остается существование соц. Ψ как ветви общей психологии, и именно это препятствует сближению соц. Ψ с соц. проблемами. Он высказывается за такой тип разви­тия дисциплины, когда социально-психологические проблемы будут рассматриваться с социологической точки зрения.

Наряду с такой «социологизацией» соц. психологии необходимо восстановить ее связь с философскими проблемами знания. На протяжении определенного периода времени соц. Ψ развивалась в конфронтации с философией, отсюда исторически сложившаяся у соц. психологов боязнь спе­куляций, что и способствовало преувеличению значения экспе­риментов. Он утверждает, что сами по себе методы и формальный язык еще не гарантируют «научности» науки. Сама же аргумента­ция подобного рода лишь препятствует развитию теорий.

Даже когда теории возникают, они в значительной степени обесцениваются, как только начинают свое существование в рамках господствующих предрассудков. Примером такого незавидного существования теории является, по мнению Московичи, судьба теории когнитивного диссонанса Фестингера.

Само по себе бесспорное, это утверждение только в том случае даст нужные плоды, когда содержание теории в соц. Ψ будет адекватным, иными словами, когда - как мини­мум - правильно будет понято, что же считать «социальным» в соц. психологии. Недостаточно считать соц. психоло­гию наукой, изучающей соц. поведение «как продукт об­щества или поведение в обществе... Соц. Ψ-ю нужно обновлять, чтобы она стала действительно наукой о таких соц. феноменах, которые есть основа функционирования обще­ства, о сущностных процессах деятельности в нем». Пока же соц. психология имеет ничтожное значение для решения реальных соц. проблем.

Как видно, автором дана достаточно радикальная критика су­ществующего положения дел. Со многими положениями этой кри­тики вполне можно согласиться, правда, чаще в постановке про­блем, чем в предложенных решениях. Во всяком случае, критическая программа представлена весьма четко.

Что же касается позитивной программы Московичи, то здесь напрашивается несколько существенных возражений. Прежде все­го, они касаются бесспорного самого по себе тезиса о том, что соц. Ψ может быть наукой только в том случае, если она анализирует соц. проблемы своего общества. Од­нако вряд ли это суждение можно принять в столь категоричной формулировке: конечно, прямая задача соц. Ψ ­исследование социально-психологической стороны тех соц. проблем, которые актуальны для своего общества. Но вместе с тем разве можно исключить из сферы ее науч­ных интересов социально-психологические феномены других об­ществ и культур? Такое важное средство исследований, как срав­нительный анализ («межкультурные исследова­ния»), возможно лишь при сопоставлении аналогичных феноме­нов в различных типах обществ, и поэтому нет оснований отбра­сывать подобного рода задачу со счета соц. Ψ.

Некоторое сомнение вызывает также тезис о «социологизации» соц. психологии. Ее возрастаю­щий интерес к соц. проблемам не означает ее превраще­ния в социологию и даже ее отождествления с социологией. Спе­цифика подхода этих двух дисциплин к соц. проблемам, очевидно, должна сохраниться. Зафиксировать «социально-психо­логический угол зрения» на соц. проблемы представляется крайне важным для прогресса соц. Ψ. Таким образом, бесспорным в рассуждениях Моско­вичи остается, по-видимому, лишь провозглашение необходимости союза соц. психологии с соц. практикой, но не идея замены соц. психологии любой формой соц. знания.

Несомненно, большим достижением Московичи является дру­гое направление его позитивной программы, а именно разработка теории социальных представлений. Ее уместно рассматривать как пример теории нового типа. Хотя в ряде пунктов теория соц. пред­ставлений смыкается с теориями когнитивного соответствия, тем не менее она преодолевает, по мнению Московичи, «асоциаль­ность» этих теорий: соц. представление не есть мнение от­дельного человека, но мнение группы. Таким образом, при помо­щи новой концепции не только расширяется спектр тех соц. явлений, построение образа которых можно лучше понять, но и осуществляется переход от индивидуального к массовому сознанию, а это уже новый уровень социально-психологической теории. Саму теорию см. ниже.

