Невротические проявления у студентов и их связь с функциональным состоянием

Проблема здоровья студенческой молодежи относится к разря­ду актуальных и социально значимых для современной России. В лите­ратуре описан целый комплекс неблагоприятных факторов, существен­но осложняющих личностно-профессиональное развитие (Деркач А. А., Дьячков В. М., 1997; Ширманова О. В., 2002), среди которых наиболее распространены пограничные нервно-психические расстройства и эмо­ционально-неблагоприятные состояния.

Целью работы явилось исследование неблагоприятных психо­эмоциональных состояний у студентов и их связи с функциональным состоянием. В исследовании приняли участие студенты Тамбовского университета имени Г. Р.Державина.

Для решения поставленных задач нами был использован опрос­ник К. К. Яхина - Д. М. Менделевича, направленный на выявление нев­ротических расстройств. В результате было выявлено, что 57% студен­тов (n = 268) имеют невротические расстройства в структуре личности, в том числе 22,7% на первом курсе, 34,3% на четвертом курсе. Качест­венный анализ показал, что наиболее часто встречается среди студентов невротическая тревога (70% случаев), в 60% распространены обсессив-но-фобические расстройства, а в 50% выявлены истерия и вегетативные нарушения. При этом достаточно часто у одного студента встречаются несколько невротических расстройств.

Далее нами было выделено две группы студентов: первая груп­па - с невротическими проявлениями в структуре личности; вторая без невротических проявлений, которая условно названа неврозоустойчи-вой. В этих группах был проведен сравнительный анализ психофизио­логических характеристик. В этих группах было проведено исследова­ние функционального состояния с помощью прибора типа Варикард», который позволяет рассчитать интегральный показатель по Р. М. Баевскому на основании анализа вариабельности сердечного рит­ма.

Интегральный показатель позволяет оценить функциональное состояние студентов и отнести его к одному из трех диапазонов: нор­мальному, преморбидному, донозологическому. Так, в группе студентов с невротическими расстройствами функциональное состояние находит­ся на преморбидном уровне у 37,3%, на донозологическом уровне -у 41,5%, в норме - у 21,3 %. У студентов без невротических проявлений функциональное состояние на преморбидном уровне обнаружено у 31,4%, на донозологическом уровне - у 35,2%, в норме - у 33,4% лиц. Использование ф-критерия позволило установить, что процент лиц с функциональным состоянием на преморбидном уровне выше у сту­дентов с невротическими проявлениями, чем у студентов без невроти­ческих проявлений (ф* = 2,27, р < 0,01 при фкр = 2,3), функциональное состояние в диапазоне нормы чаще встречается среди лиц без невроти­ческих проявлений (ф* = 3,23, р < 0,01 при фкр = 2,31).

Корреляционный анализ показал, что у студентов с невротиче­скими проявлениями существует достоверная положительная связь функционального состояния со шкалой невротической тревоги (r = 0,494; р < 0,05), т. е. чем выше невротическая тревога, тем больше функциональное состояние смещено от нормального полюса к донозо-логическому. Это свидетельствует о возможном векторе соматизации эмоционального состояния.

С другими шкалами опросника и в группе студентов без невро­тических проявлений корреляционных связей не установлено. Кроме того, в структуре личности студентов с невротическими проявлениями выявлены такие деструктивные проявления, как алекситимия. Среди студентов, у которых выявлены невротические проявления, 30% перво­курсников и 34% старшекурсников имеют алекситимию в структуре личности; а среди студентов с алекситимией 70% студентов первого курса и 75% четвертого имеют те или иные невротические проявления. Значимые корреляции наблюдаются между алекситимией и невротиче­ской депрессией (r = 0,50; р < 0,05), между алекситимией и обсессивно-фобическими нарушениями (r = 0,48; р < 0,05), а также астенией и веге­тативными нарушениями (r = 0,50; р < 0,05).

В целом можно констатировать, что у большей части студентов с алекситимией в структуре личности имеются невротические расстрой­ства, преимущественно невротическая депрессия. Таким образом, в ре­зультате проведенного исследования установлена количественная и ка­чественная характеристика невротических расстройств, встречающаяся у студентов, их связь с функциональным состоянием. Проведенное ис­следование позволило наметить пути коррекционной работы по психо­логическому сопровождению студентов, направленному на сохранение их психологического здоровья и предотвращение соматизации.

