Новый диагностический инструментарий: исследование нарциссических чертличности

Клепикова Н. М. (г. Новосибирск)

Ставя перед собой цель всесторонне исследовать нарциссиче-ский феномен личности на российской выборке, мы полностью осо­знавали сложность подобной работы, связанной, в первую очередь, с отсутствием релевантного диагностического инструментария в отечественной психологии. С целью восполнения обозначенного дефицита нами был сконструирован и апробирован авторский тест-опросник «Нарциссические черты личности», позволяющего измерять выраженность нарциссических чертличности.

Экспериментальная работа по конструированию и апробации теста-опросника осуществлялась на протяжении 2005-2006 гг.

99

Материалы IV съезда Российского психологического общества. Том II.

Экспериментальной базой исследования служили вузы г. Ново­сибирска: Высшее военное командное училище и Новосибирский государственный педагогический университет. Экспериментальная выборка составила 233 человека в возрасте от 17 до 45 лет, из них 82 мужчины и 151 женщина.

За основу нового опросника были взяты утверждения из кли­нической методики «Шкала нарциссических черт» Plakun'a (1990), для каждой из девяти шкал (грандиозное чувство самозначимости, поглощенность фантазиями о неограниченном успехе, вера в собственную уникальность, потребность в постоянном внимании и восхищении, ожидание особого отношения, манипуляции в межличностных отношениях, отсутствие эмпатии, поглощенность чувством зависти, дерзкое, заносчивое поведение), отражающих критерии DSM-IV-TR (2000) АРА. Дополнительно нами было со­ставлено от 9 до 13 пунктов (утверждений) по каждой шкале. Созданный психодиагностический инструментарий был проверен на соответствие основным психометрическим требованиям к на­дежности и валидности тестов.

Показатели дискриминативной способности пунктов для каж­дой шкалы колеблются на уровне 0,20 (при р=0,05) что позволяет говорить о способности опросника достоверно дифференцировать испытуемых на группы с высоким и низким уровнем выраженности нарциссических черт.

Показатели ретестовой надежности по шкалам колеблются на уровне 0,876-0,716 (при р=0,001) (N=74) и достигают мак­симума по шкале «Ожидание особого отношения»: о=0,876 (при р=0,001), минимума по шкалам «Потребность в постоянном внимании и восхищении»: о=0,716 (при р=0,001). Полученные данные свидетельствует о достаточной устойчивости показателей разрабатываемой методики.

Показатели одномоментной надежности по шкалам ко­леблются на уровне 0,6-0,8 (при р=0,05) (N=233) и дости­гают максимума по шкале «Поглощенность фантазиями»: а=0,8 (при р=0,05), минимума по шкалам «Ожидание осо­бого отношения»: а=0,6 (при р=0,05). Учитывая замечание Л. Ф. Бурлачука, что для шкал опросников характерны значения о-коэффициента Кронбаха в диапазоне 0,6-0,8, мы можем говорить о создаваемой методике, как о надежном психодиагностическом инструментарии, результаты которого подвергаются однозначной интерпретации.

Конструктная валидность девяти шкал опросника «Нарцис-сические черты личности» подтверждалась путем сопоставления показателей конструируемой нами методики с показателями стандартизированных и адаптированных тест-опросников, направ­ленных на диагностику близких по содержанию конструктов.

Для оценки конструктной валидности опросника «Нарцисси-ческие черты личности» использовались следующие методики: опросник Narzissmusinventar, F. -W. Deneke, В. Hilgenstock, R. Muller (в адаптации 0. А. Шамшиковой, Н. М. Клепиковой), структури­рованное клиническое интервью SKID-II, H. -U. Wittchen, T. Fydrich (в адаптации Н. Л. Волобуевой), Фрайбургский личностный опро­сник - FPI, J. Farenberg, H. Selg, R. Hampel (в адаптации А.А. Крылова, Т.И.Ронгинской), 16-факторный личностный опросник- 16-PF Р. Кэттелла (R. Kartell) - форма С- (в адаптации А.Н. Капустиной), модифицированный тест-опросник эмпатии А. Меграбиана, Н. Эп-штейна.

Общая конструктная валидность, установленная входе эмпири­ческого исследования подтверждает, что шкалы данного опросника

являются гипотетическими конструктами, отражающими доступные для самонаблюдения нарциссические черты личности.

Оценка факторной валидности осуществлялась с использовани­ем факторного анализа. Анализ данных выявил три фактора.

1-й фактор отражает полюс грандиозности.

2-й фактор отражает полюс, объединяющий в себе чувство за­висти к окружающим, проявление заносчивого, наглого поведения и при этом ожидание особого (предупредительного) отношения со стороны других людей.