Теория и эксперимент (А. Тэшфел).

Будучи, как и С. Московичи, одним из идеологов и разработчиков программы «европейского подхода» в соц. психологии ХХ в., А. Тэш­фел сосредотачивает свое внимание как на критике существующе­го положения дел в этой области знания, так и на предложении конструктивной перспективы.

Первая часть представлена в программной статье «Экспери­менты в вакууме». Здесь проводится мысль о необходимости «спасения» соц. Ψ на путях ее ­большего включения в анализ соц. проблем. Хотя содержа­ние статьи больше касается проблем методологии, чем собственно теории, она также представляет большой интерес как симптом «европейской» критики. Основной пафос работы - защита соци­ально-психологического эксперимента от его неправильного тол­кования, осуществляемая с серьезными ссылками на работы Мак­Гвайра. Именно МакГвайру принадлежит критика социально-пси­хологического эксперимента за то, что он оказался практически сведенным к манипулятивному исследованию в лаборатории, в то время как целесообразнее использовать этимологически более кор­ректное значение слово «экспериментальный» - «проверяющий», «пробующий» и т.д.

Тэшфел соглашается с этим доводом, но констатирует, что, к сожалению, в большинстве современных социально-психологичес­ких исследований эксперимент остается именно «манипулятивным исследованием в лаборатории». Этот методологический крен свя­зан с общим пониманием предмета соц. Ψ, с теоретическими исходными принципами, принимаемыми иссле­дователями. С точки зрения Тэшфела, большинство теорий в соц. Ψ - это теории об индивидуальном, или меж­личностном, поведении. Все примеры сводятся к тому, что соц. поведение есть адаптация общих механизмов поведения к условиям, порожденным тем фактом, что оно совершается в ок­ружении других людей. Поэтому, несмотря на четкие формулиров­ки в учебниках, указывающие на то, что соц. психология является наукой о соц. поведении, что поведение детерми­нировано соц. факторами и «зависит» от соц. контекста, на практике ввиду некорректно­го понимания самих соц. факторов и самой сути детерми­нации соц. психология рассматривает соц. поведе­ние в пресоциальной, или даже асоциальной, перспективе.

Тэшфел отмечает чрезвычайно важную характеристику боль­шинства существующих социально-психологических теорий, а именно тот факт, что в них переход от индивидуального поведе­ния к социальному совершается без учета качественной специфи­ки группы. «Существующее положение исходит из того, что инди­вид - единица анализа. Он реагирует на других, другие реагируют на него, и ничего нового не происходит». По мысли Тэшфела, эксперименты лишь отражают существующие теоретические предпосылки. Цели, которые ставятся перед экспериментами, весьма ограничены: про­верить гипотезы, сформулированные на основе несоциальных те­орий, собрать данные, заботливо очищенные от соц. кон­текста, так, чтобы они были релевантны гипотезам.

Если посмотреть на перечень примеров и иллюстраций, при­веденных Тэшфелом, то становится ясным, что этот суровый при­говор современной соц. Ψ адресован американской традиции. Тенденция здесь схвачена верно, но вряд ли водораздел проходит по линии «американская тради­ция» - «европейская традиция». Подобно тому как в американс­кой соц. Ψ можно услышать немало голосов про­тив существующей традиции, среди европейских коллег можно встретить немало ее последователей. Основной вывод, который делает Тэшфел, заключается не в том, что эксперимент не является адекватным методом в соц. Ψ. Проблема состоит в том, что проведение социально-психологического эксперимента недопустимо в соц. вакууме, причиной чего является не­удовлетворительное качество соответствующих теорий.