Хромов А. И.

ТЕРАПЕВТИЧЕСКАЯ ДИНАМИКА КОГНИТИВНЫХ ФУНКЦИЙ

У ДЕТЕЙ И ПОДРОСТКОВ ПРИ ШИЗОФРЕНИИ

Большинство современных исследователей придает большое значение состоянию когнитивной сферы больных шизофренией. Мно­гочисленные исследования состояния когнитивных функций таких больных позволили говорить о наличии когнитивного дефицита (КД) как самостоятельной характеристике заболевания. Дискуссионным ос­тается вопрос об устойчивости КД на ранних этапах заболевания, а так­же об эффективности проводимого лечения.

В данной работе предпринята попытка оценить изменения в со­стоянии когнитивной сферы больных шизофренией детей и подростков на фоне проводимого нейролептического лечения. Материалы и мето­ды. В исследовании приняли участие 18 детей и подростков (средний возраст 12,2 ± 3,0 лет): 10 человек, имеющих диагноз шизофрения, дет­ский тип (F20) и 8 человек - шизотипическое расстройство (F21). На протяжении всего периода исследования все больные проходили стационарное лечение, которое подбиралось индивидуально лечащими врачами.

Для оценки когнитивных функций больных использовались следующие патопсихологические методики: память - заучивание 10 слов (А. Р. Лурия), «простые» и «сложные» парные ассоциации (В. П. Критская); внимание - тест Струпа, поиск чисел по таблицам Шульте (мотивирующая инструкция «сделай быстрее всего» для по­следней таблицы); мышление - «конструирование объектов» (С. М. Алейникова и Т. К. Мелешко); восприятие - «идентификация формы».

Параметры оценки: объем непосредственного (НП) и отсрочен­ного (ОП) воспроизведения, объем «простых» (ППА) и «сложных» (СПА) парных ассоциаций; скорость и точность (тест Струпа), время выполнения таблиц Шульте; количество ошибок восприятия; количест­во целостных и комбинаторных ответов в «конструировании объектов». Оценка состояния когнитивных процессов больных проводилась дваж­ды: в течение первой недели после госпитализации и спустя месяц по­сле первичного обследования.

Результаты. Сравнение результатов первичного и повторного исследования показало, что в целом больные из группы F20 продемон­стрировали большую чувствительность к лечению. В этой группе дос­товерно (p < 0.05) увеличился объем НП, ОП и ППА, снизилась ско­рость выполнения теста Струпа, «мотивирующей» таблицы Шульте, а также снизилось количество ошибок восприятия. У больных из группы F21 достоверно улучшились лишь параметры внимания (скорость теста Струпа, 1 -ой таблицы Шульте). Оцениваемые параметры мышления не изменились ни в одной из групп. Интересно, что сравнение групп F20 и F21 как независимых не обнаружило достоверных различий ни в пер­вичном, ни в повторном исследовании.

На наш взгляд, полученные данные стоит интерпретировать ос­торожно. Наблюдаемые изменения в состоянии когнитивных функций могут являться следствием различных факторов, не связанных напря­мую с лечением. Так, достоверное снижение скорости выполнения теста

Струпа в обеих группах больных, вероятно, может быть связано с эф­фектом научения, которого не наблюдается, например, при поиске чи­сел в таблицах Шульте. Другой фактор - различный возрастно-половой состав выборки, влияние которого, однако, в известной степени сглажи­вается дизайном исследования («продольные срезы»). Еще один фактор, влияние которого в данной работе не оценивалось - давность заболева­ния и тяжесть состояния конкретного больного. Два последних фактора связаны с другим аспектом КД, касающимся времени его появления, степени выраженности и устойчивости на протяжении заболевания, с возрастной динамикой КД при шизофрении. Указанные обстоятельст­ва позволяют утверждать, что патопсихологическая оценка динамики КД при шизофрении в детском и подростковом возрасте должна прово­диться комплексно с учетом сложности и динамичности самой «карти­ны» познавательного развития таких больных, т. к. влияние болезни на ранних стадиях развития познавательных процессов приводит к иска­жению самого познавательного развития - когнитивному дизонтогене-

зу.

Цветкова И. В.

