56.Проблема этнич. (национ. ) хар-ра и этнич. Стереотипа соц.Психологии.

Предположение о существовании национального характера все­гда было более или менее скрытой посылкой, как обыденного со­знания, так и социальных наук. Первоначально описательное понятие национальный характер использовалось в литературе о путешествиях с целью выразить об­раз жизни народов. В дальнейшем, говоря о национальном харак­тере, одни авторы подразумевали темперамент, другие обращали

внимание на личностные черты, третьи на ценностные ориента­ции, отношение к власти, труду и т.д. и т.п. В культурантропологии для определения целостного паттерна особенностей индивида в куль­туре появлялись все новые термины (конфигурации культур, базо­вая личность, модальная личность), затем исследователи вернулись к понятию национальный характер. Но и сейчас имеются самые раз­ные точки зрения не только на то, что такое национальный харак­тер, но и существует ли он вообще, является ли он более важным признаком, чем те элементы личности, которые объединяют всех людей в мире, или те, которые дифференцируют даже наиболее похожих друг на друга индивидов.

Даже если рассматривать национальный характер как некое расплывчатое понятие, в которое исследователь в зависимости от своих методологических и теоретических взглядов включает те или иные психологические особенности, отличающие один народ от другого, необходимо четко руководствоваться некоторыми прин­ципами.

Во-первых, представляется совершенно очевидным, что харак­тер этноса — не сумма характеров отдельных его представителей, а фиксация типических черт, которые присутствуют в разной сте­пени и в разных сочетаниях у значительного числа индивидов. Во-вторых, недопустимо рассмотрение каких-либо черт досто­янием отдельных этнических общностей. Уникальны не черты и не их сумма, а структура: «...речь идет не столько о каких-то "набо­рах" черт, сколько о степени выраженности той или другой черты в этом наборе, о специфике ее проявления». Например, трудолюбие рассматривается одной из важ­нейших черт как японского, так и немецкого национального ха­рактера. Но немцы трудятся размеренно, экономно, у них все рас­считано и предусмотрено. Японцы же отдаются труду самозабвен­но, с наслаждением, присущее им чувство прекрасного они выражают и в процессе труда.

В-третьих, черты характера можно понять лишь в соотнесении с общей системой ценностей, зависящей от социально-экономи­ческих и географических условий, от образа жизни народа и его религиозных верований. То же трудолюбие является общечеловеческим качеством, однако комплекс исторических условий влияет на ценностный смысл труда в той или иной культуре. В частности, с проблемой выработки трудовой морали в свое время столкну­лись освободившиеся от колониального гнета африканские госу­дарства, труд населения которых на протяжении веков был подне­вольным, рабским, отнюдь не способствовавшим развитию трудо­любия.

Среди подходов к интерпретации национального характера ведущим следует считать социально-исторический, отстаивающий принцип социального или культурного детерминизма. Наиболее разработанная социально-историческая интерпретация националь­ного характера содержится в уже знакомой вам концепции «Куль­тура и личность». Например, идея базовой личности Кардинера основывается на представлении о коренных личностных различи­ях, возникающих под влиянием разной культурной среды.

В психологической антропологии существуют многочисленные попытки исследования национальных характеров через выявление способов воспитания детей и особенностей детского опыта. Так, во время и после второй мировой войны в США появились работы, посвященные японскому и немецкому национальным характерам.

Р. Бенедикт попыталась объяснить противоречие японского ха­рактера,: с одной стороны, присущее японцам чувство пре­красного, а с другой — фанатизм в преданности властям, особен­но — императору. Причину жестокости японских «эстетов» она видела в особенностях социализации в Японии, где с самого раннего детства человек осознает подчиненность своих желаний интересам группы и любыми способами стремится избе­жать позора для себя и своей семьи.

Когда культурантропологи при исследовании национального характера использовали более «объективные» методы (глубинные интервью и психологическое тестирование), они теряли целост­ное представление о характере народа и составляли некий «набор» качеств. К сожалению, и в работах современных отечественных авторов «национально-психологические особенности» часто сво­дятся к наборам стереотипных черт, годных скорее для предназна­ченных туристам брошюр типа «Эти странные русские, татары, грузины и т.п.».