Поэтому, приступая к изложению своей позитивной програм­мы, Тэшфел сосредотачивает свое внимание на более общих про­блемах развития соц. Ψ, главной из которых, по его мнению, должна стать проблема «соц. изменений», причем ее специфический аспект - отношение между человеком и соц. изменением. Нетрудно видеть, что здесь вновь со­держится апелляция к социологии. Проблема социальных измене­ний - одна из центральных проблем социологии ХХ в..

Тэшфел предлагает свое понимание «изменения», более ши­рокое, чем то, которое принято в социологии. Для него «измене­ние» - фундаментальная характеристика соц. окружения, даваемая не только в терминах преобразования технологических, социальных, политических структур, но и включающая в себя онтогенетический феномен: старение человека изменяет его реак­цию на соц. окружение и вынуждает действовать иначе, т.е., иными словами, «изменение» индивида влечет за собой «из­менение» соц. окружения, и наоборот: «изменяя себя, индивид изменяет соц. среду; изменяя ее, он изменяется сам». Подчеркивая такой универсальный характер изменения, Тэшфел связывает его с проблемой выбора человеком определенной линии поведения. Эта способность выбирать новую линию поведения является настолько важной характеристикой соц. поведения, что ее никак нельзя сбрасывать со счета в социально-психологических исследованиях. Предсказать соц. поведение можно в условиях стабильности, но в условиях из­менения сделать это невозможно.

Вместе с тем современная соц. Ψ занимается предсказаниями, построенными на «ожиданиях», «оценках», за­бывая о том, что в ситуации изменения индивид оказывается пе­ред совершенно новым выбором и все прежние «ожидания», «оценки» в этот момент рушатся. Именно поэтому предсказания, осно­ванные на общепринятой экспериментальной практике и не выходящие за рамки существующих теорий, ничего не стоят: «нельзя адекватно предсказывать поведение в мифическом неиз­меняющемся мире». Поэтому до тех пор, пока соц. Ψ не обратится к своему собственному предмету - психологичес­ким аспектам соц. изменений, она не сможет преодолеть присущих ей ограниченностей. Хотя Тэшфел и подчеркивает, что он не знает решений этой проблемы, программа соц. психоло­гии обрисовывается им достаточно точно: она должна заниматься взаимодействием соц. изменений и выбора, т.е. исследовать, какие аспекты соц. изменений раскрываются в восприятии индивида как альтернативы его поведения, какова связь между ког­нитивными и мотивационными процессами, чем в конечном счете детерминированы выборы тех или иных способов поведения.

Вопрос дальнейшего развития соц. Ψ заклю­чается не в том, опираться ли ей на психологию или на социоло­гию (очевидно, она неизбежно будет существовать как погранич­ная дисциплина), а в том, на какую систему психологических и социологических взглядов ей следует ориентироваться. Сама по себе апелляция к соц. проблемам еще ничего не дает для отве­та на этот вопрос. Пример с идеей «соц. изменений» чрез­вычайно показателен: если сама социология при решении какого-­то вопроса сползает на позиции психологии, то сколько ни цеп­ляться за спасительное слово «социальный», никаких серьезных перспектив для соц. Ψ на этом пути найти не удается. Другой разговор, если соц. психологии удастся вычленить в современных социологических подходах те идеи, ко­торые действительно плодотворны.

В связи с предложенным пониманием основной проблемы соц. Ψ Тэшфел разрабатывает две новые социаль­но-психологические теории, которые подобно теории соц. изменений С. Московичи являются знаковыми для «европейского» подхода: теорию межгрупповых отношений и теорию социальной идентичности. В данном случае делается серьезная попытка в противовес многочисленным американским примерам предложить социально-психологическую теорию, каче­ственно иного типа, в значительной степени более социально ори­ентированную. Теорию см. ниже.

«Европейский» вклад в новую парадигму.

