Рефлексия агрессии и эмоции гнева: ведущие закономерности

Сегодня, когда трудные фрустрирующие ситуации постоянно сопровождают нас, очень сложно сохранять спокойствие и равновесие. Часто человек начинает реагировать агрессивно, не сдерживая своих эмоций, либо же накапливать их, и в результате может произойти не­контролируемый их выплеск. Дети и подростки не являются исключе­нием. Они сознательно или неосознанно повторяют и копируют реакции взрослых, начинают вести себя подобным образом, невольно развивая в себе агрессивность как свойство личности. На наш взгляд, развитая рефлексивность может выступать в качестве фактора, способствующего неагрессивному поведению. Интересен динамический аспект данной взаимосвязи, обнаруживающий то, что рефлектирующий субъект спо­собен взять под контроль ключевую эмоцию агрессии - гнев. Более то­го, важным фактором, актуализирующим рефлексию, может являться образ «значимого другого».

Таким образом, введем основные понятия и концептуальную модель, демонстрирующую ведущие закономерности во взаимосвязи рефлексии, агрессии, гнева. Агрессией назовем любые действия, кото­рые причиняют или намерены причинить ущерб другому человеку, группе людей или животному (Реан, 1996). Гнев - это эмоциональное состояние, порождаемое внутренними физиологическими реакциями и непроизвольной эмоциональной экспрессией, обусловленной неблаго­приятными событиями (Берковиц, 2001). Определим рефлексивность как психическое свойство, способность к самовосприятию содержания своей собственной психики и его анализу, к пониманию психических особенностей других людей (Карпов, 2003). Более того, рефлексия в процессуальном аспекте рассматривается нами как состояние, в котором у рефлектирующего субъекта актуализирована способность к самона­блюдению, возможность смотреть и анализировать свое поведение буд­то со стороны, как бы глазами другого. Этот другой - изначально зна­чимая для тебя персона - становится как бы частью тебя, твоим внут­ренним наблюдателем. То есть рефлексия видится нами в качестве про­цесса, в котором актуализировано состояние внутреннего наблюдателя. Таким образом, появляется еще один ключевой концепт работы, - «зна­чимый другой». Данный термин был введен в 1930-х годах американ­ским психологом Г. Салливаном, чье понимание мы дополняем, исходя из мультисубъектной теории личности В. А. Петровского (Петровский, 1996; 2009). «Значимый другой» - личность, отраженная субъектность которой (идеальная представленность одного человека в другом, бытие кого-либо в ком-либо) оказывает влияние на других людей, изменяя их мотивационно-смысловую и эмоциональную сферы (Петровский, 2006). При этом рефлексия определяется нами как состояние актуализирован­ного внутреннего наблюдателя, интериоризированного «значимого дру­гого» в тебе, как процесс анализа при личном «претворенном я». Чело­век, который являлся значимым для личности, идентифицируясь с кото­рым она училась анализировать и понимать других и себя, продуцирует образ, который, интериоризировавшись в данной личности, становится присущим ей настолько, что становится частью ее, свойственным ей «претворенным я». Рефлексия и является процессом «пробуждения» этого «претворенного я» «значимого другого» во мне, этого характерно­го для меня внутреннего наблюдателя.

Таким образом, нам представляются следующие взаимосвязи в контексте рассматриваемых явлений. Рефлексия способна актуализиро­ваться образом «значимого другого», при этом сама она может рассмат­риваться как интериоризированный «значимый другой» в личности. Актуализированная рефлексия приводит к появлению неагрессивного, мирного реагирования. Это, с одной стороны, выражается в том, что начинают появляться социально приемлемые реакции, с другой, - ин­тенсивность эмоции гнева с каждым «шагом» в рефлексивном процессе будет падать, заменяясь спокойствием, смирением или иными, астенич-ными эмоциями.

Таким образом, первая гипотеза: если у человека актуализиро­вана рефлексия присутствием «значимого другого», то у него более низкая частота агрессивных реакций. Вторая гипотеза: если рефлексив­ный процесс актуализирован, то интенсивность эмоции гнева падает. Первая гипотеза была подтверждена нами в ранее проведенных эмпи­рических исследованиях (Chernyshkova, 2010; Чернышкова, 2010). Вто­рая гипотеза относительно процессуальной стороны взаимосвязи реф­лексии - гнева планируется быть проверенной с помощью психологиче­ского эксперимента, строящегося на основании модификации стимуль-ного материала «Методики рисуночной фрустрации» С. Розенцвейга.

Четвериков А. А.