Вся история изучения национального характера свидетельствует, что любые попытки его определения через выделение культурно-специфичных черт не могут быть удачными, даже если было бы реальным выявить распространенность таких черт в этнической общности эмпирическим путем. Именно по этой причине в последнее время понятие нацио­нальный характер сменяется понятием ментальность.Этот термин выбрали французские историки школы «Анналов», предпочтя его коллек­тивным представлениям, коллективному бессознательному и дру­гим более или менее близким по смыслу понятиям. Самое простое, но достаточно четкое определение ментальности предложил Ж. Дюби — это «система образов, которые лежат в основе человеческих представлений о мире и о своем месте в этом мире и, следовательно, определяют поступки и поведение людей».При таком понимании ментальности трудно переводимое французское слово mentalite ближе всего оказывается к русскому слову миропонима­ние, характеризующему в данном контексте общественные форма­ции, эпохи или этнические общности. Следует, кроме того, отме­тить, что ментальность тесно связана с областью коллективного бес­сознательного и «находится», по словам историка У. Раульфа, глубже разных форм человеческого сознания и поведения, но материали­зуется в мышлении, чувствах и действиях.

Основные достижения в изучении ментальностей лежат в сфе­ре истории — прежде всего истории Средневековья. Некоторые авторы, рассматривая этносы как социально-экономические еди­ницы, отрицают саму возможность выделения их ментальностей — стабильных систем представлений. С первых шагов становления этнопсихологии круп­нейшие ее представители изучали именно ментальность, хотя и под другими названиями. Немец В. Вундт рассматривал общие пред­ставления в качестве содержания души народов, американец Ф. Хсю подчеркивал, что психологическая антропология исследует соци­альные представления, которые совпадают у членов той или иной культуры, русский философ Г. Г. Шпет ввел понятие типические коллективные переживания, а в концепции француза Л. Леви-Брюля понятие mentalite использовалось как ключевое.

Некоторые современные исследователи даже усматривают в недоформализованности термина ментальность достоинство, по­зволяющее использовать его в широком диапазоне и соединять психологический анализ и гуманитарные рассуждения о человеке. Именно таким эклектичным способом чаще всего — даже в луч­ших своих образцах — исследуют ментальность этнических общно­стей, практически сводя ее к национальному характеру, полито­логи и этнологи во многих странах мира.

Историки школы «Анналов» особо подчеркивают, что ментальность не есть набор характеристик, а система взаимосвязан­ных представлений, регулирующих поведение членов социальной группы. Причем сами связи здесь — наиболее важный компонент. Поэтому следует быть осторожным с эклектичным использовани­ем понятия менталъность, чтобы и от него — из-за аморфности и недостаточной сциентичности — не пришлось отказаться, как это уже произошло с понятием национальный характер.

Исследователи еще только подступают к выявлению ментальности этнических общностей, понимаемой подобным образом. Так, историк ментальности Ж. Ле Гофф обращает внимание на два по­нятия — труд и время, трансформации которых он проследил в конкретных условиях общественного развития европейского Сред­невековья А. О. Бороноев и П. И. Смирнов в каче­стве базовой конструкции ментальности рассматривают иерархию ценностей, которая исторически сложилась у того или иного на­рода .

Этнические стереотипы

социальные стереотипы — упрощенные, схематизированные образы социальных объектов, характеризующиеся высокой степенью согласованности индивидуальных представлений. Впервые термин социальный стереотип использовал американ­ский журналист и политолог У. Липпман при анализе влияния имеющегося знания о пред­мете на его восприятие и оценку при непосредственном контакте. Согласно Липпману, стереотипы — это упорядоченные, детерми­нированные культурой «картинки мира» в голове человека, кото­рые, во-первых, экономят его усилия при восприятии сложных социальных объектов и, во-вторых, защищают его ценности, пози­ции и права. Иными словами, стереотипы ориентируют человека в море социальной информации и помогают сохранить высокую са­мооценку. Исторически сложилось, что подавляющее большинство исследований посвящено этническим стереотипам-упрощенным образам этнических групп. Классическим и до наших дней не потерявшим своего значения является проект аме­риканцев Д. Каца и К. Брейли, которые в начале 30-х годов изучали расовые и этнические стереотипы студентов Принстонского уни­верситета и обнаружили высокую степень согласия в приписыва­нии некоторых черт десяти этническим группам (белым амери­канцам, афроамериканцам, англичанам, ирландцам, немцам, ита­льянцам, евреям, китайцам, японцам, туркам). Например, 84% испытуемых считали, что афроамериканцы суеверны, 78% — что немцы способны к наукам и т.п.