РОЛЬ СОЦИО-КУЛЬТУРНЫХ СТЕРЕОТИПОВ

В ФОРМИРОВАНИИ ВНУТРЕННЕЙ КАРТИНЫ ЗДОРОВЬЯ

Здоровье, представляющее собой ценность и на общегосударст­венном уровне, и на уровне индивида, объективируется телесностью человека. «Одной из базовых составляющих аксиологии здоровья вы­ступает аксиология человеческой телесности, поскольку именно тело человека, его состояние и степень развития, характер его функциониро­вания и динамика изменений, его сопряженность или же разбалансиро-ванность с социальным бытием субъекта являются важным индикато­ром здоровья» (Быковская И. М., 2007). Телесность индивида, в свою очередь, формируется и трансформируется по аналогии с другими выс­шими психическими функциями - прижизненно, в ходе социального взаимодействия, в первую очередь с близким взрослым. Ребенок посте­пенно путем интериоризации усваивает социально приемлемые способы контроля и регуляции собственных телесных проявлений. Социумом задаются представления об идеалах внешности, эталоны здоровья. По­этому необходимым условием адекватного рассмотрения феномена внутренней картины здоровья является изучения влияния социо­культурных норм и стереотипов на субъективные представления чело­века о собственном здоровье. Внутреннюю картину здоровья неверно рассматривать как нечто обратное внутренней картине болезни. Внут­ренняя картина здоровья - это самостоятельный продукт познаватель­ной и личностной активности субъекта, которую можно определить как совокупность субъективных представлений о нормальном и патологи­ческом состоянии, как переживание человеком статуса и динамики сво­его здоровья, осознание своих душевных и физических возможностей и ресурсов (Творогова Н. Д., 2007). При этом структура и функции дан­ных психологических образований во многом могут иметь схожие чер­ты и источники развития. Внутренняя картина здоровья задает модус поведения человека в отношении собственного тела и здоровья и пер­спектив его развития.

Современное общество жестко диктует стандарты и нормы личностного отношения к здоровью и приемлемые способы его под­держания, а также идеалы красоты и успешности. Современные соци­альные ценностные стандарты и стереотипы, активно навязываемые СМИ, зачастую детерминируют ригидный, стрессогенный, дисгармони-зирующий эффект и не соответствуют индивидуальному многообразию конституциональной и психологической организации субъекта (Фромм Э., 1990). Данный феномен служит примером «обратной сторо­ны социализации», в результате которой натуральные психические функции приобретают не только свойства ВПФ, но также патологиче­ский характер (Тхостов А. Ш., Сурнов К. Г., 2005). Подобные виды те­лесной патологии сопровождаются переживаниями дисгармоничности собственной личности, несоответствия общепринятым стандартам, формированию зависимости от предлагаемых средств удовлетворения потребностных состояний, например индустрии здорового образа жизни или глянцевых журналов. Ярким примером подобного современного культурного стереотипа является «социальная ипохондрическая практи­ка», которую можно определить как «структурированную, организован­ную деятельность, направленную на сохранение здоровья, не требую­щую для своего инициирования проблем со здоровьем» (Тхостов А. Ш., 2005), что включает в себя всевозможные профилактические и оздоро­вительные процедуры.

Практическая значимость изучения субъективных представле­ний о здоровье связана с пониманием того, что сохранение и преумно­жение здоровья индивида и нации в целом не может быть обеспечено только с помощью медицины. Необходима специально организованная работа по формированию развитых социальных и индивидуальных представлений о здоровье.

Таким образом, в связи с ухудшением экологических условий, роста психологической нагрузки и стрессов в современном обществе проблема понимания психологического аспекта феномена здоровья ста­новится одной из важнейших. Требуется расширение теоретических представлений и модернизация психологического мониторинга процес­са интеграции новейших технологий в жизнь личности с целью форми­рования представлений человека о том, к каким конкретным целям сле­дует стремиться в процессе деятельности по совершенствованию здоро­вья, чтобы избежать ловушек агрессивного, манипулятивного внешнего управления этим интимным личностным процессом. Чтобы сохранить и развить в себе способность к личному усилию, личной компетентности и личной ответственности (Сурнов К. Г., Цветкова И. В., 2010).

Цымбал А. В.

