9.2. Исторический аспект идей общинного проживания в России

Зародившееся еще в домонгольские времена социальное устройство деревенской общины было настолько жизнеспособным и так хорошо соответствовало самой сущности русского народа, что смогло, практически без ущерба для себя, пережить 250-летнее та-таро-монгольское иго. Это устройство продолжало существовать и в условиях жесточайшего крепостничества – юридически земля и работавшие на ней крестьяне оставались собственностью помещика, но управление той и другими осуществлялось самой крестьянской средой по общинным законам. Помещик же регулярно получал от общины (мира) в установленном размере оброк натуральными продуктами, либо деньгами.

Хотя о деревенской общине начали писать уже первые славянофилы, широкую известность она получила лишь после того, как немецкий путешественник барон А. фон Гакстгаузен, посетивший Россию в первой половине XIX в., подробно описал поразившее его социальное учреждение в своей книге «Studien uber die inneren Zustande das Volkleben und insbesondere die landlichen Einrichtungen Russlands» (1847–1852). Мнение славянофилов о деревенской об-Щине сводилось в общем к тому, что в России «сохранилась община (мир), основанная на идее коллективной собственности на землю, а значит, на принципе братской солидарности, благодаря чемуименно русский народ сохранил особенную восприимчивость к духу первоначального христианства» (С. Прокофьев, 1995, с. 394).

Во второй половине XIX в. интерес к деревенской общине у славянофилов перенимают народники. Так, например, Т. Ткачев (1844-1886) писал о ней: «Конечно, народ наш очень необразован, но зато он всецело проникнут принципом общественной собственности; он, так сказать, коммунистичен из инстинкта, из традиции». И далее: «Из этого следует, что наш народ, не смотря на свою неграмотность, гораздо ближе к социализму, чем народы Западной Европы, даже если последние и более образованы» (С.Прокофьев, 1995, с. 394).

Каждая отдельная семья получала во временное пользование часть общего надела в зависимости от своего численного состава и индивидуальных способностей. Время от времени (в установленном самой общиной ритме) участки земли перераспределялись. Это исключало возможность получения на длительное время одними членами общины лучшей земли, чем у других, а также давало право каждой семье при увеличении или, наоборот, уменьшении ее численности получить больший или меньший надел. Управлялась же община регулярными собраниями (сходами) всех ее членов, сильно напоминавшими новгородское народное собрание. Славянофилы видели в таком социальном устройстве, равно как и в глубокой религиозности русского народа, реальные предпосылки «специфически русского пути развития», лишь следуя которому Россия могла осуществить предначертанную ей свыше миссию. И действительно, глубоко своеобразный характер русской деревенской общины, как связанный с ней принцип народного самоуправления (вече) – это ярчайшее проявление природных задатков русского народа.

Князь П.Кропоткин (1842-1921), русский революционер и анархист, а также известный ученый, географ и геолог, написал книгу под названием «Взаимопомощь среди животных и людей как двигатель прогресса». В ней он противопоставил принципу «борьбы за существование», изложенному Дарвином в его «Происхождении видов», всеобщий принцип «взаимопомощи» как основы биологической эволюции всех живых существ. В этом противопоставлении «помощи» и «борьбы» проявилось, можно сказать, само истинное существо русской народной души и ее изначальное неприятие основного направления новейшей западной цивилизации.

Как известно из истории России, помощь односельчанам, оказавшимся в трудном положении, занимала особое место в общественной жизни деревни. Случалось, что мир направлял здоровых людей топить печи, готовить еду и ухаживать за детьми в тех дворах,

где все рабочие члены семьи были больны. Вдовам и сиротам община нередко оказывала помощь трудом общинников: во время сева, жатвы, на покосе. Иногда всем миром обрабатывали участок сирот в течение ряда лет.

В русской деревне XVIII – XIX веков существовало такое понятие, как мироплатимые наделы. Это означало, что община (мир) брала на себя оплату всех податей и выполнение повинностей, которые полагались за использование данного надела.