Еще одна линия исследования стереотипов — анализ представ­лений об этнических группах в литературе, искусстве и средствах массовой коммуникации. Начиная с 40-х гг. анализу подвергались: американская журнальная публицистика, немецкие кинофильмы, странички юмора во французских журналах, карикатуры, газетные комиксы и многое другое. В последнее время особое внимание уделяется изображению представителей разных культур и этносов на телевидении. Подобная научная ориентация, объединяющая психологов, литературоведов, исто­риков, получила специальное наименование — имагология. До сегодняшнего дня в обыденном сознании и в средствах мас­совой коммуникации о стереотипах весьма распространено мне­ние как об исключительно негативном явлении. Необходимо проводить четкое различение между сте­реотипами как социальным явлением и стереотипизацией как пси­хологическим процессом. В социальной психологии последних де­сятилетий под влиянием идей когнитивизма стереотипизация ста­ла рассматриваться как рациональная форма познания, как частный случай более универсального процесса категоризации.

Тэшфел выделил две социальные функции стереотипизации: а) объяснение существующих отношений между группами, в том числе поиск причин сложных и обычно печальных социальных со­бытий; б) оправдание существующих межгрупповых отношений, например действий, совершаемых или планируемых по отношению-сохранения существующих отношений.

Но этнич.стереотипы часто выполняют негативную роль, когда используются индивидом в процессе межличностного восприятия при недостатке информации о партнёре по общению.

Среди наиболее существенных св-в этн.стер.выделяют их эмоционально-оценочный характер.Широко распространено мнение, что с когнитивным ядром стереотипов неразрывно связаны разные аффективные реакции, в том числе ненависть, симпатия, страх. Стереот. могут нести в себе как полож, так и отрицат.заряд.(к отриц.относятся стер.презрения,восхищения к своей группе,зависти и т.д.)

Другим важным свойством этнических стереотипов считается устойчивость и даже ригидность к новой информации. Действитель­но, стереотипы достаточно стабильны, что не раз подтверждалось в эмпирических исследованиях. Яркий пример — содержание эт­нических стереотипов у трех поколений студентов Принстонского университета США, которое в целом не слишком изменилось. Но устойчивость стереотипов все-таки относительна: при из­менении отношений между группами или при поступлении новой информации их содержание и даже направленность могут изме­няться. Так, у принстонских студентов после второй мировой вой­ны в негативную сторону изменились стереотипы немцев и япон­цев. Стереотипы могут быть сломаны очень быстро, о чем, в част­ности, свидетельствует изменение к худшему стереотипов амери­канцев в Австралии во время войны в Персидском заливе. Но стереотипы могут трансформироваться и постепенно. Ин­тересное предположение о причинах вхождения новой черты в представление об англичанах, сложившееся в русском обществе к середине XIX в., делает Ерофеев. В XVIII в. «англичанин рисовался как человек безупречно честный, порядочный и религиозный», чему способствовало убеждение в высоком нравственном уровне английской литературы. В XIX в. информация об Англии становит­ся более многообразной и идеализированный образ англичанина постепенно тускнеет.

Еще одно свойство социальных стереотипов — согласованность, или «социетальный консенсус», иными словами, высокая степень единства представлений среди членов стереотипизирующей груп­пы. Именно согласованность считал важнейшей характе­ристикой стереотипов А. Тэшфел. По его мнению, социальными, в том числе и этническими, стереотипами, можно считать лишь представления, разделяемые достаточно большим числом индивидов в пределах социальных общностей.

Если бы стереотипы не были согласованными, было бы очень мало смысла в их изучении. Явная опасность стереоти­пов, а значит, и основная причина их изучения, состоит в воз­можности сходных реакций в ответ на сходные стереотипы.

