Басов м. Я. Проблема развития человека

(Басов М.Я. Избранные психологические произведения. – М., 1975).

Проблема развития вместе с проблемой предмета и с методологической составляет основание психологии. Три эти проблемы образуют одно целое, из которого развитая система научного знания возникает подобно тому, как всякий сложный организм развивается из одной первоначальной клетки. Мы сначала выяснили саму сущность этого основания, т. е. предмет, а затем, исходя из последнего, перешли к методологической проблеме. Теперь нам надлежит поступить аналогичным образом: исходя из предмета психологии, попытаться определить хотя бы в самом общем виде характер закономерностей, развития этого предмета. Ставя так вопрос, мы исходим из положения, что развитие предмета определяется природой и свойствами самого предмета. О каком бы развитии ни шла речь, всегда при этом должны встать два основных вопроса: 1) каков предмет этого развития, т. е. что развивается; 2) каково развитие данного предмета, т. е. как это развитие происходит. Определенное понимание предмета может исключать идею всякого развития, это хорошо известно из истории всей науки, поскольку данная идея является сравнительно недавним достоянием научного мировоззрения. Но область психологии и в этом случае может представить лучшие, так сказать, классические по чистоте отрицания момента развития образцы мышления. Таковым является, несомненно, понятие души. Последнее представляет собой образец такого понимании предмета психологии, которое именно исключает возможность развития по самому своему существу. Душа есть сущность вечная, постоянная и неизменная. Эта сущность иррационального происхождения, и, как таковая она абсолютно чужда развитию.

Эмпирическая психология со своей новой формулой, определяющей предмет психологии как психические или душевные явления, не внесла сколько-нибудь существенного изменения в положение проблемы развития. Правда, она несколько раскрепостила эту проблему из уз души с ее атрибутами вечности и неизменности и дала возможность развернуться эмпирическим исследованиям в области детской психологии. Но настоящей теории психического развития эпоха этой психологии создать не могла и не создала, так же как и предшествующая. Взгляд на «предмет», хотя как будто и освобожденный от атрибутов, исключавших развитие, тем не менее и теперь до такой степени еще оставался связанным с воззрениями прошлого, что для разработки коренных вопросов психического развития необходимых условий этим взглядам не создавалось. Проблема психогенеза в том виде, в каком ее могла поставить эмпирическая психология, фактически не имеет под собой реальной почвы и потому была обречена нa уклоны или в идеалистическую метафизику или же на путь положительной науки, несомненно, связанные с проблемой развития человека и очень; важные для ее разработки, но все же отличные от собственных путей психологии как таковой. Так, Вундт, говоря об «органическом развитии психических функций», подробно трактует вопросы, относящиеся к развитию «субстрата» психических функций, т.е. нервной системы; что же касается развития самих психических функций, то вся эта проблема сводится к установлению того, чти связность в состояниях сознания с ходом развития становится все большей, захватывая все более длительные промежутки времени, причем устанавливается это на интроспективном опыте индивидуального сознания и отсюда переносится на весь филогенез.

Опасность уклониться в проблеме развития на чуждые, хотя, может быть, и положительные, пути угрожает также «психологии как науке о поведении», если рассматривать данную формулу как законченную и проблему развития ставить точно на основе данной формулы. Она сама по себе не открывает предпосылок для выявления специфических закономерностей собственно развития человека и потому обрекает на односторонний биологизм, приводящий в конечном итоге через модернизированный физиологический антропоцентризм к идеализму. Предпосылки этого четко выражены в построениях некоторых современных американских бихевиористов, как Уотсон, Лешли, Вейсс и др. Одни из этих авторов стремятся вывести всю человеческую деятельность из физиологических механизмов, другие, как Вейсс, идут еще дальше и стремятся к грамм-сантиметр-секундному измерению человеческого поведения на основах электронно-протонной теории и биофизики. Человеческое поведение, будучи предметом очень сложным, может быть объектом для целого ряда наук, из которых каждая может изучать его со своей специальной точки зрения. Вследствие этого почему же нельзя изучать и биофизические или злектронно-протонные основы поведения? Но с психологией человека это не имеет ничего общего, у нее имеются свои особые задачи.

