Переживание развода родителей взрослыми

Одной из тенденций, наблюдающихся в современном обществе, является увеличение частоты разводов. В России, согласно статистическим данным, численность разводов возрастает, начиная с середины XX в. На протяжении последнего десятилетия в нашей стране ежегодно раз­водятся около 700 тысяч пар. В связи с тем, что события детства и субъ­ективные переживания, связанные с ними, оказывают воздействие на жизнь взрослого человека, изучение переживаний развода родителей является актуальным и значимым для понимания функционирования современной семьи.

В 2010 г. нами было проведено исследование, направленное на изучение отношения взрослых к разводу родителей, пережитому ими в детстве. В исследовании приняли участие 54 взрослых (среди них 80% женщин и 20% мужчин), чьи родители развелись. Средний возраст рес­пондентов на момент развода родителей составил восемь лет. Согласно цели исследования, нами была разработана анкета «Переживание разво­да родителей в детстве». Анкета направлена на изучение событий, свя­занных с разводом родителей, и переживаний, испытанных респонден­тами. Анкета содержит открытые и закрытые вопросы и шкалы семан­тического дифференциала. По свидетельству испытуемых, период, ко­гда отношения родителей были особенно напряженными до развода, длился в среднем четыре года. Скорее всего, эти родители стремились сохранить брак, несмотря на конфликтность отношений. После развода родителей респонденты в 100% случаев воспитывались матерью и про­живали с ней. 76% испытуемых отмечали, что отец продолжал прини­мать участие в их воспитании после развода. Наблюдается тенденция к совместному воспитанию ребенка родителями даже после их развода. Инициатором развода являлась мать в 52% случаев, отец - в 29% случа­ев. По свидетельству 19% респондентов решение о разводе было приня­то родителями обоюдно. Матери более склонны принимать решение о разводе, нежели отцы.

Напряженность отношений родителей до развода испытуемые оценивают 64,3% респондентов, после развода - на 35,3%. Таким обра­зом, отмечается тенденция к сокращению конфликтов и снижению их интенсивности между супругами поле развода. Помимо этого респон­дентам предлагалось оценить то, насколько близкими были их отноше­ния с родителями до и после развода. Установлено, что близость испы­туемых с матерью до развода в среднем составила 69,1%, после развода -73,1%. Можно предположить, что отношения ребенка с матерью вслед­ствие развода родителей остаются такими же близкими, какими они были до развода. Однако в отношениях с отцом, согласно оценке рес­пондентов, наблюдаются обратные изменения. Данные анкеты указы­вают на то, что и мужчины, и женщины после развода родителей в дет­стве отдалились от отца. Однако потеря близости в большей степени характерна для отношений мужчин с отцом (на 37,1%), нежели женщин (на 17,9%). Вероятно, девочки испытывают большую потребность в со­хранении близких отношений с отцом после развода родителей. Отно­шение к обоим родителями после развода не изменилось более чем у половины респондентов. При этом у 27% респондентов отношение к матери улучшилось (в среднем на 8 баллов), ухудшилось - у 16% рес­пондентов (в среднем на 11 баллов). Отношение к отцу улучшилось у 36% (в среднем на 17 баллов), ухудшилось у 12% респондентов (в сред­нем на 24 балла). Таким образом, отношения между родителями могут обусловливать отношение ребенка к ним.

Немцова Г. Д. Божко Т. В.