3-й фактор отражает полюс манипулятивного взаимодействия, когда другой рассматривается как объект, который можно исполь­зовать для удовлетворения собственных потребностей.

Такимобразом, полученные данные в совокупности позволяют говорить об опроснике «Нарциссические черты личности», как о валидном инструментарии. Основные этапы экспериментальной работы по конструированию методики успешно завершены. На данный момент методика состоит из 69 пунктов и отражает девять диагностических критериев, содержащихся в DSM-IV (1994), DSM-IV-TR (2000) АРА. Тест-опросник диагностирует особенности личности, входящие в структуру личностных расстройств, а также не достигающие уровня необходимого для диагностики расстройств личности. Заключение о выраженности нарциссических черт личности проводилось нами по принятому в психодиагностике алгоритму интерпретации данных: начиная с наиболее выражен­ной «не-нормы» и приписывая ей статус приоритетного вектора в формировании исследуемого признака. В целом шкалы по со­держанию сравнительно гомогенны и ясны, благодаря этому они могут использоваться не только в психоаналитической практике, но и в экспериментальных исследованиях, а также для система­тизации клинических наблюдений и ведения унифицированной документации.

Тендерная компетентность как социально-психологический феномен

Клецина И. С. (г. Санкт-Петербург)

Тендерная компетентность - это способность мужчин и женщин замечать ситуации тендерного неравенства в окружающей их жиз­ни, противостоять сексистским, дискриминационным воздействиям и влияниям, самим не создавать ситуации тендерного неравенства. Другими словами тендерная компетентность - характеристика, ко­торая позволяетличности не быть субъектом и объектом ситуаций тендерного неравенства.

Для исследования особенностей проявления тендерной компе­тентности может использоваться такой эмпирический показатель, как тендерные предубеждения. Наличие у личности тендерных предубеждений свидетельствует о ее тендерной некомпетентности, а отсутствие тендерных предубеждений, напротив, является показа­телем ее компетентности в сфере тендерных отношений. Тендерные предубеждения - это социальная установка с негативным и ис­каженным содержанием, это предвзятое мнение, по отношению к представителям другого пола.

100

з-н

Можно выделить следующие формы тендерных предубеж­дений.

Невербальное выражение антипатии: пренебрежительный тон, негативные невербальные реакции (нахмуренные брови, отрицательные покачивания головой, плотно сомкнутые губы) демонстрируемые в ситуациях, когда поведение мужчин или жен­щин не соответствует традиционным нормам полоспецифичного поведения.

Вербальное выражение антипатии: сексистские анекдоты, вы­смеивающие мужские и женские качества личности и особенности поведения (например, анекдоты про блондинок,женщин-водителей автомобильного транспорта); высказывания, принижающие до­стоинства женщин или мужчин («Это неженского ума дело», «Жен­щинам (мужчинам) это не понять»); тенденция интерпретировать мотивы поведения ошибочным образом («У вас, мужчин,- одно на уме»).

Избегание группы, по отношению к которой имеются предубеж­дения. Эта форма предубеждения проявляется в виде различных формженоненавистничества - мужененавистничества (например, искаженное восприятие и избегание женщин-феминисток).

Действия, приводящие к дискриминации членов группы. Эта форма предрассудков распространена в отношении тех женщин и мужчин, которые претендуют на места или уже работают в неполо-специфичных сферах профессиональной деятельности (например, явление «стеклянный потолок» и др.).

Агрессивные предубеждения, которые проявляются в актах насилия. Распространенными проявлениями этой формы поведения являются физическое, экономическое, сексуальное и психологиче­ское насилие в семье.

Важно подчеркнуть то, что действия каждого уровня облегчают переход к уровню более интенсивному, поэтому и необходима специальная работа с тендерными предубеждениями и предрас­судками с целью развития тендерной компетентности личности.

Психология саморегуляции: культурно-историческая трансспектива

Клочко В. Е. (г. Томск)

В современной психологической науке складываются ме­тодологические и теоретические предпосылки для рассмотре­ния проблем психологии (само)регуляции в контексте идей и принципов культурно-исторической теории, которая за 70 лет своего существования не только не потеряла свое значение, но, применительно к некоторым научным задачам, только сейчас и обретает уровень востребованности, достойный этой теории. Иными словами, психологическая наука переживает сегодня осо­бый период, когда профессионально-психологическое мышление, следуя объективным тенденциям развития науки, поднимается на такой уровень системности мышления, с которого удается осмыслить исходные основания концептуальных установок давно уже сложившихся теорий. Установок, понимание которых, однако, было перекрыто актуальными для уходящего времени способа-

ми научного видения и рассуждения, адекватными идеалами классической и неклассической рациональности. Культурно-историческая теория Л.С. Выготского в основе своей постнеклас-сична, и здесь я вполне согласен с оценкой В. П. Зинченко (2006) в том, что Л.С. Выготский является самым настоящим «классиком постнеклассической психологии». Для того чтобы убедиться в этом, необходим трансспективный анализ (В.Е. Клочко, 2002, 2005), позволяющий вскрывать объективные тенденции науки и объективировать ту напряженную работу, которая непрерывно идет в науке, и в результате которой происходит планомерное «перерождение научной ткани в ней», на которое в свое время указывал Л.С. Выготский.