Коренное различие американского и европейского подходов, выражающееся в приме­нении разных уровней объяснения соц. феноменов, высказано в работе В. Дуаза.. Таких уровней выделено четыре: 1) анализ лишь «психологических», или «внутриличностных» процессов; 2) рассмотрение «межличностных»,, или «внутриситуативных» процессов; 3) изучение различий в «ситу­ационных» взаимодействиях и складывающихся на их основе кол­лективных представлениях; 4) анализ соц. отношений и идеологических воздействий на формирование индивидуальных представлений и поведения. В отличие от амери­канской традиции, преимущественно использующей первые два или в крайнем случае три уровня, для европейского подхода ха­рактерен именно четвертый уровень анализа. За специфической терминологией легко увидеть тенденцию европейских исследова­телей ориентироваться на соц. контекст, т.е. по существу выполнять одно из требований соц. конструкционизма.

В качестве примеров называются: теория соц. представ­лений С. Московичи, теория соц. идентичности А. Тэшфелаи, наконец, этогеническая теория Р. Харре.

Теория социальных представлении С. Московичи. Важно пока­зать ее потенциал как действительно новой парадигмы в соц. Ψ на рубеже столетия. Как известно, социальное представление рассматривается Московичи как специфическая форма познания соц. действительности, помогающая обы­денному человеку понять смысл окружающего его мира. Постиже­ние смысла соц. мира возможно лишь при условии ком­муникации, поэтому соц. представление не есть продукт индивида, но в создании его принимает участие группа, оно есть «общее видение реальности, присущее данной группе, которое может совпадать или противостоять взглядам, принятым в других группах. Это видение реальности ориентирует действия и взаимо­связи членов данной группы».

Группа фиксирует определенные аспекты воспринимаемого явления, влияет на принятие или отвержение той или иной ин­формации, на частоту использования тех или иных соц. процессов в коммуникативном процессе. Со своей стороны соц. представление оказывает воздействие на варьирование ин­терпретаций соц. явлений, принимаемых группой, и спо­собствует формированию групповой идентичности. Таким образом обеспечивается включенность соц. факторов в сам познавательный процесс. Если учесть, что возник­новение соц. представления обязательно связано с тем, чтобы как-то обозначить, назвать соц. явление, то объект самим фактом называния включается в «идентификационную матрицу», т.е. в существующую концепцию «общества и человеческой природы».

Эта исходная включенность в систему значений, выработан­ных обществом, также апеллирует к социальной детерминации знания. Для Московичи возникновение соц. представле­ния есть процесс «сведения» нового к тому, что было известно ранее, превращения понятия в образ: то, что было воспринято, становится тем, что понято, новое явление сводится к тому, что «всем известно». Но характер такого «знания» есть элемент массо­вой культуры: именно она оперирует достаточно банальными, об­щепринятыми истинами, следовательно, соц. представле­ние, которым пользуется индивид, включено в широкую систему коммуникаций.

Таким образом возникает как бы «двойная» социальная зави­симость индивидуального акта познания: с одной стороны, соци­альное представление порождается группой (т.е. связано своим происхождением с социумом), а с другой - оно включается в систему социальных коммуникаций. Неоднократно повторяемая Московичи мысль состоит в том, что культура создается в обще­нии и через его посредство, а принципы общения отражают об­щественные отношения. Поэтому в теориях социальной психоло­гии необходим анализ социальной жизни как основы и общения, и проявлений межличностных отношений, и способов формиро­вания знаний. Идея большей «социальности» социальной психо­логии приобретает здесь весьма существенное подтверждение. Со­ц. представления фиксируют этот аспект.

Важно отметить и другую черту теории соц. представ­лений, которая доказывает ее принадлежность к новой парадигме. Идея активности субъекта познания, как известно, разрабатыва­лась уже в теориях когнитивного соответствия, но там она своди­лась только к активности в преобразовании когнитивных структур (приведения их в «соответствие»). В новой постмодернистской па­радигме упор делается на такую характеристику активности субъек­та, как конструирование социального мира, т.е. построение такого образа мира, в котором люди реально существуют и функциони­руют. Несмотря на обилие крити­ческих замечаний, которые высказываются в адрес этой теории, популярность ее сегодня огромна. Справедливо замечает П. Н. Ши­хирев: «Однако факт остается фактом: каковы бы ни были недора­ботки и недостатки концепции, она открыла новые возможности для развития социальной психологии».