Основной недостаток, какой обычно наблюдается в постановке проблемы психического развития и который необходимо преодолеть, заключается в том, что развитие это стремятся понять и вынести изнутри самого человека, без надлежащего учета того, что в действительности оно является результатом взаимодействия человека с окружающей его закономерно организованной действительностью. Впрочем, последнее положение само по себе настолько элементарно, что обычно всегда как будто и исходят из него, не утолишь видимость понимания существа вопроса, поскольку объективная закономерно организованная действительность в таких случаях чаще всего представляется и виде аморфной среды, которая играет роль некоторого фактора, стимулирующего, питающего, содействующего или тормозящего ход развития, но не больше того, т. е. не определяющего самые закономерности этого развития. Закономерности развития мыслятся в таких случаях всецело в самом человеке — в его психике или в его физиологической организации, иногда в том и другом одновременно.

Но правильная постановка проблемы должна быть иная. Взгляд на развитие как на результат взаимодействия человека с окружающей его действительностью должен остаться исходным. Однако мы полагаем, что это обязывает нас к иным выводам, чем это обычно мыслится. Обратимся сначала к самой формуле, определяющей предмет развития. Она должна быть на уровне указанного исходного момента, а это значит, что она не должна сводить предмет развития к какому-либо моменту в самом человеке, будь то психика или физиологические механизмы и т. д., а должна поставить его на более широкое основание. Именно этой цели и служит формула «человек как активный деятель в среде» (лучше: «человек как активный деятель в объективной закономерно организованной действительности»). Назначение этой формулы заключается всецело в том, чтобы взять все явления, развитие которых нас интересует, в том целостном контексте, в каком они в действительности всегда пребывают и в котором фактически осуществляется их развитие. Человек как активный деятель в окружающей его и взаимодействующей с ним объективной действительности обозначает данный контекст с достаточной степенью правильности и ясности.

Указываемая постановка вопроса приводит с необходимостью к определенным выводам. Первый и основной вывод: психическое развитие не должно быть смешиваемо или отождествляемо с развитием организма человека как такового. По сути дела, здесь две разные проблемы, хотя и связанные, конечно, друг с другом. Различие между тем и другим развитием заключается в том, что развитие организма в основе своей опирается на механизм, биологически фиксированный в самом организме. В силу этого процесс развития здесь идет вперед по одному и тому же пути н приводит к превращению первоначальной! зачаточной клетки в зрелый организм определенного вида, в данном случае в человеческий организм. Что касается среды, то хотя без связи с ней и без ее определенного содействия и этот процесс развития осуществляться не может, тем не менее, источник закономерности развития лежит не в ней, а в самом организме... Развитие человека как деятеля в среде происходит при совершенно иных условиях, и потому результаты его получаются совершенно иные: в зависимости от условий развития в отношении каждого отдельного человека здесь возможно огромное разнообразие и все контрасты, какие только в данном развитии мыслимы вообще. Правда, это положение не абсолютно; известные влияния н ограничения на процесс развития оказывает и сам организм человека как таковой, по это нисколько не изменяет существа нашей постановки вопроса, так как она остается безусловно правильной в пределах тех возможностей, которыми располагает человек как организм на определенной стадии его развития или при том или ином определенном состоянии его.

Здесь возможна аналогия с закономерным ходом общественного развития и с ролью в нём географической среды, в условиях которой осуществляется развитие данного общества. Географическая среда тоже создает известные предпосылки и оказывает свое влияние на ход развития общества, но логика этого развития, его объективная закономерность определяются не ею, а другими факторами— состоянием производительных сил и производственными отношениями, существующими внутри данного общества.

В чем заключается сущность или внутренний смысл развития человека как активного деятеля в среде? В действенном проникновении в эту среду и в овладении ею посредством действенного познания ее. Этот внутренний смысл остается одним и тем же, как бы незначителен ни был сам по себе отрезок познаваемой действительности и, следовательно, отрезок пути развития. Познает ли человек свойства какого либо отдельного тела, что дает ему возможность действовать с этим телом сообразно с его природой; научается ли он разводить растения, плоды которых употребляет в пищу; подмечает ли он правильность в чередовании отдельных явлений природы, сообразно с чем организует свою собственную жизнь; с другой стороны, познает ли маленький ребенок понятие числа и элементарные операции с ним, дающие ему возможность установить свои взаимоотношения со средой на основе точного измерения; познает ли он физическое устройство окружающего мира или историю того общества, членом которого он является, – во всех этих и им подобных случаях в основе лежит проникновение человека в действительность, овладение последней через познание ее, и вместе с тем во всех этих случаях мы имеем реальные отрезки пути развития человека как деятеля в среде, т. е. психического развития. Таким образом, по своему существу путь психического развития человека безграничен так же, как мир. Это отличает его от биологического развития организма; последнее имеет конечную задачу — создать организмы определенного вида, и поскольку этот результат достигается, постольку развитие оканчивается. Психическое развитие само по себе может идти, в бесконечность вселенной. Но оно не существует вне ограниченного организма и потому практически становится тоже ограниченным. Это ограничение происходит не только со стороны времени, т. е. не только по ограниченности жизни человеческого организма, но также и по содержанию, поскольку каждый организм обладает ограниченными, и притом определенными, свойствами, делающими его пригодным для проникновения в одни области действительности и непригодным для проникновения в другие. Родившийся глухим никогда не будет деятелем в мире звуков, а слепой навсегда лишен возможности опираться в своей деятельности и, следовательно, в своем развитии на свойства мира, открытые нашему зрению.