Идея связи психики с отражением берет начало в клас­сической науке, в той, свойственной классицизму, дихотомии Материи и Духа, из которой вытекают другие дуальные комби­нации «противоположностей» (субъективное и объективное, психическое и физическое, внешнее и внутреннее и т. д.). Идея связи психики с (само)регуляцией - это уже самостоятельная находка науки того периода ее становления, когда она осваивала азы нового (неклассического) мышления. Представление об отражательно-регулятивной функции психического еще настолько популярно (в силу свей самоочевидности), что породить сомнение в его корректности может только апелляция к самоочевидности этого представления. Тем не менее, неклассика как раз и имеет дело с саморегулирующимися системами - это мысль стала осознаваться учеными сравнительно недавно. Сама указанная «триада» была введена в оборот только в 1989 году (В. С. Степин), и с тех пор стала оформляться идея о том, что простые системы выступают в качестве доминирующих объектов в классической науке, сложные саморегулирующиеся системы доминируют в неклассической науке, а предметом постнеклассической науки являются сложные саморазвивающиеся системы. Но именно к выявлению роли психики в самоорганизации человека и выходил Л.С. Выготский, утверждая, что роль психики не сводится к от­ражению - психика «есть орган отбора, решето, процеживающее мир и изменяющее его так, чтобы можно было действовать». Сегодня становится понятным, что только открытым системам, существование которых зависит от точности отбора из среды только того, что нужно, ибо они живут за счет обмена со средой и развиваются, усложняются за счет «самоотбора», только таким системам свойственно вырабатывать «органы отбора». Заслуга Л.С. Выготского в том, что ему удалось именно в этом усмотреть «положительную роль» психики - «не в отражении (отражает и непсихическое; термометр точнее, чем ощущение), а в том, чтобы не всегда верно отражать, т. е. субъективно искажать действитель­ность в пользу организма».

Теория самоорганизации в психологических системах (ТПС) выстраивалась нами (мной и моими сотрудниками) как дальнейшее развитие концептуальных положений культурно-исторической психологии. Не имея возможности останавливаться даже на самых принципиальных ее моментах, коснусь только некоторых эмпирически полученных результатов, которые имеют прямое отношение к заявленной проблеме, а именно, выявлению той культурно-исторической трансспективы, которая открывается перед психологией саморегуляции. Прежде всего, на мой взгляд, необходимо учесть тот факт, что становление сознания человека в онтогенезе представляет собой не экстенсивное развитие его в одной плоскости («вширь»), столь же экстенсивно повышая

101

Материалы IV съезда Российского психологического общества. Том II.

способность человека к осознанной регуляции. Можно выделить выраженные фазы интенсивного становления сознания как многоуровневого явления. На каждом уровне своего становления (предметном, смысловом, ценностном) сознание имеет каче­ственные особенности, которые соответствуют мерностям форми­рующегося жизненного мира ребенка. Способность к осознанной саморегуляции растет по мере суверенизации ребенка, т. е. по мере диссоциации «совмещенной психологической системы» (Л.С. Выготский), или, на современном языке, «детско-взрослой общности».

Кроме того, необходимо учитывать, что становление у ребенка предметного пространства жизни и превращение его в смысловое поле, обеспечивающее ребенку реальность бытия, отражают процесс саморазвития человека как все более суверенизирующейся психоло­гической системы. Здесь, а потом в предподростком возрасте, когда смысловое поле начинает обретать еще и ценностные измерения, особая роль отводится процессам самоорганизации. Система сама открывает, нащупывает возможности дальнейшего становления, обеспечивая собственную трансцендентальность, фундированную растущей способностью к целеполаганию, обеспечивающему движе­ние «поверх барьеров». Модели саморегуляции хорошо работают в пространстве уже поставленных целей, выступающих критериями для разработки планов достижения цели, оценки действий, их коррекции и т. д. Поэтому мне кажется актуальной любая попытка конструктивной интеграции теорий саморегуляции личности с теориями самооргани­зации человека, тем более, что именно через свои проблемные поля теории саморегуляции выходят к новому предметному полю, осу­ществляют прорывы к саморазвитию и самоорганизации как способу существования «человекоразмерных» (В. С. Степин) систем.