ИЗМЕНЕНИЕ КРИТЕРИЕВ ОСОЗНАНИЯ

ПОД ВЛИЯНИЕМ СМЕНЫ «НАИВНЫХ ТЕОРИЙ»*

При изучении способностей человека к обработке информации исследователь неизменно сталкивается с тем фактом, что эти способно­сти превосходят все предыдущие ожидания. Так сенсорные пороги ока­зываются отражением критериев ответа, а не собственно возможностей переработки информации: «Когда влияние критериев ответа наблюдате-

"Исследование проведено при поддержке гранта РФФИ 10-06-00482.

ля изолировано, сенсорные ограничения не очевидны» (Swets, 1961, p. 168). Одним из объяснений этого феномена является то, что некото­рый сигнал, получаемый благодаря бессознательной переработке ин­формации, интерпретируется на основе существующих у испытуемого «наивных теорий» (Skurnik, Schwarz, & Winkielman P., 2000). На роль этого сигнала наиболее подходит аффективная оценка, выстраиваемая на основе эвристик беглости переработки информации (Oppenheimer, 2008; Reber, Fazendeiro, & Winkielman P., 2002).

Исходя из этой идеи, изменение «теории», существующей у ис­пытуемого, можно изменить пороги осознания стимулов. Для проверки этой гипотезы был проведен следующий эксперимент, состоявший из трех этапов. На первом этапе испытуемым предъявлялись последова­тельно изображения 60 иероглифов, половина один раз, половина пять раз, по 40 мс на предъявление, без пауз (RSVP). На втором этапе испы­туемым предъявлялись пары, состоящие из одного старого и одного нового иероглифа. Цель участников эксперимента состояла в том, чтобы выбрать тот иероглиф, который им «больше нравится, кажется более приятным, симпатичным». На третьем этапе им вновь предъявлялись пары старых и новых иероглифов, но на этот раз требовалось выбрать тот стимул, который был показан на первом этапе. Пары иероглифов были перемешаны между вторым и третьим этапом. В качестве незави­симой переменной варьировалась дополнительная инструкция, полу­чаемая испытуемыми на втором этапе.

Одной группе испытуемых (N = 29,11 М, 18 Ж, ср. возр. 24,5 лет) говорилось, что все иероглифы, которые они сейчас увидят, были предъяв­лены на первом этапе. Другой группе (N = 30,9 М, 21 Ж, ср. возр. 23,4 года) говорилось, что все иероглифы, наоборот, новые, т. е. на первом этапе их не было. Третья группа (N = 50,7 М, 43 Ж, ср. возр. 24,3 года) никакой допол­нительной инструкции не получала. Мы исходили из того, что изменение инструкции на данном этапе приведет к тому, что испытуемые будут под­страивать критерии осознания на третьем этапе в соответствии с получен­ной информацией. Если им сказать, что все иероглифы, предъявленные на втором этапе, были показаны ранее, то они будут задавать более строгие критерии для принятия решения об осознании, поскольку будут ожидать более сильный сигнал - «если я уже видел этот стимул на предыдущем этапе, то я его точно узнаю». Наоборот, в случае, если иероглифы на вто­ром этапе «ранее не предъявлялись», то критерий будет ослаблен, посколь­ку увеличивается количество помех, явно не имеющих отношения к цели. Кроме того, нас интересовало влияние изменение инструкции на саму зада­чу выбора более предпочитаемых иероглифов. Полученные данные анали­зировались с применением логистической регрессии. Анализ показал, что в соответствии с выдвинутой гипотезой частота узнавания старых иерогли­фов в группе «все были» (48%) была значимо (p < 0,05) ниже, чем в группе «не было» (51%) и на уровне тенденции (p < 0,1) ниже, чем в контрольной группе (50%). Группа «не было» и контрольная группа различались между собой лишь численно. Аналогичные различия, но направленные в противо­положную сторону, были получены и в самой задаче выбора более прият­ного иероглифа. В группе «все были» старые иероглифы предпочитались чаще всего (52%), в группе «не было» - реже всего (48%, p < 0,05 в сравне­нии с «все были»), а контрольная группа находилась между ними, значимо не отличаясь от обеих.

Таким образом, изменение «наивных теорий» испытуемых при­вело к изменению критериев принятия решения об осознании. Измене­ние результатов в задаче выбора более предпочитаемых стимулов соот­ветствует теориям, рассматривающим связь между беглостью обработ­ки информации и предпочтениями. В этом смысле задача узнавания принципиально не отличается от задачи выбора предпочитаемого сти­мула. Интересным для дальнейших исследований представляется тот факт, что в задаче узнавания в группе «все были» частота узнавания оказалась даже ниже случайной, хотя и незначительно. Возможно, он связан с атрибуцией разницы в беглости переработке информации в задаче выбора предпочитаемого иероглифа.

Чигринова И. А.