Теория соц. идентичности А. Тэшфела рассматривается в качестве второго важнейшего завоевания европейской соц. Ψ конца столетия.

Наряду с некоторыми общими методологическими принципами (акцент на взаимоотношение человека и изменения) Тэшфел предложил концепцию межгруп­повых отношений как фокус соц. психологии, демонстри­руя этим также «большую социальность» соц. психологии. Базируясь на теории межгрупповых отношений, Тэшфел разрабо­тал теорию соц. идентичности, которую и рассматривают часто также в качестве варианта новой парадигмы.

Теория соц. идентичности бросила вызов американской концепции десоциализирован­ного индивида. По мнению Тэшфела, осознание человеком его места в соц. мире обусловлено прежде всего отнесением себя к определенной соц. группе; причем осознание груп­пового членства реализуется посредством ряда сложных шагов: со­ц. категоризации (осмысление соц. окружения как состоящего из различных групп), соц. идентификации (сде­ланный на основе сравнения выбор группы, в которую «помеща­ет» себя индивид), наконец, собственно соц. идентичности (полного осознания своей принадлежности выбранной группе).

Из признания важности для индивида осознать свою соприча­стность группе следует несколько существенных выводов: 1) люди всегда стремятся сохранить позитивную идентичность, ибо это спо­собствует восприятию мира как более стабильного; 2) при форми­ровании позитивной идентичности люди осуществляют постоянный процесс сравнения своей группы с другими, что расширяет пред­ставления о мире; 3) в свою очередь сравнение предполагает более внимательную оценку свойств различных групп и тем самым спо­собствует более дифференцированному анализу соц. струк­туры; 4) при негативной оценке группы принадлежности индивид ищет возможность покинуть данную группу и «примкнуть» к но­вой, т.е. стимулируется определенная поведенческая активность.

Все это еще раз делает акцент на социальной детерминации поведения. Тэшфел, в частности, подчеркивает зависимость ха­рактера соц. идентичности от типа общества: в обществах со строгой стратификацией привязанность индивида к группе осо­бенно сильна, поскольку вне группы человек вообще мало что может осуществить, в демократических обществах эта привязанность про­является в меньшей степени. Но при всех обстоятельствах человек воспринимает мир через принадлежность определенной группе. Экспериментальным подтверждением этого тезиса служит выяв­ленная Тэшфелом «минимальная групповая парадигма»: для инди­вида достаточно минимального ощущения себя членом группы, чтобы немедленно идентифицировать себя с нею.

Обозначение лишь некоторых положений теории соц. идентичности убедительно доказывает наличие принципиально нового подхода в конструировании социально-психологических теорий по сравнению с многочисленными традиционными теориями «среднего ранга»: ранг, уровень обобщения здесь является бо­лее высоким, поскольку изначально связывает построение образа­ Я с социумом. Это дает основания считать теорию соц. иден­тичности попыткой «обновления традиционной соц. психологии».

Этогеническая теория Р. Харре еще более определенно рас­сматривается как европейская версия постмодернизма в соц. Ψ. Вообще концепция Р. Харре претендует на пост­роение общей теории соц. Ψ и включает в себя целый комплекс относительно само­стоятельных идей (модели человека и общества, типология «сце­нариев» и «эпизодов» и др.).