ИЗУЧЕНИЕ СИТУАЦИОННОЙ ИЗМЕНЧИВОСТИ

МОТИВАЦИИ ПОМОЩИ

Просоциальное поведение изучается различными дисциплина­ми. Особенность психологического его рассмотрения состоит в том, что исследователь обращается не столько к объективному результату по­ступка, сколько к тем внутренним процессам, которые детерминируют этот результат (Нартова-Бачавер С. К., 1992). Признавая сложность пси­хологической детерминации просоциального поведения, большинство исследователей выделяют личностные и ситуационные факторы. Значе­ние факторов ситуации в развитии и проявлении психического практи­чески признано всеми подходами, а расхождения между ними связаны с тем, в какой степени ситуационные факторы способны детерминировать поведение человека. Однако признание роли ситуационных переменных еще не означает изучения самой ситуации. Н. В. Гришина отмечает, что понятие ситуации нередко даже не определяется в психологической литературе (Гришина Н. В., 1997). Сравнительно недавно стали появ­ляться работы, касающиеся психологического определения ситуации (Magnusson D., 1981), (Емельянов Ю. Н., 1985), (Филиппов А. В., Ковалев С. В., 1986), (Бурлачук Л. Ф., 1998). В работе А. В. Филиппова и С. В.Ковалева подчеркивается, что ситуация как элемент психологи­ческого тезауруса есть результат взаимодействия субъекта со средой.

Применительно к нашему исследованию - морально значимый поступок зависит не только от актуальной позиции субъекта, но и от конкретных условий и обстоятельств. Поэтому предметом нашего изу­чения стало влияние ситуационных условий на выраженность мотива­ции помогающего поведения студентов. Анализ эмпирических данных позволяет говорить об обусловленности морально значимого поведения человека логикой той деятельности, в которую он включен, а также пе­реживанием успеха - неуспеха в ней (Хекхаузен Х., 1986).

В данной работе мы остановимся на проверке следующей гипо­тезы: включение в ситуацию достижения способно ослабить мотивацию помощи; переживание успеха в деятельности увеличивает желание по­мочь другим людям, а переживание неудачи - ослабляет. Исследование проводилось в 2010 г. на базе БГПУ им. М. Танка. В нем приняли уча­стие 77 студентов второго курса факультета психологии (69 девушек и 8 юношей). На первом срезе (незадолго до контрольного теста по дисцип­лине «Психология развития») замерялся уровень фоновой мотивации помощи и проводился социометрический опрос по критерию выражен­ности альтруистического поведения. Второй опрос проводился по окон­чании занятия, когда студенты уже знали, какую отметку они получили. Им задавался вопрос об удовлетворенности результатами теста. На ос­новании ответа в протоколе фиксировался «успех» или «неуспех».

Для выявления мотивации помощи применялся опросник «мо­тивация помощи» (Нартова-Бачавер С. К., 1992). Для определения вы­раженности реального помогающего поведения был проведен социо­метрический опрос. При отборе критериев мы стремились к тому, чтобы это были конкретные ситуации, приближенные к реальной жизни сту­дентов.

В результате обработки первичных данных были выделены три группы респондентов, условно обозначаемые как «отзывчивые», «ин­дифферентные» и «уклоняющиеся». Для обработки данных использова­лись статистические критерии различий для связных выборок (парный критерий Т-Вилкоксона) и несвязных выборок (критерий U-Вилкоксона - Манна-Уитни). Статистическая обработка проводилась с помощью программы SPSS 10,0.

В целом по всей группе произошло снижение показателя моти­вации помощи ко второму замеру (z = -2,64, p = 0,008). Т. е. фактор включенности в ситуацию достижения привел к ослаблению мотивации помощи, что согласуется с данными Я. Рейковского. Однако динамика изменений различна. В группе студентов, удачно справившихся с кон­трольным тестом, существенных изменений по показателю мотивации помощи не произошло. В группе студентов неудачно сдавших тест, от­мечено существенное снижение мотивации помощи (z = -3,33, p = 0,001). Что касается влияния успеха и неудачи на степень выражен­ности мотивации, то полученные результаты частично соответствуют выдвигаемым гипотезам. Так, студенты в случае неудачи выражали меньшее по сравнению с первым опросом желание помогать другим людям.

При сравнении результатов мотивации помощи в разных ста­тусных группах наблюдается следующая закономерность: чем выше социометрический статус группы, тем выше в ней показатель мотива­ции помощи. Причем различия становятся наиболее заметны во втором срезе. Таким образом, в ходе исследования удалось изучить динамику мотивации помощи студентов в условиях включенности в ситуацию достижения, переживания успеха и неудачи.