Коренной вопрос: как происходит это развитие, чем оно направляется и что вносит в него ту закономерность, какой оно фактически обладает. Обращаясь к развитию организма как такового, мы как будто сразу получаем ясное указание: если в с дном случае развитие опирается на механизм, биологически фиксированный в самом организме, а в другом этого нет, то из этого следует, что во втором случае источник закономерности надо искать вне организма, т. е. в окружающей его объективной действительности. Несмотря на это, до сих пор на представления о ходе психического развития человека обычно оказывает исключительное влияние та закономерность, какая имеется в биологическом развитии организма. Закономерность психического развития обыкновенно мыслится как закономерность того же самого типа, что и биологическая закономерность, или как та же самая. Значит, источником закономерности считают сам организм, все в нем самом, внутри него. При этом, смотря по тенденциям общего мировоззрения, одни будут стараться отыскать источники закономерностей в физиологических механизмах или в биофизических основах организма, а другие – в самобытных началах психики.

Выражением такого рода представлений является, между прочим, то, что психические и биологические признаки и качества человека объединяют как равноценные в характеристике определенной стадии развития. Так, например, характеризуя ребенка семилетнего возраста, наделяют его, во-первых, рядом биологических признаков, каковы различные антропометрические показатели, функциональное состояние отдельных органов и т. п. включительно до состояния зубов, и, во-вторых, признаками психологическими, долженствующими характеризовать ребенка как деятеля в среде. При этом те и другие признаки мыслятся возникающими на основе закономерностей общего типа и считаются обязательными для данного возраста. В основе этого воззрения лежит ошибка фундаментального значения. Смысл последней заключается в иллюзии нашего восприятия собственного организма как источника всех и всяческих закономерностей, вследствие чего не, замечается основной, главный источник таковых, каким является вся закономерно организованная действительность. Но развитие человека как деятеля в среде приводит его в непосредственный контакт и во взаимодействие с этой действительностью и потому подчиняет его последней. Обращаясь к; конкретным факт эти психологического развития, мы находим в них общее подтверждение данного положения, заключающееся в том, что каждый человек как деятель в среде в возможностях своих ограничен тем, что он получил от среды, в условиях которой происходило его развитие. Это значит, что внутренней предопределенности, подобной той, какая есть в биологическом развитии организма, здесь нет. Однако этих доказательств нам недостаточно, так как они не вскрывают внутренней стороны развития человека как деятеля в среде под воздействием объективной закономерности самой среды. Поэтому надо взять вопрос глубже, а для этого поставить его конкретно; далее нужно направить его на такие конкретные явления, в которых интересующая нас сторона выступила бы с наибольшей отчетливостью. Мы исходим из формулы «человек как активный деятель в среде». Но ведь это самое общее определение нашего предмета, абстракции, из которой изъяты все элементы конкретного. Чтобы вести анализ предмета вглубь, надо подыскать для него твердую точку опоры в конкретной действительности. Очевидно, в огромной области человеческого труда, в разнообразии его профессиональных различий – вот где надо искать точку опоры для анализа развития человека как деятеля в среде. И мы обращаемся именно сюда, к профессиональной трудовой деятельности людей. Для начала возьмем то, что нам ближе, – область научной деятельности какой-либо определенной специальности. Значит, мы должны ясно представить себе процесс развития человека как некоторого научного специалиста, например как математика. Первое, что мы должны констатировать, имея дело с таким процессом, это то, что он совершается строго закономерно. В ходе его наблюдается строгая последовательность течения явлений, последовательность стадий развития, которые расположены в определенном порядке. В самом деле, ведь всякая наука постигается изучающим ее человеком именно таким образом; здесь не допускается никакого произвола и никакой беспорядочности. Если мы возьмем какой-нибудь комплекс математических истин, связанных друг с другом, то мы не можем овладеть этим комплексом, т. е. не можем пропустить через него свое развитие иначе как в строго определенном порядке, начиная с одного, переходя к следующему и т. д. Нарушение данного порядка оказывается невозможным. Почему это так происходит? Мы говорим обычно в таких случаях, что, не зная одной теоремы, мы не можем понять другую. Это мы указываем как бы