2. Филогенетический аспект развития мышления: врожденные и индивидуально-изменчивые формы поведения, интеллектуальное поведение животных.

В начале 20-х годов советский психолог Л.С.Выготский и его ученики (Лурия), разработали подход к исследованию высших психических процессов, особо подчеркивающих их общественно-исторический характер. Основная мысль в том, что природа человека меняется по мере того, как человек преобразует природу. Субъект и объект - человек и его продукт - формируется в одном процессе деятельности. Стоит общественно-историческим условиям изменится, чтобы изменились и особенности позна­вательных процессов. Специфику человеческой психики Выготский видит в ее опосредованности культурными, социальными по происхождению знаниями, с помощью которых человек "овладевает" течением собственных психических процессов, направляет их должным образом. Такими значениями является речь, мнемотехнические средства и т.д. Из социального знака как средстве направления человеческого поведения и психики ближайшим и непосредственным образом выводится социальность последней. Очень отчетливо это выступает на примере слова, вообще речи, рассматриваемой в качестве одного из знаков. Речь - это "соци­альный механизм поведения". Благодаря такому знаковому средству осуществляется "социальное воздействие" на личность и вообще "социальная детерминация" поведение человека. В процессе развития ребенок начинает применять по отношению к себе те самые формы поведения, которые первоначально другие применяли по отношению к нему. Ребенок усваивает социальные формы поведения и переносит их как бы внутрь, на самого себя. Знак всегда первоначально является средством внешней социальной связи, средством воздействия на другого и только потом оказывается внутренним средством воздействия на себя "Высшие" функции мышления (рассуждения, доказательства и т.д.) сначала появляются в коллективной жизни детей в виде спора между ними и только затем как бы "переносятся внутрь самого ребенка". В данном контексте внешнее означает для Выготского социальное. Следовательно, всякая высшая психическая функция, была вначале внешней, поскольку она быт социальной раньше, чем стала внутренней, собственно психической функцией. Прежние психологи полагали, что психическая функция есть у индивидов в готовой или зачаточной форме, в коллективе она лишь развертывается, усложняется и т.д. На самой же деле, высшие функции сперва складываются в коллективе в виде отношений детей, затем становится психическими функция­ми личности. Особое и наибольшее внимание Выготский уделяет речевому, словесному знаку. Именно речь носит на себе наиболее явные признаки социогенного происхождения. По его словам, с момента овладения языком все внутреннее развитие ребенка из животной фазы (биологической) переходит в собственно человеческую (социальную). Язык приобщает ко всем} духовному опыту человечества и делает возможным развитие "высших" психических функций (обобщение, суждение и т.д.). Е единстве мышления и речи ведущим для Выготского является не первое, а второе. Такое понимание речи неразрывно связано с его трактовкой вообще всякого знака. Человек "овладевает" своим поведением, своими психическими процессами и направляет их с помощью культуры, культурных средств знаков. Можно сказать, что высшие психические функции - это низшие плюс овладение ими с помощью воли, использующей культурные средства. Исследования на людях живущих в условиях относительно элементарной социально-экономической практики и неграмотных. Исследовали их с помощью метода классификации (предлага­ется четыре карточки с изображением предметов, один из предметов отличается от всех остальных). Неграмотные люди отчетли­во предпочитают классифицировать предметы по их принадлежности к одной наглядно-действенной ситуации, например относят топор, пилу и полено в одну группу, отказываясь, отнести к этой же группе лопату. Но эти испытуемые могут относи­тельно легко понять и др. - категориальную - форму классификации, считая ее однако несущественной. Однако при овладеть грамотой, переходя к более сложным общественно-организационным формам производства эти испытуемые легко овладевают "категориальной" формой обобщения объектов, что убедительно показывает наличие фундаментальных сдвигов в различны) познавательных операциях, которые вызываются социально-экономическими и культурными факторами.