При обосновании своих идей Харре использует инструмента­рий психосемантики: человеческое поведение предстает как опре­деленный текст, и поэтому лингвистический анализ является предварительным условием всякого социально-психологического исследования. Это обусловлено тем, что соц. поведение рег­ламентировано некоторыми нормами, а нормы всегда выражены при помощи языка. Коммуника­ция как обязательное условие взаимодействия людей есть ключевой пункт объяснения соц. жизни. Исходным понятием и являет­ся понятие дискурс, рассматриваемый как важнейшая составляющая коммуникативного процесса Дискурс - это рассуждение по поводу какой-либо проблемы, обсуж­дение ее, все формы «разговора», работы с «текстом»; это говоре­ние, слушание, беседа, т.е. «центральная человеческая активность, которой люди уделяют наибольшую часть своего времени».

В ходе дискурса его участники обсуждают содержание катего­рий, при помощи которых обозначены предметы и явления соц. мира. Чтобы различные группы и отдельные индивиды могли совершать совместные действия, они должны понимать, о чем идет речь, т.е. разрабатывать единые системы значений. Разго­вор и обсуждение должны обеспечить такую трактовку категории, при которой только и возможно действие. Это происходит потому, что в ходе обсуждения категория предстает как реальный элемент соц. жизни: она наполняется содержанием на основе по­полнения ее характеристиками, приводимыми разными участни­ками дискурса. В таком случае категория конструирует мир, одно­временно уточняя его образ и направляя некоторое действие внут­ри этого мира. Таким своеобразным путем идея конструкционизма вводится в теорию Р. Харре.

На основании сформулированных основных принципов Харре исследует некоторые специальные проблемы соц. Ψ. Так, он подвергает критике традиционный подход к одной из наиболее разработанных и популярных проблем - «Я-концеп­ции». Различные существующие способы описания образа-Я, будь то шкалы Айзенка и Кеттела или же методы гуманистической психологии (делаются ссылки на Роджерса и Маслоу), представляют­ся Харре асоциальными, «психологизирующими» сущность про­блемы. Харре предлагает переключить внимание с «поиска Я как сущности» на «методы конструирования Я», что концентрирует внимание не столько на «заданности Я», сколько на «творении Я». Этим «Я-концепция» извлекается из го­ловы индивида и переносится в сферу соц. дискурса.

Краткий экскурс в теорию Харре убедительно показывает значе­ние его вклада в разработку не только непосредственно идей кон­струкционизма, но и вообще в поиски новой постмодернистской парадигмы соц. Ψ. Таким образом, это движение можно рассматривать как совместный продукт амер. и европейской традиций, демонстрирующих их известную интеграцию на рубеже столетия.

Из лекций:

Теория социальных представлений (С. Московиси, Франция). Прародитель теории Э. Дюргейм – идея о коллективных представлениях. Москвиси считает, что соц. качества детерминированы. Структура общества связана с производственными отношениями. Основная единица для анализа соц. реальности- соц. представления. Соц. представления – сеть понятий, утверждений и объяснений, рождающихся в повседневной жизни в ходе межличностных коммуникаций. Осн. проблема – влияние группы, группового общения на индивидуальные представления. Индивид смотрит на общество именно глазами группы. Эксперименты Москвиси связаны с влиянием группы на индивида. Известный эксперимент: 2 группы: 1- оценить отношение к президенту Франции Деголю, 2 – оценить отношение к американцам (в первой группе – сдвиг в положительную сторону, во второй – в отрицательную) – сдвиг в сторону общественного мнения.

Теория соц. идентичности Г. Тешфела. Соц. идентичность человека – это та часть его «Я»- концепции», которая возникает из осознания своего членства в соц. группах вместе с ценностным и эмоциональным значением, придаваемым этому членству. Проблема соц. идентичности связана с проблемой групповых отношений. Групповое всегда первично по отношению к индивидуальному. Обнаружил явление – минимальная групповая парадигма - отнесение себя к какой-либо группе (даже при min-ом отношении к группе, человек начинает смотреть на мир глазами этой группы). Внутригрупповой фаворитизм - предпочтение членов своей группы. Межгрупповая дискриминация - менее предпочтительное отношение к др. группе