В наши дни большинство авторов объясняют согласованность стереотипов у представителей национальных групп исходя из тео­рии самокатегоризации Тернера. Они полага­ют, что к согласованности представлений о группе приводит вы­пуклость социальной идентичности: 1) усиливая воспринимаемую гомогенность своей группы; 2) обеспечивая ожидания взаимного согласия ее членов; 3) способствуя активному достижению кон­сенсуса благодаря взаимному влиянию.

Еще одним сущностным свойством стереотипа считается неточность. Стереотипы могут быть неточными как по причине «неверного направления» (человек думает, что большинство членов группы А обладают чертой Б, тогда как на самом деле большинство членов этой группы не обладают этой чертой), так и по «степени обобще­ния». Иными словами, рассмотрение стереоти­пов как обобщенного приписывания черт социальной группе яв­ляется лишь одним из способов понимания их неточности. На са­мом деле, даже если качество действительно характеризует груп­пу, ошибочной может оказаться тенденция оценивать всех и каждого из ее членов как обладающих этим качеством. Именно этот тип неточности, который точнее было бы назвать пристрастностью, является аспектом стереотипизации, пагубным для межличност­ных отношений.

Этнические стереотипы как образы этничес­ких общностей отражают, пусть и в искаженном или трансформи­рованном виде, объективную реальность: свойства двух взаимо­действующих групп и отношения между ними.

Итак, этнические стереотипы отражают реальные особеннос­ти стереотипизируемой группы. При этом признаком истинности (точности) стереотипа, во-первых, предлагается считать единоду­шие мнений двух и более групп относительно черт, характеризую­щих третью. Этот аргумент нашел свое подтверждение в проведен­ных во многих странах исследованиях.

Во-вторых, согласованность между восприятием группы самой себя и ее восприятием другой группой. Видимо, есть зерно истины в том, что американцы конкурентны, патриотичны, независимы и эмоциональны, если эти качества считают «типично американ­скими» и они сами, и русские испытуемые проведенного нами совместно с коллегами из университета штата Нью-Мексико (США) исследования . Однако «критерий ав­тостереотипа» в целом достаточно слабо проверяет точность сте­реотипов, так как нет никакой уверенности в том, что люди свою группу воспринимают более точно, чем чужую.

В-третьих, С. Ивао и Г. Триандис в сравнительно-культурном исследовании, проведенном в США и Японии, обнаружили неко­торую поддержку предположению, согласно которому точность взаимных стереотипов тем выше, чем больше сходство между куль­турами.

В-четвертых, М. Хьюстон и Й. Ясперс для получения более до­стоверных данных о точности стереотипов предложили распрост­ранить понятие атрибутивной валидности Г. Келли на уровень меж­групповых отношений и считать критериями валидности гетеро-стереотипов их отчетливость, постоянство во времени и согласованность между членами одной группы в приписывании определенных черт другой группе .

Вместе с тем на сегодняшний день существует лишь одна ре­альная возможность выяснить степень точности стереотипов: со­поставить их с эмпирически проверяемой информацией о харак­теристиках той или иной группы.

Несмотря на многочисленность исследований и попыток тео­ретических интерпретаций, проблема истинности стереотипов ос­тается по существу нерешенной. Но в любом случае свойства, приписываемые другим, косвен­ным образом отражают особенности группы, в которой распростра­нены. Так как другие народы воспринимаются через сравнение с собственным, мексиканцы могут оценивать русских как сдержанных и замкнутых, а шведы как эмоциональных и оживленных. Сами рус­ские в нескольких наших исследованиях приписывали общительность и раскованность разным народам: американцам, которые далеко не всегда включают эти черты в автостереотип, и финнам, в автостере­отип которых входят противоположные черты. Вполне вероятно, что русские особо вьщеляют эти качества у других народов из-за восприятия своих со­отечественников как «зажатых» и недостаточно общительных.

То, что реальные межэтнические отношения оказывают влия­ние на стереотипы, не требует особых доказательств. Именно от характера отношений — сотрудничества или соперничества, до­минирования или подчинения — зависят основные измерения сте­реотипов: содержание, направленность (общее измерение благопри­ятности) и степень благоприятности, а в конечном счете, степень их точности.