Экспериментальные работы, посвященные изучению предыстории человеческого мышления, его генетических корней в жи­вотном мире, сыграли важную роль в понимании происхождения мышления. Уже первые систематические исследования (Кёлер, Йеркс, у нас - Ладигина-Котс) интеллектуального поведения человекообразных обезьян показали, что у высших жи­вотных осуществляется сложная деятельность, которая по своему характеру сходна с мышлением, хотя и протекает в форме внешне-двигательных операций ("практический интеллект" или по Павлову "ручное мышление", животных). Выготский по­казал, что "мышление" животных превращается в подлинное мышление человека под влиянием перекрещивания линии раз­вития предметных действий и линии развития голосовых реакций, которое необходимо происходит в условиях коллективной трудовой деятельности. В результате голосовые сигналы, осуществляющие общение животных, все более превращаются из инстинктивно-выразительных в отражающие объективное содержание и становятся носителями обобщений, вырабатываю­щихся в практическом опыте, т.е. приобретают функцию означивания. С другой стороны, практически интеллектуальное поведение "оречевляется", опосредуется языком, словесными понятиями и в силу этого может приобрести при дальнейшем развитии форму внутренних речевых процессов, свойственную словесно-логическому мышлению. Интеллектуальное пове­дение является вершиной психического развития животных. Однако говоря об интеллекте, "уме" животных, их мышлении, необходимо отличить, что чрезвычайно трудно точно указать, по поводу каких животных можно говорить об интеллекте, а по поводу каких - нет. Очевидно речь может идти лишь о высших позвоночных, но не только о приматах. Предпосылкой и основой развития интеллекта животных - является манипулирование, причем прежде всего с биологически нейтральными объектами. В ходе манипулирования, особенно при выполнении сложных манипуляций, происходит обобщения опыта дея­тельности животных, формируются обобщенные знания об предметных компонентах окружающей среды, и именно этот обобщенный двигательно-сенсорный опыт составляет главную основу интеллекта обезьян. По Павлову, "чистейшая беско­рыстная любознательность",' заставляет обезьяну изучать объект манипуляции в ходе активного воздействия на него. При этом одновременно и во взаимодействии друг с другом включается в познавательную деятельность разные сенсорные и эффекторные системы. Преобладающее значение у обезьян имеет сочетание кожно-мышечной чувствительности руки со зри­тельными ощущениями. Также участвуют обоняние, вкус, тактильная чувствительность околоротовых вибрисс, иногда слух и т.д. В итоге животные получают комплексную информацию об объекте как едином целом и обладающем разнокачествен­ными свойствами. Именно в этом и заключается значение манипуляции как основы интеллектуального поведения. Чрезвы­чайно важной предпосылкой интеллектуального поведения является и способность к широкому переносу навыков в новые ситуации и к решению сложных задач, к полноценной ориентации и адекватному реагированию в новой обстановке. На ос­нове исследований Ладыгина-Котс пришла к выводу, что мышление животных имеет всегда конкретный чувственно-двигательный характер, что это - мышление в действии, причем эти действия являются всегда предметно-отнесенными. Та­кое мышление представляет собой практический анализ и синтез, который при орудийной деятельности осуществляется в ходе непосредственного обращения с объектом, в ходе их обследования, обработки и применения. При этом большую роль играют обобщенные зрительные представления. В соответствии с этим Ладыгина-Котс считает возможным выделить две различных по сложности и глубине формы мышления (у человекообразных обезьян). Первая форма характеризуется уста­новлением связей раздражителей, непосредственно воспринимаемых в ходе его деятельности. Это анализ и синтез в нагляд­но обозреваемой ситуации. Вторая форма характеризуется установлением связей между непосредственно воспринимаемым раздражителем и представлениями (зрительными следами). Интеллектуальное поведение обезьян обладает биологической ограниченность. Оно всецело определяется образом жизни и чисто биологическими закономерностями. Тот же вывод делает и Рубинштейн, он пишет, что формы поведения, связанные с зачатками интеллектуальной деятельности, исходят у животных из инстинктивной мотивации, связанной с органическими, биологическими потребностями.