субъективное основание для данного хода развития, но если внимательно вдуматься в существо вопроса, то станет ясно, что субъективное состояние здесь является лишь отражением нарушенной объективной связи между двумя или несколькими объективными математическими факторами. Это положение обладает качеством очевидной для нас истины. Но ведь совершенно ясно, что то, что мы увидели сейчас в маленьком зеркале одного математического комплекса, отражает собой истину всей математики и всего научного познания в целом. Всякая наука имеет свою собственную логику, свою закономерность, которой и определяется процесс проникновения человека в эту науку, т. е. процесс его психологического развития как деятеля в данной среде. Но сама-то логика и закономерность науки откуда берутся? Каковы ее источники? Не ясно ли, что таковыми являются объективная действительность и ее закономерности. Закономерности действительности, направляя ход нашего познания природы, проецируются благодаря этому в систему этого познания, т. е. в науку, и впоследствии определяют ход развития людей через посредство науке так же, как и непосредственно сами по себе. Так, объективная логика природы проецируется в логику естествознания, а объективная логика исторического процесса развития человеческого общества находит отражение в логике научного обществознания. Не будет ошибки, если мы скажем, что такой ход развития имеет место во всех тех случаях, где человек, приспосабливаясь к среде, воздействует на последнюю и, преобразуя ее в своем труде, опирающемся на орудия, приспособляет ее к себе, т. е. где он является именно человеком. Животное, как правило, способно только себя приспособлять к среде, поэтому оно не является активным деятелем и среде и не способно создать никакой «науки» в самом широкомI смысле этого слова. Когда объективная закономерность мира действует в процессе развития человека через посредство науки, в которую она проецируется с естественным ходом человеческого познания, тогда данный процесс развития идет как бы облегченным ходом по сравнению с тем, как если бы те же закономерности определяли его непосредственно из самой действительности. Только этим и объясняется то, что в условиях культурного развития один человек на протяжении своей короткой жизни может проникнуть своим развитием в структуру мира так глубоко как всё человечество могло достигнуть этого за всю прошлую историю. Но для нас важно отдать себе ясный отчет в том, что в основе своей закономерный характер процесса развития человека остается одним и тем же независимо от того, определяется ли он (процесс) непосредственна объективными закономерностями мира, когда человек постигает их сам в своем практически действенном опыте, или те же закономерности воздействуют на этот процесс через посредство «науки» в самом широком смысле этого слова. Конечно, в том и другом способе воздействия много своеобразных особенностей, и вся совокупность результатов воздействия тем и другим способам на человека получается в обоих случаях очень различной для нас, однако, важна сейчас лишь самая глубокая основа хода развития, самый источник закономерности последнего, в чём оба способа воздействия при всех различиях своих оказываются тождественными...

В чем заключается в ходе психологического развития человека роль биологического фактора и каковы взаимоотношения его с объективными закономерностями этого развития? В общем виде мы уже ответили на этот вопрос. ...Биологический фактор, г. е. организация самого организма, является именно фактором психологического развития, который обслуживает процесс развития аппаратом соответствующего качества и мощности. Сам этот аппарат тоже находится в развитии; последнее, ввиду того, что аппарат нашего организма опирается в основе своей на закономерности, определяющие развитие всего организма, т. е. на те, которые биологически фиксированы в нем самом. Но при этом самая деятельность этого аппарата, развертывающаяся во взаимоотношениях со средой, разумеется, не остается без влияния на ход развития его самого. ...Вне всякого сомнения, что реальная линия психологического развития человека является некоторой результантой обоих моментов, определяющих ее, т. е. того, что вносит в развитие источник Объективной закономерности, находящейся вне организма, и того, что вносит в него сам организм. Механизм взаимоотношений этих двух моментов мы не вскрывали, ставя вопрос как бы односторонне, но наша задача заключалась, во-первых, в том, чтобы обратить внимание на особую сложность этого механизма, большую, чем обычно представляют, и, во-вторых, в качестве предпосылки для правильного понимания механизма взаимодействия мы считаем необходимым установить значение взаимодействующих моментов самих по себе, каждого в их собственной функции в ходе развития.