Нестеренко Е. С. Полегошко А. С. Гончарова С. С.

КОПИНГ-СТРАТЕГИИ МЛАДШИХ ШКОЛЬНИКОВ

И ПОДРОСТКОВ

Во второй половине XX в. в психологии возникла проблема изучения копинга, или совладающего поведения, которой в настоящее время в разных странах посвящено большое количество эмпирических и теоретических исследований (А. Блазер, Э. Хайм, Р. Лазарус, С. Фолкман, Н. Эндлер и др.). В отечественной психологии эта тема долгое время не получала своей разработки, так как не была определена соответствующая система понятий. Ситуация изменилась в последние десятилетия, которые отмечаются ростом отечественных исследований в данном направлении (Т. Б. Карцева, Е. В. Куфтяк, И. М. Никольская, Р. М. Грановская и др).

Исследовательская работа выполнена в рамках курсового про­екта «Особенности копинг-стратегий детей разного возраста». Цель ис­следования: изучить особенности копинг-стратегий младших школьни­ков и подростков. Гипотеза: существуют различия в репертуаре копинг-стратегий младших школьников и подростков.

Выборка исследования: 30 учеников 2-4 классов в возрасте от 7 до 10 лет; 30 учеников шестых классов в возрасте 12-13 лет. В иссле­довании был использован «опросник копинг-стратегий школьного воз­раста» П. Джонса (Никольская И. М., 2000).

По результатам статистических данных (критерий Манна-Уитни) не выявлено различий в количестве используемых копинг-стратегий у младших школьников и подростков. Содержательный ана­лиз позволил охарактеризовать репертуар стратегий преодоления в двух исследуемых выборках. Так, у младших школьников преобладающими являются следующие копинг-стратегии: плачу или грущу - 66,6%; мо­люсь - 66,6%; обнимаю или прижимаю к себе кого-то близкого, люби­мую вещь, глажу животное - 63,3%; мечтаю, представляю себе что-нибудь - 63,3%; стараюсь забыть - 60%; говорю сам с собой - 53,3%; остаюсь сам по себе, один - 53,3%. Наименьшее количество выборов получили стратегии: воплю и кричу, схожу с ума, дразню кого-нибудь, бью, ломаю или швыряю вещи; борюсь или дерусь с кем-нибудь.

У подростков приоритетные места занимают следующие ко-пинг-стратегии: стараюсь расслабиться, стать спокойным - 60%; смот­рю телевизор, слушаю музыку - 60%; стараюсь забыть - 53,3%; гуляю вокруг дома или по улице - 50%; остаюсь сам по себе, один - 46%, го­ворю с кем-нибудь - 46%; обнимаю или прижимаю к себе кого-то близ­кого, любимую вещь, глажу животное - 43%; мечтаю, представляю себе что-нибудь - 43%. Единичные ответы были получены в отношении: дразню кого-нибудь, бью, ломаю или швыряю вещи; воплю или кричу; борюсь с кем-нибудь, говорю сама с собой и схожу с ума.

Таким образом, на основании полученных результатов мы мо­жем сделать следующие выводы:

1. Не выявлено различий в количестве используемых копинг-стратегий у респондентов двух возрастов.

2. Младшие школьники и подростки четко дифференцируют социально-приемлемые/неприемлемые копинг-стратегии (последние места в перечне стратегий занимают социально неодобряемые копинг-стратегии: дразню кого-нибудь, бью, ломаю или швыряю вещи; воплю или кричу; борюсь с кем-нибудь).

3. Подростки в большей степени используют поведенческие ко-пинг-стратегии, младшие школьники - эмоциональные. У подростков проявляются навыки саморегуляции при встрече с трудными ситуация­ми (стараюсь расслабиться, оставаться спокойным; слушаю музыку; гуляю вокруг дома или по улице).

4. Полученные данные могут стать основой для разработки профилактических и коррекционных программ по формированию осоз­нанных стратегий преодоления трудных ситуаций.

Околот М. В.