ИССЛЕДОВАНИЕ СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ

АДАПТАЦИИ ЛИЦ, ПЕРЕЖИВШИХ УГРОЗУ ЖИЗНИ

Проблема сохранения здоровья и работоспособности лиц, под­вергавшихся воздействию факторов экстремальных ситуаций, в послед­нее время привлекает внимание большого числа исследователей (Н. В. Тарабрина, А. Г. Маклаков). Особое внимание уделяется состоя­нию, поведению и деятельности людей в чрезвычайных ситуациях с витальной угрозой (стихийные бедствия, техногенные катастрофы, те­ракты) (Решетников М. М., 2004). В последнее время остро встает про­блема социально-психологических последствий аварий на угольных предприятиях и разработки мероприятий психологической помощи по­страдавшим, поскольку в силу ряда причин данная категория недоста­точно изучена (А. А. Токман).

Целью данного исследования является изучение особенностей социально-психологической адаптации шахтеров, переживших угрозу жизни во время аварии. В исследовании приняли участие 98 человек в возрасте от 22 до 52 лет, работающих на шахтах Кемеровской области. Выборка была разбита на две группы:

• в первую (основную) группу вошли 48 шахтеров, пережившие витальную угрозу во время аварии на шахте;

• во вторую (контрольную) группу вошли 50 шахтеров, не по­падавших за время работы в ситуации, когда их жизни угрожала опас­ность.

Выборку составили мужчины в возрасте от 22 до 52 лет. Сред­ний возраст в контрольной группе 38,2 года, в основной - 37,5 лет. Стаж работы на шахте у исследуемых был от 2,5 до 29 лет, средний стаж ра­боты в контрольной группе 15,5 лет, в основной - 12,8 лет. В основной группе время, прошедшее с момента аварии, варьировалось от 6 меся­цев до 12,5 лет.

Обе группы обследовались при помощи методики социально-психологической адаптации Роджерса-Даймонда и опросника выражен­ности психопатологической симптоматики (Symptom Chek List - SCL-90). В ходе проведенного исследования в обеих группах выявлен средний уровень социально-психологической адаптации: основная группа -

73,6%, контрольная - 78,3%. Кроме того, в обеих группах выявлен вы­сокий уровень самопринятия и принятия других. По шкалам опросника социально-психологической адаптации Роджерса-Даймонда статистиче­ски значимых различий между группами не выявлено. При этом в обеих группах часто встречается повышение по шкале лжи (30%), что говорит о стремлении давать социально желательные ответы. По опроснику вы­раженности психопатологической симптоматики SCL-90 в основной группе распространенность психопатологических симптомов по всем шкалам существенно выше, чем в контрольной. Особенно часто встре­чаются такие симптомы, как соматизация (36%) и межличностная тре­вожность (29,5%). Средние значения по шкалам в контрольной группе в пределах нормы, в основной группе среднегрупповой балл по шкале «соматизация» выше нормы (0,47 ± 0,12). Исследуемые наиболее часто отмечали жалобы на головные боли, боли в пояснице, в мышцах, тя­жесть в конечностях.

При статистической обработке данных с использованием U-критерия Манна-Уитни были выявлены статистически значимые раз­личия в выраженности соматической симптоматики между контрольной и основной группами (p < 0,05). В основной группе у семи человек (14,5%) выявлена психологическая дезадаптация: сильная выражен­ность симптоматики по всем шкалам, общий балл (GSI) и индекс выра­женности дистресса (PDSI) выше нормативного уровня; в контрольной группе не выявлено людей с дезадаптацией.

Проведенный корреляционный анализ выявил положительную связь между уровнем адаптации по Роджерсу-Даймонду и индексом выраженности дистресса PDSI (0,54 при р < 0,01). Не выявлено корре­ляционной связи между выраженностью психопатологической симпто­матики, уровнем социально-психологической адаптации и такими пока­зателями, как время, прошедшее с момента аварии, возраст, стаж рабо­ты.

Проведенное исследование позволяет сделать выводы об ос­новных последствиях переживания витальной угрозы шахтерами на рабочем месте. Ведущее место занимает проблема соматизации и межличностной тревожности. Оба этих синдрома могут существенно влиять на здоровье, работоспособность и качество жизни шахтеров и требуют адресной психологической помощи. Кроме того, нужно отме­тить, что в основной группе наблюдается внешняя социально-психологическая адаптация, при этом выявлена большая распростра­ненность психопатологических симптомов, что показывает необходи­мость разработки на предприятиях угольной промышленности системы мероприятий по психологическому сопровождению лиц, переживших угрозу жизни во время аварии на шахте.

Черепанов А. В.