Отводя участок леса для погорельца, община могла по решению схода и вырубить лес, и вывести брёвна на место стройки. Гораздо реже встречаются упоминания «мирской» помощи обедневшему крестьянину без чрезвычайных обстоятельств; считалось, что в обычных условиях хозяин сам виноват, если дела у него не ладятся.

Отзывчивость, соседская и родственная взаимопомощь наиболее открыто проявлялась на так называемых помочах. Этот обычай – приглашать знакомых людей для помощи в срочных работах, с которыми семья не успевала справиться самостоятельно (М.М.Громыко, 1991).

Порожденный самим народным существом, живой организм деревенской общины являлся единственным социальным учреждением в России начала XX века, которое могло бы послужить основанием для соответствующего духу времени нового социального порядка, каковым а нашу эпоху является социальный закон Р. Штайнера. О ней в связи с общей ситуацией в России он говорил следующее: «Там (на Востоке Европы), несмотря ни на что, возникла деревенская община. Только тот, кто понимает существо отдельных деревенских общин, может понять, что хочет возникнуть на Востоке как социальная структура. Деревенская община – вот единственная реальность на Востоке Европы. Все остальные учреждения там обречены на гибель. И Запад должен будет понять, каким образом может быть организовано это многообразие деревенских общин...» (С. О. Прокофьев, 1995, с.229).

Когда совхоз «Алексино», выделил участок в 57 га земли Санкт-Петербурскому благотворительному фонду им. К. Кенигадля строительства реабилитационного центра «Деревня Светлана», никому и в голову не могло прийти, что это то историческое место, на котором революционер М.В. Петрашевский возводил 150 лет назад постройки для своей крестьянской общины.

Интересно, что М. В. Петрашевский хотел построить именно общину и важно, что крестьянскую, то есть связанную с сельским хозяйством. Поэтому можно сказать, что место, на котором возведен Центр «Деревня Светлана», имеет социально-исторические корни строительства общины. Правда, разница в подходе создания

общины есть. М.В.Петрашевский хотел создать общину ради общины.

В основе идеи строительства Центра «Деревня Светлана» лежит помощь людям с нарушениями психического развития в их социально – психологической реабилитации. Для интеграции их общество, в своем большинстве, еще не готово к принятию таких людей, да и сами эти люди не могут войти в него, необходимо искать возможности создать такую социальную среду, в которой люди с проблемами психического развития могли бы чувствовать себя защищенными, в котором к ним будут относиться как к людям, как к личностям.

С другой стороны, создание деревенской общины на русской земле имеет исторические основания, как имевшая место в народе деревенская община – «мир».

Для улучшения жизни инвалидов с психическими нарушениями важным является опыт организации общины, в которой они овладевают необходимыми навыками для полноценной и независимой жизни. Так, в Ленинградской области в Волховском районе, на месте крестьянской общины М.В.Петрашевского организована и существует такая община – «Деревня Светлана». В ней, по желанию и с согласия родителей, молодые люди с умственной отсталостью учатся жить самостоятельно в рамках единой большой семьи, в которой на равных условиях живут и больные, и здоровые люди. Они занимаются сельскохозяйственным трудом, животноводством, сами готовят себе еду, рсуществляют уборку помещений, планируют расходы – в общем все то, что необходимо для максимально автономного проживания.

Центр «Деревня Светлана» была организована и построена с помощью наших норвежских друзей. Ее инициатором и вдохновителем является доктор Маргит Энгель, а первым директором -М. В. Михайлов. М. В. Михайлов, работая в Центре, понял необходимость иметь специальное образование, которое он получил в ИСПиП. Данная глава монографии – результаты его дипломной работы, выполненной под нашим руководством (Л.М.Шипицына) непосредственно в ходе его деятельности в качестве директора и психолога Центра «Деревня Светлана».